Читать книгу "Сибирская жуть-6. Дьявольское кольцо - Андрей Буровский"

Какие-то мысли вертелись в голове у Михаила. Еще неясные, нечеткие… Но увидеть погребение — сейчас! — становилось совершенно необходимо. С полминуты Миша прихлебывал чай, все сильнее наливаясь этой уверенностью.

— Фомич, ты когда туда поедешь?

— Как обычно, народ снимать…

— А если сейчас? Очень надо…

Против желания Миши, в его голосе очень явственно прозвучали просительные нотки.

— Не видал монолита, что ли… Нет, не поеду; что ты, тут горючки одной…

— Фомич, выручи, буду обязан…

— Ну что пристал? Вот тебе грузовик, садись и поезжай… — Фомич заржал, довольный своим остроумием. Между прочим, водить Миша умел. И соблазн сделать то, что он сделал в это утро, появлялся у него много раз. Что подвигло его на все дальнейшее — собственная ли беспомощность? Грубость Фомича, тыкавшего в эту беспомощность? Нежелание зависеть от хамства? Нежелание зависеть от шофера? Просто нежелание зависеть? Отчаяние? Полная необходимость немедля очутиться на раскопе?

Во всяком случае, поговорив с Фомичом, Миша тут же двинулся к ГАЗу, встал у огромного теплого бока. Грузовик то ли был теплым еще после утренней поездки, то ли бок нагрело солнцем.

Запирать машину в экспедиции было не от кого; ключ торчал в замке. Двигатель мерно застучал, запел, и Миша услышал первый бешеный вопль Фомича. Это был еще уверенный полуначальственный рык, произведенный прямо с места; Фомич что-то орал не вставая, с потрошенной рыбиной в руке. Миша поставил на скорость, и машина поползла вперед. Вторая скорость… Третья… Миша ловил колесами разъезженные колеи, одновременно регулировал движение правой ногой — чтобы и не заглушать и не насиловать двигатель. В ушах звенело от вопля Фомича — уже совсем другого, заячьего, истеричного. Сам Фомич летел через поляну, делая огромные скачки.

«Не успеет», — понял Миша. Поворот закончился; машина нащупала трассу. Четвертая скорость… Газу! Машина резво побежала; мелькнули лиственницы, надсадно орущий, вздернувший руки Фомич, ушло назад и влево озеро. Замелькали березки, лужки, склоны сопок. Ехать было в общем-то не сложно — сухо, дорога знакомая.

Да, погребение как раз брали монолитом. С утра прокопали канавы, подвели доски и даже сколотили деревянный каркас. Потом в музее сделают современный, прозрачный из пластмассы. Чтобы взять полтора кубометра земли — годятся и неструганые доски.

Уже стоял грузовик абаканского музея с откинутым бортом и смотрела небольшая запыхавшаяся толпа, как подъемный кран вынимает деревянный ящик из раскопа, несет его к грузовику. Миша бросил ненужный ГАЗ-66, изо всех сил помчался к месту действия.

Трудно сказать, что это было. Скорей всего, конечно же, случайность. Но, во всяком случае, движение крана вдруг замедлилось, потом остановилось… и добрые четверть минуты ящик с монолитом висел чуть выше уровня земли, перед откинутым бортом. Потом стрела заработала, монолит поплыл вверх, опустился и встал в грузовике. Крановщик вылез из кабины, сделал круг почета с поднятыми руками. Толпа проорала «Ура!»

Но были эти четверть минуты, были, и крановщик потом не мог объяснить толком, что вдруг случилось с его техникой. И еще труднее сказать — действительно ли в эти четверть минуты при появлении Миши вдруг поднялась из монолита в приветствии костяная рука, или ему все-таки почудилось.

Но вот что совершенно точно — что-то приключилось с огромным могучим мужиком — музейным разнорабочим, сильно пьющим дядей Васей. Дядя Вася стоял как раз перед монолитом и при остановке стрелы уже собирался подмогнуть — навалиться снизу и закинуть в кузов трехтонную глыбу.

Что он увидел — мы не знаем. Но, во всяком случае, дядя Вася сильно побледнел и отошел в сторонку, и лицо у него было какое-то оцепеневшее. И до конца всей работы он только стоял и крестился, и даже водки в этот раз не пил. В разгрузке монолита, уже в музее, он тоже не принимал участия, исчезнув с работы под благовидным предлогом. Вот и все, что нам известно точно. Кроме, конечно, неприятностей, которые обрушились на Мишу за угон машины. Но стоит ли о них рассказывать?

ГЛАВА 5Уходящие в другое время

И тысяча семьсот лет назад тучи неслись по хмурому осеннему небу. Ветер с юга старался, нес клочья туда, куда уходит Кем[3].

Сидевшие у костра не удивлялись. Ветер не нуждался в объяснениях. Объяснять надо было бы отсутствие ветра. На север уходят души шаманов и души великих героев. Сегодня много душ должно было уйти на север…

Ветер отшвыривал дым костра, не давал ему подняться к тучам, рассеивал задолго до того, как дым смог бы смешаться с облаками.

Погиб их каган. Вождь вождей, великий вождь, объединивший племена разного корня, овладевший страной хягас от Большого озера до Саянской трубы; сегодня он ушел к праотцам.

Сидевшие у костра не очень-то верили в смерть. Каждому предстояло, пройдя неизбежное, воплотиться в какое-то существо.

И уж, конечно, никто их них не считал смерть кагана чем-то необычайным. В их времена смерть была обыденна, и в том числе — во цвете лет. Большинство воинов погибали в расцвете мужской силы, и насильственная смерть была естественной смертью.

Но каган не оставил наследника. Не оставил преемника, а племени был нужен не младенец, который когда-нибудь вырастет. Преемник нужен был сейчас! Нужен тот, кто может повести за собой племя. И не когда-нибудь, а в завтрашнем сражении.

В сражении решится, будет ли вообще существовать племя. И если будет, то каким. И где. Не один народ был вынужден уйти из Середины мира, на север, по пути душ умерших героев и шаманов.

Здесь, в Сердце мира, есть все. Чистые, прозрачные реки стекают с гор на степи, дрожащие под копытами. Везде много разных долин — одни лежат выше, другие ниже; одни открыты на север, другие — на восток или на юг. Везде озера с пресной и соленой водой, урема[4] по берегам рек, больших и маленьких.

Там, на севере, нет таких гор, как здесь, таких прозрачных рек, как здесь, таких степей. С каждым днем пути на север становится все холоднее. Там растут непроходимые леса, а степей там все меньше и меньше. Зима наступает рано, а снега выпадает столько, что лошади не могут тебеневать[5].

Если племя уйдет на север, скоро умрут все лошади, коровы и бараны. Племя сможет жить, только охотясь на диких зверей. Племя даже не сможет собираться вместе, потому что охотники должны жить маленькими группами, человек по 20 и по 30. И эти маленькие группы вынуждены все время переходить с места на место в поисках диких зверей.