Читать книгу "Врач - убийца - Джеймс Уайт"

Подобным же образом реагировали на лечение и дети. У них также чередовались периоды потери сознания с полубессознательным состоянием, вот только дети требовали питания в еще больших объемах. Ежедневные измерения доказывали, что кромзагарские дети быстро растут и набирают вес.

Был сделан вывод о том, что, вероятно, на фоне улучшения общего состояния у детей, чей рост претерпел задержку из-за чумы, происходило возвращение к норме, и они набирали вес и рост, соответствующий возрасту. Что касается периодов потери сознания, то их сочли необходимыми для компенсаторного отдыха столь бурно регенерирующего организма и не представляющими особого клинического значения. Препарат давали в очень малой дозировке, однако минимальное увеличение этой дозировки сразу вызвало резкое нарастание вышеописанных эффектов у одного из больных. Невзирая на великолепную физиологическую эффективность лечения, эпизоды потери сознания все же вызывали определенную тревогу, и высказывалось опасение о возможности поражения мозговых структур в будущем.

Торннастор просил прощения, что посылает препарат, апробированный не до конца. Он оправдывался тем, что гипопространственные сигналы, получаемые от Лиорена, заставили всех поторопиться. С тем, чтобы выиграть время, препарат отправили поскорее и окончательную апробацию рекомендовали провести прямо на месте. Торннастор же, в свою очередь, намеревался продолжить апробацию нового лекарства в стенах госпиталя.

– Мне предписано апробировать препарат на группе, насчитывающей не более пятидесяти кромзагарцев, – пояснил Лиорен после того, как пересказал инструкции Торннастора младшему медицинскому персоналу. – В группу рекомендовано включить больных самого разного возраста, с разной степенью заболевания и вводить препарат с небольшими различиями в дозировке. Особенное внимание нам советуют уделять умственному состоянию больных, пребывающих в полубессознательном состоянии. Мы должны надеяться, что по возвращении домой и помещении в привычную среду их сознание придет в норму. Период первоначальной апробации займет десять дней, после чего...

– За десять дней мы потеряем четверть оставшегося населения, – не выдержал Драхт-Юр, голос которого даже через транслятор звучал сердитым хрипловатым лаем. – И так уже в живых осталось две трети по сравнению с тем, что было, когда «Тенельфи» разыскал эту проклятую Круттом планетку. Они тут дохнут, как... как...

– Вы угадали мою мысль. – Лиорен не стал выговаривать Драхт-Юру за дурные манеры, но для себя решил, что надо будет уточнить, кто такой Крутта. – Однако не из-за нашего единомыслия я намерен нарушить предписания Торннастора. И, прошу заметить, это мое решение. Безусловно, я готов выслушать ваши профессиональные советы и прислушаться к ним, если они окажутся ценными, однако и руководство, и ответственность за все последствия я беру на себя, и только на себя. Вот такой у меня план.

Никому даже в голову не пришло критиковать план Лиорена – настолько тщательно он все продумал, не пренебрегая никакими мелочами, и вот что удивительно: подчиненные давали Лиорену советы, однако эти советы носили личный, а не профессиональный характер.

Большей частью советы заключались в том, чтобы послушаться Торннастора, но расширить рамки экспериментальной группы до нескольких сотен, может быть, даже до тысячи больных вместо пятидесяти. Сотрудники наперебой говорили о том, что экспериментальный курс ничего особенного не даст, кроме надежд на лучшее будущее. Лиорен чувствовал большое искушение последовать советам подчиненных – хотя бы только из уважения к тому, чьи рекомендации он получил вместе с лекарством, – ведь Торннастора считали лучшим патофизиологом в Галактической Федерации. Это заботило Лиорена намного больше, нежели соображения карьеры. Однако тарланскому медику все же казалось, что Торннастор не до конца понимает всю срочность ситуации на Кромзаге. Заведующий Отделением Патофизиологии Главного Госпиталя Сектора был большим педантом, он всегда требовал от своих сотрудников совершенства в работе и ни за что бы не позволил, чтобы стены его отделения покинул несовершенный продукт. Вероятно, то, что он позволил Лиорену поучаствовать во втором этапе эксперимента, было единственным компромиссом, на который пошел Торннастор. Лиорен прощал ему даже некоторое отсутствие гибкости мышления – ведь этот громадный, неповоротливый тралтан был битком набит всевозможной информацией, и вдобавок говорили, что его мозг непрерывно поглощал мнемограммы медиков всевозможных биологических видов.

А смертность на Кромзаге уже добиралась до двухсот случаев в день. Лечить всего пятьдесят больных представлялось совершенно ненужной предосторожностью в то время, как практически всему населению можно было дать шанс выжить. Смотреть же, как кромзагарцы мучительно умирают, и заниматься в это время испытаниями препарата Лиорен не мог – такой путь представлялся ему трусливым и в корне несправедливым.

В столь отчаянной ситуации он был готов простить ту недоработку курса лечения, которую не прощал себе Торннастор. Лиорен полагал, что психологическое воздействие препарата почти наверняка было преходяще, а если нет – что ж, последствиями можно было заняться позднее и излечить их. Но даже если бы случилось худшее, если бы психика кромзагарцев пострадала необратимо, вряд ли бы эти изменения передались их потомству: О'Мара утверждал, что все психические явления на фоне терапии не носят органического характера.

Главный психолог утверждал, что дитя, рожденное от излеченных от чумы родителей, будет психически здорово, невзирая на какие-либо отклонения в психике взрослых.

«Психически здорово, – с тоской думал Лиорен, – насколько это вообще возможно для любого представителя этой кровожадной расы».

Своим подчиненным Лиорен сказал, что при проведении лечения ото всех потребуются профессионализм и быстрота, что не стоит тратить время ни на какие исследования, когда речь идет о спасении жизни всей планеты. Примерно через час после окончания собрания спасательная экспедиция приступила к осуществлению плана Лиорена. Каждый из членов Корпуса Мониторов, кто только мог передвигаться, занялся доставкой медикаментов – кто-то отправился пешком в близлежащие поселения, кто-то полетел в отдаленные на флайерах. На «Веспасиане» в итоге остались только вахтенные, радисты и техники, следившие за безотказностью систем корабля. Лиорен, которому полученные раны все еще мешали свободно передвигаться на большие расстояния, делил свое время между коммуникационным центром корабля и лазаретом, где выполнял роль дежурного врача, будучи единственным медиком на борту.

Лекарство больным вводили в разной дозировке, в зависимости от возраста, веса тела и клинического состояния. Детям дозу утраивали по сравнению с той, которую рекомендовал Торннастор для эксперимента, а тем, кто был при смерти, увеличивали еще больше. Следовало в первую очередь заниматься лечением самых тяжелых больных, однако даже в небольших группах населения отмечались такие различия в степени развития болезни, что представлялось целесообразным вводить любому кромзагарцу лекарство сразу же, как только он попадался медику на глаза.

Очень скоро выработался четкий ритм, но программа осуществлялась настолько стремительно, что заскучать никто не успевал. Несколько слов утешения и пояснения, укол, после которого неподалеку от больного оставляли запас продовольствия и воды, – и все. Больные, как правило, были настолько слабы, что могли разве что выразить словесный протест, но в это время медик уже был на пути к новому пациенту.