Читать книгу "Бич Божий - Сергей Шведов"

– Гонорий намекнул мне, что с этим браком лучше повременить, – сокрушенно развел руками Константин. – И я не могу ослушаться императора.

– Не только можешь, но и должен, – сухо отозвался магистр. – Считай, что это самая важная в твоей жизни битва, префект.

– Битва с кем? – растерялся Константин.

– Ни с кем, а за что, – усмехнулся Сар. – Мы сражаемся за империю. Империи нужен наследник, и Галла Плацидия его родит, угодно это Гонорию или нет. Так думаю я, так думает епископ Амвросий Медиоланский. Он готов обвенчать вас с Галлой Плацидией через две недели.

– Но это же война, Сар! – воскликнул потрясенный префект.

– Нет, это мир, божественный Константин! Мир на долгие годы. Ибо, имея такого правителя, как ты, Рим может не бояться своих врагов.

Сиятельный Константин всегда придерживался хорошего мнения о своей особе, тем не менее грядущее возвышение его пугало. Империя находилась сейчас не в том состоянии, чтобы человек, возглавивший ее, мог себе позволить предаться отдохновению. За несколько месяцев, проведенных в Галлии, Константин успел убедиться на собственном опыте, насколько тяжело бремя власти. Богоуды буйствовали в Америке, франки, давно уже прибравшие к рукам часть Галлии, угрожали империи с севера, вандалы Гусирекса бесчинствовали на юге. Победа, одержанная магистром Саром, значительно облегчила положение империи, но зато сильно осложнила положение самого Константина. Префект Галлии и Испании не хотел ссориться с божественным Гонорием, но и выдержать давление своих сподвижников ему тоже было не под силу.

– Подумай лучше о том, сиятельный Константин, что нас ждет после возвращения из Африки магистра пехоты Иовия, – наседал на префекта Сар. – Ведь тебя устранят просто из осторожности. И меня с тобой заодно. Нельзя быть вечным претендентом. Либо ты император и соправитель Гонория, либо труп.

Как человек далеко не глупый, Константин очень хорошо понимал сложность своего положения, но ему не хватало решимости, чтобы вслух заявить о своих правах. Сару пришлось обратиться за поддержкой к Галле Плацидии. Сестра божественного Гонория уже успела обжиться в Арле, но прежней надменности еще не обрела. А потому договориться с ней Сару оказалось гораздо проще, чем с ее женихом Константином.

– Быть сестрой императора, дорогая матрона, это слишком сомнительный статус в наше смутное время. Божественный Гонорий, не в обиду ему будет сказано, человек непостоянный. Сегодня он осыпает вас милостями, а завтра отворачивается от вас, как от злейшего своего врага.

Галла Плацидия знала все достоинства и недостатки сумасбродного Гонория ничуть не хуже, чем Сар. Имея за спиной такого человека, как рекс Аталав, она могла бросить вызов своему божественному брату. Но Аталав умер, и она осталась в сомнительном положении вдовы готского рекса, люто ненавидимого едва ли не всеми римлянами. Жить с таким грузом на плечах в Вечном Городе весьма затруднительно. А отправляться в монастырь или в изгнание Плацидии не хотелось. Это было видно по ее посвежевшему лицу и по глазам, молодо и призывно смотревших на Сара.

– Сиятельный Константин показался мне нерешительным человеком, – глухо вымолвила Плацидия. – И этой своей нерешительностью он может погубить и себя, и меня.

– У Константина есть преданные сторонники, – напомнил собеседнице Сар. – Есть и военная сила, на которую он может опереться в сложный момент.

– Хорошо, магистр, – кивнула Плацидия. – Передай сиятельному Константину, что я принимаю его предложение.

Префект Галлии был загнан в угол. Слухи о его предстоящей свадьбе уже распространились по Арлю. Не мог же он, находясь в здравом уме и твердой памяти, взять и проигнорировать согласие сестры императора. Конечно, Константин публично не делал предложения Галле Плацидии, но это предложение некоторым образом сделал сам божественный Гонорий, и очень многие люди это знали. Отказ от брака с дочерью Феодосия Великого после полученного от нее согласия выглядел бы как откровенный вызов всей фамилии, правящей не только в западной, но и в восточной части империи. Как только Сар донес эту очевидную мысль до ушей префекта Константина, у того сразу же отпала охота к сопротивлению.

Пышная свита, сопровождавшая сиятельного Константина и Галлу Плацидию в Медиолан, могла произвести впечатление на кого угодно. Одних повозок набралось более сотни. Едва ли не все знатные мужи Галлии сочли своим долгом присутствовать на свадьбе будущего соправителя божественного Гонория. Куриалы Асканий и Паладий, включенные в свиту префекта, насчитали шесть тысяч всадников, составлявших почетный эскорт жениха и невесты. Причем только треть из них были римскими клибонариями, остальные – готы.

