Читать книгу "Наследие Арконы - Владимир Егоров"

Мужчины крепко обнялись.

Все это Игорь вспомнил, чуть его нога ступила брег родного острова. Так происходит озарение недоступное человеческому пониманию.

Чтобы стереть с лица земли народ — надо лишить его исторической памяти и культуры. Просветитель Русской Земли, тоже Владимир, начал свое богоугодное дело с того, что за пару годков уничтожил почти всех грамотных и мудрейших людей Киевской стороны. Он и прочие ревнители новой веры, здесь нельзя не упомянуть того же дядю князя, Добрыню[29]Малховича, не остановились на достигнутом. Во славу Господа, для несомненной пользы просвещения жгли древние манускрипты, дощечки, бересту, рукописи, летописи и книги, а вместе с тем и укрывателей бесовского письма в их же собственных избах.

Еще за десять лет до этого с усердием одержимого внебрачный сын Великого Святослава насаждал культ Перуна, возвысив Громовика над прочими Богами. Но соблазненный идеей абсолютной власти он вскоре тайно крестился, чтобы потом просвещать наш «вечно темный» народ.

С тех пор, как Красно Солнышко вернулся из Корсуни в Киев с кучей попов и мощами святого Климента — на Русь потекли и прочие священные принадлежности. Одними гвоздями с печально знаменитого креста можно было бы пришпилить, точно насекомых, половину населения киевской Скифии. А если бы слезы Богородицы, проданные доверчивым русичам, слить воедино, географы нанесли бы на карту Европы второе Мертвое море.

— Прежде — думал Игорь, — Богов было много, славь, каких хочешь, верь в кого пожелаешь, но и другому не мешай — делать то же самое.

Владимир! За всю многострадальную историю славянских народов не найдется, пожалуй, более неоднозначной и противоречивой фигуры, чем этот князь. Предавал ли он, меняя убеждения, как рукавицы? Или предательство сидело у него в крови, и всякий раз, предавая, он слепо следовал зову этой крови? Игорь ведал, что нарек себя Красно Солнышко великим каганом на хазарский лад. Братоубийца, лицемер и клятвопреступник — устроитель градов и державы. Лес рубят — щепки летят? Талейран русской земли.

Аскольд и Дир еще давали хазарам дань, платил не только Киев — даже гордые вятичи, и те покорялись каганату. Лишь походы ильменских словен да дружин Вещего Олега, а затем и Святослава, положили этому конец.

И на тебе! Снова — здорово! Хазары, засев в Тьмутаракани, не мытьем, так катаньем планомерно брали свое, чему немало способствовал и Владимир, прозванный за все свои благодеяния Святым. Историки оправдывают его деятельность на поприще ростовщичества развитием товарно-денежной системы, но даже государственник Карамзин, — это Игорь хорошо помнил еще по институту, — не сумел умолчать о «всех смертных грехах» Красна Солнышка.

Новгород и до Владимира прекрасно обходился без засилья иноземных менял, великий город и за сто лет до него процветал, свободный от всяческой дани и унижений. Деятельность же этого «святого» — думал Игорь — сводилась, в основном, к смене одной формы ига другой. Изощренной, гибкой и еще более жестокой, потому что желтый дьявол шел рука об руку с властью божьих рабов!

Предупреждал Варяжко Ярополка Святославича — не ходи к змию в пасть. Не послушал тот слугу верного, а внял совету слуги скверного, Блуда. Владимир зарезал родного брата, изменника наградил по-свойски. Беременную невестку брата своего, Ярополка, гречанку, изнасиловал и упрятал в гарем. И рек летописец: «От греховного бо корне злые плоды бывают, от двоих отцов — от Ярополка и от Володимера».

Ненасытный в страсти Красно Солнышко не терпел, чтоб ему перечили. И не он ли пожег несчастный Полоцк, где добывал в жены себе еще и Рогнеду. Та не желала идти за «робича». Прежде чем возлечь на нее, Владимир убил отца Рогнеды, варяга[30]Рогволода, а затем и братьев своей младой жертвы.

Любят князья наши не узнанными приходить на казнь непримиримых супротивников. Позже выясняется, князь сильно недужил, а бояре радивые да заплечных дел мастера, дескать, перестарались. Простаки умиляются, кесарю сходит с рук. И не перечислить, не упомнить всего того, что творили и творят супостаты разные княжьим именем.

Не мог устоять Владимир. Сам поглядеть пришел, как по приказу княжьему вчерашнего громового кумира протащили по дорогам пыльным Киева, избили палками и скинули в Днепр.

На севере ж боярин Путята крестил новгородцев мечом, а Добрыня — огнем. Сомнительно было при этом ожидать совершенной покорности славян уготованной им участи.

… Завидев густую толпу горожан на мосту, Добрыня махнул рукой — по этой команде ратники теснее сомкнули щиты, изготовили копья. Словене попятились, загудели.

— Расходитесь? Мы за делом княжеским прибыли! Выдайте Владимиру супостатов, а зла никому не будет! — крикнул вельможа новгородцам.

— А это вот видел! Не дураки — нас на мякине не проведешь! — отозвались те вразнобой. — Не может быть веры предателю! Ты по что, гад, кумирни наши осквернил!

— Врут волхвы новгородские, потому не умильны они князю киевскому! Только он на Руси хозяин да судья — Володимир Святославлич! Расступитесь, негодники! — помогал вельможе Путята.

В ответ полетели камни, проверяя щиты да шеломы киян на прочность.

— Не желаете лада — будет вам брань! — пригрозил кулачищем Добрыня.

Дружина тронулась вперед, постепенно тесня толпу. Новгородцы скопом подались назад, и их враги оказались перед завалом из толстенных бревен.

— Придите и возьмите, псы позорные!

— Не бывать такому, чтобы отца мать поимела! — раздался голос волхва Богумила. — Мы не рабы распятому! Мы не слуги Володимиру! Так и передай слово наше, новгородское.

— Погоди! Еще сквитаемся! — пообещал Добрыня, поворачивая коня.

Град камней усилился. То тут, то там падали ратники. Иной, под дружное улюлюканье новгородцев, срывался в Волхов и, оглушенный, шел ко дну — Ящеру на прокорм.

— Станем, други, за Богов наших! Не дадим на поругание! — воодушевлял новгородцев тысяцкий Угоняй.

— Как один, станем, батюшка! — вторили ему.

Но вышло совсем иначе. По ночи ворога не устерегли. Добрынины конные отряды ворвались в город, разя направо и налево. На одной из улиц дорогу им преградила стена огня. По дощатому настилу расползалась пламенеющая смола.