Читать книгу "Записки наводчика СУ-76. Освободители Польши - Станислав Горский"

Командир предупредил нас, чтобы мы ни до чего не дотрагивались и ничего самостоятельно не брали в руки, так как могут быть мины-сюрпризы. Такое не раз уже бывало, и нас предупреждать было излишне, но порядок этого требовал, и командир лишний раз напомнил об этом. Вот-вот должны подойти саперы, и мы не собирались нарушать приказ, но все же наш механик-водитель Николай Иванович, имея кое-какие познания в этом деле, обошел внимательно все подозрительные места и с удовлетворением отметил, что мин, по всей вероятности, нет.

Осмотревшись на местности, оглядев занятую нами позицию, командир собрал нас всех у самоходки и поставил задачу. Стрелки тоже стояли вдоль борта самоходки и внимательно слушали задачу. Было ясно одно – немцев пропустить в поселок нельзя. Потому что он был на доминирующей высоте и от этого поселка очень хорошо просматривалась дорога, по которой шли войска и грузы. Можно было успешно вести артогонь во фланг этому нескончаемому потоку.

Я заступил на пост у самоходки, чтобы вести постоянное наблюдение. Один боец был выдвинут вперед метров на тридцать, а еще двое с ручным пулеметом – метров на сто. Таким образом, у нас получилось двойное боевое охранение.

Ребята наскоро перекусили и пошли занимать свои места. Как выяснилось, они не успели покушать из полевой кухни и прямо с марша попали к нам на броню. Окопы рыть не собирались, но что-то вроде огневой позиции оборудовать было надо.

Мы стали маскировать самоходку. Снова начал падать снежок, который вскоре перешел в сплошную белую стену. Крупные хлопья покрывали кустарник, фруктовые деревья. Поначалу падавший на броню снег таял, но, как только броневые листы поостыли, машина слилась с местностью и ночной темнотой и стала совсем неразличима. Только если зайти с кормы, можно было увидеть темноту боевого отделения. Такая маскировка была нам на руку.

Но и врагу такая погодка тоже была на руку. Можно незамеченным подойти совсем близко. Я стоял в напряжении и всматривался в эту сплошную белую мглу, боясь просмотреть или не услышать приближения врага.

Оставшиеся свободными от караула боец и Иван Вишневский, а также наши ребята вместе с командиром пошли в дом и, как я понял, затопили печь, потому что со стороны дома потянуло дымом. Вскоре справа на дороге, которая шла от поселка, показались две фигуры. Я окликнул и запросил пропуск. А пропуск у нас был в эту ночь цифровой. Они ответили. Это оказались два сапера, которым командир батареи приказал установить на полотне дороги мины. Шоссе – это, пожалуй, будет слишком сказано, но все же, наверное, в былое время эта дорога была под хорошей нагрузкой, потому что на полотне дороги прослеживалась хорошо наезженная колея, и даже в самое мокрое время она никогда не раскисала. Содержалась дорога в довольно хорошем состоянии. Вот на этом полотне и предполагалось установить четыре противотанковые мины, которые саперы принесли с собой.

Сидоренко, вышедший их встретить, указал им место, где устанавливать. Это было впереди самоходки метров пятьдесят. Ребята одобрительно закивали и пошли делать привычное для них дело.

Минут через пятнадцать саперы вернулись и доложили командиру, что мины на указанном месте установлены. Сидоренко отпустил их и приказал Лукьянову сменить меня с поста, так как ребята вскипятили чаю и погреться было как раз кстати. Из дома вышел механик, а я, довольный, побежал в дом. Наш пехотный десант сушил портянки и распивал чаи. Иван Вишневский оказался практичным малым. На кухне оказалась мука, и он напек каких-то оладьев. Не знаю, какие они были на вкус, я их не пробовал, но вкусный запах и горячий пар расплывались по кухне. Кушать я не хотел, но кружку хорошо заваренного чая я выпил и снова отправился к самоходке.

Занял место для наблюдения впереди зеленой изгороди из декоративного кустарника, а механик разместился в машине на своем месте. Так было надежнее, и он в любую минуту мог оказаться на своем боевом посту. Начавшийся снегопад утих, самоходку припорошило так, что и в дневное-то время не обнаружишь. Время близилось к полуночи. Слева от нас доносились отзвуки далекого боя, а у нас – тишина. Даже не верилось, что может быть так тихо. Фронт – и вдруг такая тишина. За последнее время мы привыкли к постоянному артиллерийскому гулу. Даже не по себе как-то, чуточку жутковато. Но сознание того, что немцы находятся где-то совсем рядом, возвращало к действительности, и я продолжал напряженно вслушиваться и всматриваться в ночь. А может, немцы в эти минуты готовятся к бою и вот-вот будут тут, и тогда начнется этот шум и гром, без которого мне показалось сейчас скучно.

Рассуждая так, я ни на секунду не отвлекался от дела, для которого меня поставил командир. Когда долго находишься в темноте, то глаза привыкают или, как говорят медики, адаптируются. Вот и у меня зрение было как у кошки, я видел все, что было впереди меня, тем более выпавший снежок добавил освещенности местности, и я хорошо просматривал все полотно дороги почти до самого леса, и даже кромка леса четко вырисовывалась на фоне неба. Уши мои были напряжены так, что порой мне казалось, будто они шевелятся.

На имевшейся у нас карте значилось, что продолжительность леса невелика, километра три, дорога шла еще дальше, делала дугообразный поворот на восток, уходила в низину, переходящую в болото. Местность эта на протяжении десятка километров была малопригодна для ведения боевых действий, и наши войска ее обошли. Только эта дорога позволяла пройти через болото и низкорослый кустарник. Все это мы прочитали на карте, когда просматривали ее при оценке обстановки. Немцы тоже это понимают и не упустят возможности использовать эту местность, чтобы избежать столкновения с нашими наступавшими частями. А наше командование не зря приняло решение на устройство здесь засады. Все равно, стремясь выйти к своим, гитлеровцы неизбежно пойдут этим маршрутом. Только какими силами? Сколько их здесь? Этого мы пока не знали.

Другие наши самоходки тоже были установлены на возможных путях отхода немцев по всей кромке этой низины, упиравшейся своими берегами в лес и поселок. Левее нас никого не было – об этом нас предупредили, – только машина командира батареи была несколько левее и сзади метров триста. По радио мы связь не держали. Установлено было связь поддерживать связными до начала боя, а уж когда начнется пальба, можно будет пользоваться радио. Лишние разговоры в эфире могли принести только вред нашей засаде.

Изучая местность по карте, командир привлекал к рассуждениям и нас, тем более он знал, что топографию я знаю неплохо. Учась в учебном подразделении, я с большим интересом занимался этим предметом, потому что умел неплохо рисовать и чертить, и это в определенной степени способствовало мне полюбить этот предмет. Внимательно просматривая рельеф местности на карте, я мысленно представлял ее себе, как она выглядит в действительности, если посмотреть со стороны болота на наш фольварк и высоту, то есть посмотреть глазами противника. Получилось, что ближе и удобней дороги на Хойнице нет. И если выходить, то только здесь. А если так, то почему нас поставили так редко. Надо бы чуть побольше. Район для нашей батареи был не мал – больше километра по фронту. Это, наверное, оттого, что не хватает нас. Все заняты на основном направлении наступления, да и не скоро перебросишь, а мы, самоходчики, наиболее маневренны, можем быстро менять направления, мы на ходу. Нам, как говорят, и карты в руки, вот и поставили на этом «пожарном» дивизионном фланге.