Читать книгу "Чернь и золото - Адриан Чайковски"

— Да, идем, — благодарно кивнул ему Стенвольд. — Вытри глаза, Чируэлл. Сегодня ты, думаю, уяснишь для себя часть моего замысла — довольствуйся этим.

На Патийском тракте, ведущем от северных окраин в центр города, собрался народ. Состоятельные горожане впритирку сидели на широких каменных ступенях вдоль улицы; Игры и парад атлетов были старше самой Коллегии, и сиденья сохранились еще с тех времен, когда город звался Патисом, а жуканы в нем были рабами или мещанами.

Беднота с шумом и веселыми возгласами толпилась внизу. Бедность в Коллегиуме была понятием относительным: работы здесь хватало всегда, сточные канавы очищались насосами, пищу в трудные времена раздавали из городских запасов. Первые лица города, ученые и коммерсанты, были неплохими правителями, и благотворительность, к счастью, здесь никогда не выходила из моды. Даже самые жадные богачи раскошеливались, чтобы хорошо выглядеть в глазах земляков.

Перед атлетами катилась звуковая волна. Люди вытягивали шеи и выходили на дорогу, где их успешно оттесняли назад пожилые стражники в плохо сидящих кольчугах. Каждый десятый в оцеплении, старшина, имел на себе тяжелый, только жуканам под силу, панцирь. Крики набирали громкость — ведь в первых рядах шли чемпионы Коллегиума.

Чи по примеру своих соседей привстала, чтобы увидеть хоть что-нибудь. Интересно, многих ли она вспомнит? Во главе с красно-бело-золотым знаменем Коллегиума идет стройная, с короткой стрижкой Брирвей Молния — единственная из жуканов, кто на памяти живых выиграл забег на короткую дистанцию. Справа от нее мужчина постарше — он участвовал в длинных утяжеленных забегах еще до того, как Чи приехала в город. Слева Пинсер, победитель прошлогоднего конкурса сказителей. Следом еще семнадцать человек — и ветераны, и молодежь, на которую возлагаются большие надежды: бегуны, прыгуны, воители, музыканты, борцы и поэты. Многие из них и в прошлом, и в настоящем учились в Великой Коллегии.

Следующей шла геллеронская команда, и Чи покосилась на Стенвольда. Хорошо бы Тото изобрел машину, берущую назад необдуманные слова. В уме зачастую гнездятся такие мысли, которые просто нельзя высказывать.

Стенвольд смотрел прямо перед собой и был напряжен, хотя старался не показывать этого.

Геллеронцев, идущих под черно-красно-бронзовым стягом со скарабеем, тоже приветствовали, хотя и не столь горячо, как своих. В основном это были жуканы, наряду с коллегиумцами отстаивающие честь своей расы. Их имен Чи не помнила, но знала, что рослый знаменосец — чемпион-арбалетчик, а муравин-ренегат из Тарка, шагающий сразу за ним, — знаменитый борец.

За Геллероном по традиции двигались муравинские города. Язвительные коллегиумцы расположили их согласно прошлогодним победам, чтобы еще сильнее разжечь и без того ярое внутрирасовое соперничество. Первое место досталось Сарну, и приветственные крики усилились: этот город вследствие недавних реформ стал ближайшим союзником Коллегиума. Вся команда была набрана из рядов сарнской армии, над одинаковыми темными доспехами виднелись не менее одинаковые смуглые лица. Чи рассматривала их пристально, как наиболее опасных соперников. Когда они стройными рядами, не глядя по сторонам, промаршировали мимо нее, она слегка поежилась. Кто знает, какими мыслями они обмениваются сейчас.

Кес приветствовали менее бурно. Эта команда, на взгляд Чи, отличалась от предыдущей только медно-красным оттенком кожи. Следующими прошли бледные таркийские муравины, и после многозначительного промежутка на улице появилась колонна из Вика. Многие горожане еще помнили, как сражались с виканцами, пытавшимися подчинить Коллегиум себе. Эта война тенью легла на детские годы Стенвольда.

