Читать книгу "Человеческий панк - Джон Кинг"

— Что за кипеш? — интересуется Тони.

Я рассказываю, Альфонсо ржёт. Тони выполняет долг старшего брата — даёт нам по пакету картошки фри. Два года разницы не мешают им с Альфонсо быть друзьями, вместе работать, играть в одной футбольной команде и вместе слушать реггей. Отличный парень Тони и очень умный. Я тянусь за солью.

— Какого хрена, в самом деле будешь это жрать? — спрашивает он.

— Там соли — чёрт ослепнет, — смеётся Альфонсо. Не понимаю, о чём он, но тоже смеюсь, мало ли что.

— Дай один, — просит Тони.

Он кидает ломтик картошки в рот, жуёт и выплёвывает.

— Чёртов Ад, — Тони пинает кусок, заходит за фургон и отплёвывается.

— Хуёвей рыбы, которой в детстве кормил меня отец, — соглашается Альфонсо, попробовав картошку.

Развлечение первый сорт — слушать парня типа Альфонсо с его приколами. Парень он известный, и, само собой, любому пацану за счастье — поболтать с ним. Мало кто отважится столкнуться с ним. Он отсидел шесть месяцев за то, что уделал одного типа — тот обозвал его чёрным ублюдком. Здесь, в Слау, в основном, белая молодёжь, да ещё пакистанцы, которым всё по фигу — цветному парню здесь трудно, не то, что в Ноттинг-Хилле.

Стоим, слушаем музыку, пока Тони и Альфонсо не уходят на свидание — классных девчонок подцепили, сразу видно, горячие штучки, ну и симпатичные тоже. Мы со Смайлзом делим ещё одну порцию картошки и надеемся, что те уроды не тусуются рядом в надежде всё-таки настучать нам по башне. Шестеро на двоих — плохой расклад. Смайлз притих, не иначе, опять вспомнил про ребёнка — так и вижу его сидящим в очереди в центре планирования семьи, я был там однажды, когда Дебби запасалась таблетками, сидел в окружении женщин и нескольких подростков, но, в основном, там были женщины с детьми, которые не могут позволить себе ещё одного малыша. Дебби так радовалась, что не одна, я даже немного погордился собой.

Кокосовые орехи не хотят выигрываться, и я просто чудом выбиваю орех последним ударом, хозяйка павильона раскалывает его молотком, и кокосовое молоко вытекает прозрачной струйкой, а я делюсь со Смайлзом и выковыриваю мякоть ключом.

Мы сидим на ступеньках автодрома. Он закрылся, и люди понемногу расходятся. Те два копа останавливаются неподалёку, и нам слышны искаженные голоса, обрывки фраз, треск помех в рациях — бессмысленный фон, очень похожий на всякие речи по телеку, их так любит мой старик — разгул преступности никого не волнует… безмозглые юнцы… погромы на стадионах, устроенные белыми подростками… полицейские, раненые чёрными подростками… стяжатели и незваные благодетели… сутенёры, грабители и наркодилеры… ирландцы, избивающие солдат… законопослушное большинство… проучить распоясавшуюся молодёжь… власть закона… общественный порядок… лучшая полиция в мире… лучшие законы, лучшая медицина, лучшее образование, лучшая армия, лучшее… лучшие… пабы, музыка, девушки, футбольные хулиганы, наркотики… призывы вешать, пороть, сажать… смертная казнь для военных преступников… юные преступники предрекают крах системы… в наших тюрьмах слишком лёгкая жизнь… нелёгкая жизнь наших правителей… старые добрые времена… как в старые добрые времена… «Белые утёсы Дувра»… панк-рокеры проклинают телевидение… наркотики вместо причастия и надругательство над святынями… панки и бритоголовые… отбросы общества… слишком много свободы, секса, одни тунеядцы… слишком юные, слишком старые… матери-одиночки и нежелательные беременности… коммунизм — не выход… социализм — не выход… профсоюзные бароны развалят страну… превратят нас в советских рабов… Москва ждёт… ядерные боеголовки ждут… трёхдневная рабочая неделя, ограничение электроэнергии, продуктовые карточки, неуверенность, налоги уходят псу под хвост… иммигранты, тунеядцы, анархисты.