– А зачем сиятельному Константину понадобились готы? – воскликнул изумленный Асканий.

– Приедем в Медиолан – увидим, – спокойно отозвался стоик Паладий.

В Медиолане Константина и Плацидию встречал сам епископ Амвросий, что сразу же отмело домыслы сплетников по поводу позиции Церкви. Хотя все понимали, что последнее слово останется за божественным Гонорием. Именно он должен был, согласно римским обычаям, объявить своего зятя Константина соправителем. Многие полагали, что Амвросий Медиоланский не рискнет обвенчать новобрачных без согласия императора. Видимо, того же мнения придерживался и Гонорий, который, возможно, именно по этой причине не спешил в бывшую столицу империи. Однако епископ Амвросий удивил всех, сочетав браком Константина и Плацидию уже на следующий день после их прибытия в город. Количество людей, высыпавших на улицы Медиолана, дабы приветствовать новобрачных, превосходило все разумные пределы. И в давке, возникшей по этому случаю, погибло не менее двух десятков человек. Впрочем, подобные казусы во время торжественных церемоний случались и раньше, а потому никто не придал им особого значения. Медиолан был под завязку набит гостями, что, безусловно, придавало торжественной церемонии особый статус. Прежде подобная пышность сопровождала только бракосочетания императоров. И многие медиоланцы еще не забыли свадьбу императора Гонория с дочерью префекта Стилихона. Где теперь тот Стилихон и где его дочь! По слухам, императрица оказалась бесплодной и ее в конце концов спровадили в монастырь. Гонорий женился во второй раз, уже с гораздо меньшей пышностью, но с тем же результатом. Теперь свои надежды римский народ в целом и медиоланцы в частности связывали с сестрой императора Галлой Плацидией. Именно ей, дочери Феодосия Великого, судя по всему, предстоит подарить Риму нового императора. Асканий и Паладий, допущенные к свадебному столу стараниями трибуна Аэция, выступавшего распорядителем пира, были поражены обилием изысканных закусок и роскошью дворца, принадлежавшего, по слухам, покойному сенатору Пордаке. Этот Пордака, не имевший наследников, оставил все свое немалое богатство не императору Гонорию, как это делают все разумные люди, а его сестре Галле Плацидии, чем привел в изумление Римский Сенат. Тем не менее Гонорий это завещание утвердил и в отсутствие сестры взял под свое личное управление принадлежавшее ей имущество.

Глава 4 Возвращение Матроны

Рекс Валия не оправдал надежд благородной римской матроны. Он не просто проиграл решающую битву князю Верену, но и пал в ней, сложив голову на чужой и в общем-то ненужной ему земле. Бог Тор слишком рано призвал своего избранника в небесную дружину, и тот не оставил на грешной земле потомства. Готы, уцелевшие в битве, ушли через Пиренеи в Аквитанию под крылышко дукса Тудора, а благородную Пульхерию они бросили, как ненужную ветошь, под ноги торжествующим победителям. Почти год Пульхерия служила подстилкой свевам князя Яромира, кочуя из одной телеги в другую. Беременность избавила ее от жалкой участи потаскухи, но не подарила свободы. Каким-то чудом ей удалось пристроиться в прачки к рексу Яромиру и обрести наконец свой угол в его обширном дворце. Кому принадлежал этот дворец прежде, Пульхерия не знала. Не знала она и название города, в который забросила ее судьба. Слышала только, что он находится в Галисии, бывшей провинции империи, где ныне всем распоряжались свевы. Со временем Пульхерия научилась понимать чужой язык и даже говорить на нем. Впрочем, большой радости это ей не принесло. Жены варваров презирали римскую матрону, не удостаивая ее разговором, а сами свевы если и окликали голоногую прачку, то только затем, чтобы помять в уголке. Пульхерии казалось, что бог отвернулся от нее и что ей до конца дней придется влачить жалкую участь рабыни, но она ошиблась в своих мрачных предположениях. Судьба вдруг улыбнулась ей толстыми губами князя Верена. Зачем он приехал в усадьбу князя Яромира, затурканная прачка так и не поняла. Но это именно он приказал вытащить ее за ноги из-под телеги, где она ублажала очередного ухажера. Гусирексу было уже далеко за пятьдесят, его иссеченное морщинами и шрамами лицо внушало страх. К тому же он хромал, что еще более увеличивало его сходство с демоном. Но более всего поразили Пульхерию его глаза, строгие и властные, от которых нельзя было скрыться.