Читать книгу "Рамсес II Великий. Судьба фараона - Жеральд Мессадье"

Но Па-Рамессу пока еще не знал об этом.

* * *

За ужином Сети рассказал о поездке в Хет-Ка-Птах принцессе-матери Туи.

— В истории полно дыр, — сказала она на это.

Супруг был озадачен.

— Если верить Верховному жрецу, Хуперу-Птаху, кормилица ни разу не виделась с мальчиком, — недовольно заметила Туи. — И в то же время он позволяет ей болтать языком на всех углах, да так, что отголоски ее россказней дошли до Уасета и даже достигли ушей Па-Рамессу. И после этого он осмеливается утверждать, что мальчик Птахмос не знает о своем происхождении. Он что, считает всех нас глупцами?

Сети поморщился. Нельзя сказать, что он позволил себя одурачить, и все же с Верховным жрецом Птаха, пожалуй, повел себя слишком мягко. Однако же, вернувшись мысленно к разговору с Хупером-Птахом, он решил, что поступил правильно, не возбудив у того подозрений.

— Я сказал моему дорогому отцу то же самое, — вмешался в беседу Па-Рамессу. — Хупер-Птах — лжец.

Па-Семоссу с неодобрением посмотрел на младшего брата, Тийи подавила смешок.

— Он так сказал, — подтвердил Сети.

— Хупер-Птах пытался усыпить вашу бдительность, чтобы ты не велел взять маленького принца под стражу, — продолжала гнуть свою линию Туи. — Один Амон знает, что этот жрец задумал и как намеревается использовать мальчика в будущем. Он, конечно, рад тому, что кормилица болтает об этом, поскольку благодаря ей земля полнится слухом, что в храме Птаха живет маленький принц крови!

Рассуждения о том, что маленький принц, потомок предыдущей династии, может стать объектом интриг и коварных замыслов, как и сам факт существования этого ребенка царских кровей, похоже, стали для Па-Семоссу откровением.

— Но к чему поднимать вокруг этого мальчика столько шума? — спросил он.

— Потому что он — оружие в руках жрецов, — ответил старшему сыну Сети.

— Так значит, жрецы — наши враги?

— Они могут стать врагами, если мы дадим слабину.

— Сети, супруг мой, нужно действовать, причем без промедления! — заявила Туи.

Визирь внимал жене. В голове у него промелькнула мысль: а кто из них, собственно, верховодит?

— Первым делом надо привезти в Уасет кормилицу. Поместим ее во Дворец Женщин, оттуда она так просто не ускользнет. Я за этим прослежу.

Сети кивнул. Кормилица была источником нежелательных слухов, поэтому он согласился с женой: бывшей служанке принцессы непременно нужно заткнуть глотку.

— Потом следует привезти ребенка.

— Они его не отдадут.

— Разве осмелятся жрецы сопротивляться воле твоего божественного отца? — удивилась Туи.

Это был вызов, и Сети не решился его принять.

— Я поговорю с ним об этом.

«Привезти Птахмоса в Уасет? — с тревогой подумал Па-Рамессу. — Но зачем?» Однако ему придется смириться с этим. Он ведь сам настоял на том, чтобы отец как можно скорее разобрался в этом деле, и было бы странно, если бы теперь он попытался возражать. В руках жрецов Птахмос был угрозой. Первый шаг к устранению этой угрозы, бесспорно, — перевезти мальчика во дворец и поместить под неусыпный надзор.

* * *

Три дня спустя около десяти утра во Дворце Принца поднялся небольшой переполох. Хранитель утренних тайн уведомил принцессу Туи, что «женщину» привезли, и Туи поспешила спуститься в одну из рабочих комнат визиря. Па-Рамессу следовал за матерью по пятам вместе с Тийи и Па-Семоссу.

Судя по всему, речь шла о кормилице Птахмоса. По мере того как Туи приближалась к указанной комнате, для нее становился очевидным тот факт, что эта женщина не хотела сюда приезжать, совсем не хотела.

Войдя в комнату, Туи и дети увидели рассерженную женщину лет пятидесяти, крепкого сложения. Здесь же были четверо слуг и первый писец. Женщина кричала, что ее выкрали, как похищают воина во вражеском стане, и что она пожалуется фараону. Но при виде Туи проклятия замерли у нее на языке. Кормилица поняла, что перед ней знатная особа. Слова первого писца, сказанные угрожающим тоном, послужили тому подтверждением:

— Встань и поприветствуй высокочтимую супругу визиря Сети!

Признаки гнева, частично наигранного, частично настоящего (впрочем, чтобы быть искренними, они были уж слишком демонстративны), исчезли с крупного лица женщины, уже расплывшегося, особенно в области нижней челюсти. Она посмотрела на Туи, потом пробежала взглядом по лицам Па-Семоссу, Тийи и Па-Рамессу и снова уставилась на Туи. Как все служанки во все времена и во всех странах, она узнала лик власти, в чьей действенности не раз убеждалась. По приказу первого писца для Туи и ее детей принесли стулья, и они сели, в то время как ей, бывшей служанке последней принцессы династии, принявшей постыдный конец, пришлось стоять.

— Как тебя зовут? — спросила Туи.

— Незер-Атон к твоим услугам, госпожа.

«Пламя Атона»… Это имя не соответствовало ее возрасту. Должно быть, служанка получила его, когда, охваченный манией единобожия, Эхнатон всем своим придворным и слугам изменил имена с тем, чтобы в них упоминался Солнечный Диск.

— Твое настоящее имя, — со спокойствием сильнейшего сказала Туи.

— Раньше меня звали Незер-Мут, — вздохнув, ответила женщина.

«Пламя богини-матери». Совсем другое дело. Кормилица, вероятнее всего, была родом из окрестностей Карнака, где к Мут относятся с особым почтением. Что до Па-Рамессу, то он смотрел на руки женщины, похожие на когтистые лапы хищника.

— Богоподобная госпожа, зачем меня похитили? — завела прежнюю песню женщина. — Четверо мужчин явились ко мне в дом и заявили, что визирь приказал доставить меня в Уасет. Они побросали мои вещи в корзину и поволокли меня в лодку, не дав даже попрощаться с друзьями…

— Всему виной твой язык, женщина, — ответила Туи. — Вот уже пять лет ты распространяешь крамольные басни о существовании принца, который, если верить тебе, является истинным повелителем Земли Хора, хотя на самом деле наша земля процветает под благословенным светом воплощенного божества, царя Рамсеса…

— Но принц существует! — прервала ее кормилица. — Разве визирь не видел его своими глазами?

Похоже, в Хет-Ка-Птахе у молвы быстрые ноги… А может, сами жрецы рассказали Незер-Мут о приезде визиря? Или это сделал маленький Птахмос? Как бы то ни было, тесная связь между этой женщиной и храмом была доказана.

— Существование мальчика не является поводом для опрометчивой болтовни, — отрезала Туи.

— Какой болтовни? — взвизгнула Незер-Мут. — Моя богоподобная госпожа умерла в нищете, ее сын живет благодаря милосердию жрецов, а сама я попрошайничаю на рынке!

— Значит, моя новость тебя обрадует. Справедливость восторжествовала, и отныне ты будешь жить в этих стенах. Молчание станет твоим лучшим союзником.