На старом грузовике краской из баллончика намалевали название песни — «DIAMOND DOGS ROLL ОК» — и оно вдруг наполнило мир кислородом, он ожил и пришёл в движение, вечный автодром жизни. Полицейские продолжают свой путь, и скрежет раций затихает. Они беседуют с владельцем комнаты ужасов и чему-то смеются. Доедаю свой кусок кокоса и жду, когда Смайлз покончит со своим. Хороший кокос и хороший выстрел. В яблочко.

Повисев, как Тарзан, на деревьях целую неделю, чувствую себя богатым и здоровым. Жду Криса и Дэйва. Смайлз не может прийти, приехала его тётка, и папаша требует уважения к семейным традициям, поэтому Смайлз сейчас лопает мясные рулеты, изображая примерного племянника. Он, в общем-то, любит тётку, хотя она и не редкий гость — Саут-холл недалеко. Ему бы сейчас залить своё горе хорошей дозой спиртного, а не с родственниками сидеть. Дэйв и Крис заняты: тырят по мелочи в торговом центре, в основном, пакетики орехов, но Крису посчастливилось нарыть приличные наушники — правда, такой же приличной техники у него нет. Мои предки сидят дома пред телеком, с тарелками на коленях, и я иду к дому Дэйва. Обхожу собачье говно и вдыхаю сладкий запах скошенной травы, перебираюсь через раскалённый асфальт и разглядываю припаркованные машины. Ещё пара лет — и у меня будут права. Прямо вижу, как разъезжаю на «Капри», набитом девчонками, руль послушно лежит в руках, я рассказываю девчонкам прекрасные старые анекдоты.

Дальше по дороге на стене сидят две девчонки, свесив босые ноги над цветущими одуванчиками. На той, что повыше, выгоревшая джинсовая рубаха без рукавов, довольно потрёпанная, на другой — чёрная блузка. Если они не перестанут пялиться на меня, я точно поскользнусь на каком-нибудь говне и грохнусь на землю. Сосредотачиваюсь на походке, шагаю спокойно и уверенно, как мог бы идти какой-нибудь знаменитый пират. Ясно, как день, что хочется познакомиться, вот они и прикалываются, правда, молча. Всё равно больше всего на свете, где нас всего трое, я боюсь покраснеть. Надо думать о чём-нибудь другом, да нет его, этого другого. Иду дальше, пока не прохожу мимо девчонок, старательно разглядывающих стену. Сзади раздаётся свист, но никакого сожаления я в нём не услышал.

— Поцелуй нас, милый, — вдруг кричит одна из них, и от дружного хохота девчонки слетают со стены.

Я останавливаюсь, но они уже заняты возвращением на стену и на меня — ноль внимания. За стеной — гаражи с покрытыми граффити дверями: «БРАТВА ИЗ ЧЕЛСИ», «ТРЕЙСИ — ШЛЮХА», «ПАКИ — ВОН» выписаны в три цвета. Вторая надпись тщательно закрашена, но я видел её раньше и помню. Бедняга Трейси. Какая-нибудь уродливая корова позавидовала твоей красоте и улыбке. Забытая куча гравия поросла мелкими цветами, девчонки о чём-то болтают, вдоль обочины растут маргаритки и щавель, провисшая сетка забора увита плющом, а верх украшен ползучим растением, чьи белые цветы и чёрные семена довершают картину.

— Ну, что же ты, а поцеловать? — а я-то решил, что можно спокойно идти дальше.

На этот раз я не останавливаюсь, пока не дохожу до дома Дэйва. Мы ждём Криса, мать и сестры Дэйва смотрят внизу телек, старик где-то пьёт пиво. Слышу смех внизу и рассказываю Дэйву про девчонок на стене, он решает, что в клуб мы пойдём этой дорогой. Дэйв раскладывает на полу порножурнал, который спёр в супермаркете и хранит под матрасом. Странная штука. Осёл с огромным членом, кончающий в лицо девушки. Пять женщин, сидящих верхом на пяти поросятах. Поросята лежат на спине, и видно, что их члены внутри женщин. На другой картинке женщина сосёт у козла, раскрашенного под дьявола, с красными рогами. Обычных картинок, женщин, раздвинувших ноги, женщин с голой грудью, здесь нет. Мне грустно смотреть на животных — вот уж у кого не было никакого выбора. И картинки не возбуждают, ну совершенно.