Проследовали арахниды из Селдиса и Эвериса, очень красивые благодаря наследственности и умелому макияжу. Чи узнавала прошлогодних дуэлянтов, гимнастов, поэтов — более грубыми видами состязаний эта раса пренебрегала. Прошагала с веселой бравадой сводная колонна мушидов из Эгеля и Мерро. Этот маленький народец наверняка завоюет призы в воздушных гонках и акробатике, а горожане их стараниями недосчитаются кое-какого имущества.

Последней, как водится, была сборная команда двух оставшихся нижнеземельных рас — всего одиннадцать человек, девять из них мантиды. Они шли между рядами коллегиумцев с высокомерной убийственной грацией, словно принцы, взятые в плен. Итак, они все-таки явились, несмотря на все показное презрение к Играм, и унесут с собой большинство боевых наград. Пара призов, доставшихся арахниду или муравину, докажет лишь, что победа далась им не так легко.

Двое оставшихся членов этой команды — серолицые, в серых одеждах — были не официальными делегатами Торна, последней твердыни номов, а отщепенцами, ренегатами. В Коллегии тоже преподавали несколько номов — их лица периодически менялись, но количество оставалось тем же; лишь очень немногие представители этого вида отваживались покинуть родимые дома-капсулы. Эти горные мистики, Дети Ночного Мотылька, властвовавшие прежде над всеми Нижними Землями со своими черепами и фетишами, упорные приверженцы своего мракобесия, теперь не вызывали у жуканов ничего, кроме смеха. То, что Патис, прежний Коллегиум, до революции принадлежал им, давно стало достоянием прошлого.

Среди знакомых Чи номов не было. От предметов, которые они вели, разило застоялым мистицизмом и шарлатанством — Чи и в голову бы не пришло изучать их. Ассамблея постоянно боролась с этими пережитками, но те как-то удерживались в маленьких темных аудиториях, привлекая некоторое число студентов.

Толпа вдруг заволновалась, а Стенвольд стиснул Чи за плечо. В этом году на Игры прибыла еще одна, дополнительная, команда.

Они замыкали шествие потому, что организаторы не знали толком, куда их пристроить. У Чи затрепетало сердце, когда она увидела их цвета, повторяющиеся на знамени, на одежде и даже на рукоятках клинков.

Чернь и золото. Сплошная чернь с золотом.

Женщин среди атлетов не было — только мужчины. Одни со светлой кожей, другие немного смуглее, почти все белокурые. Улыбки их очень красили, и улыбались они охотно — людям, небу и городу. Некоторые шли в доспехах, у каждого на поясе имелся короткий меч. В отличие от муравинов они не держали железного строя, но шли четко, в ногу. Увидев кого-то из них в отдельности, Чи приняла бы его за полукровку не совсем ясного происхождения; вместе они представляли новую расу, новую неизвестную силу.

Коллегиумцы отвечали на их улыбки немного нервно. О народах, живущих на северо-востоке за Барьерным хребтом, знали все, но мало кто над этим задумывался. На Нижних Землях чужестранцам уделяли мало внимания: здесь хватало как собственных вояк — муравинов, так и отшельников — мантидов и номов. Восточные сородичи в Геллероне торговали, конечно, со всей заграницей, поскольку техника жуканов славилась по всему миру. Сальме Дин служил доказательством того, что где-то в немыслимой дали за горами действительно существуют стрекозиды, а шелковый путь вел за море, в загадочную страну арахнидов, баснословно богатых и хитрых. Известно было также, что к востоку от Геллерона вместо россыпи городов ныне воцарилась большая империя, с которой стремились наладить связи все серьезные коммерсанты. На торговле с ней сколачивались целые состояния. Однако вблизи осоиды со своей чернью, золотом, четким военным шагом, энергетической аурой вызвали у горожан легкую оторопь. Не оставалось сомнений, что это идут солдаты наподобие муравинов — целая армия в военной форме, с улыбками и мечами. Коллегиумцы, не желавшие прежде слушать речи некоего мастера, теперь смотрели им вслед, переглядывались и думали: м-да-а…