Читать книгу "Бестолковая святая - Алекс Жиро де л'Эн"

Потому-то и появилась в нашем доме невиданная для него вещь — поваренная книга.

В этом причина приготовленного по всем правилам кулинарного искусства ризотто: лук был тонко нарезан, рис-арборио потушен в сливочном масле, белое вино подогрето, бульон сварен из настоящей курицы (мясник обалдел, когда я презрела привычного «понедельничного цыпленка»), а за купленные в последний момент сморчки — «надо только почистить и ни в коем случае не мыть» — уплачена феерическая сумма, равная трехмесячному жалованью. Час сорок минут беготни по магазинам плюс готовка, время старта определять заранее. А еще мой внутренний голос приказал мне класть всем нормальные порции вопреки привычке оделять Пьера едой в последнюю очередь: так я «помогала» ему худеть.

Я смотрела, как мой муж ест свою порцию, а рядом с ним Прут, не веря своему собачьему счастью, грызет настоящую баранью кость.

Нет, Полин, так не пойдет.

Внутренний голос приказывал мне прекратить сравнивать мужа с этаким домашним животным — чуточку неуклюжим, но милым. Сколько лет я обращалась с этим великолепным мужчиной, как с огромным Лабрадором, думала я, глядя, как он жадно обсасывает сморчок. Мысли мои перескочили к заброшенным в последнее время эротическим безумствам. Перемещаясь по кухне, я старалась принимать изящные позы, как безупречные дамы с обложек каталогов 50-х годов. Все, никогда больше я не предстану перед близкими в образе растрепанной и замотанной тетки, рычащей, чтобы они сложили тарелки в посудомоечную машину, потому что ей осточертело все делать самой!

Фартук, мне просто необходим фартук, подумала я. А еще изящные остроносые балетки — чтобы, стоя перед раковиной, мило отставлять ножку. Если я хочу вернуть в наш дом магию любви и счастья, начинать надо с мелочей.

Я взглянула на детей, и меня затопила благодарность. У обоих по пять пальцев на каждой руке, почти чистые волосы, белые — надеюсь — зубы под брэкетами… да хоть бы и не белые. Они нормальные — нормальные, и живые, живые. А…

— Выгнали? Что еще случилось, Поль? А ты что молчишь, Полин?

Позеленевший от негодования Пьер бурчал, ерзая на стуле. Наш сын небрежно убрал волосы со лба и попытался все объяснить:

— Я ни при чем, это все Летиция, она у меня списала тест по физике. Но они не поверили и выперли меня, на два дня. Это смерть как нечестно, я же говорил, они там дубари.

— Летиция? Та самая отличница! — рыкнул наш папочка. — Она у тебя списала — у тебя?! Да ты в год занимаешься часов восемь от силы, и средний балл у тебя 9,9! Ты что, за дураков нас держишь?

Адель прыснула, а ее брат опрокинул на пижаму стакан воды. «Не нарочно», — подумала я.

— По-моему, за такое полагается конфискация плеера на три месяца как минимум, согласна, Полин? — бросил муж, не сводя с Поля глаз, как в фильмах, где главный герой все время пристально смотрит на злодея, дабы не получить пулю в затылок из 8-миллиметрового пистолета.

Я ответила не сразу. Поль втянул голову в плечи, как будто готовился отразить удар.

— Знаешь, милый, я вот спрашиваю себя, не слишком ли остро мы реагируем… Почему мы решили, что Поль лжет?

Пьер очень медленно развернулся в мою сторону. А я продолжила прерывающимся голосом:

— Возможно, эта самая Летиция не такая уж паинька-заинька. У меня не было случая сказать вам об этом, но я всегда недолюбливала отличников, они вечно притворяются, а сами просто хотят унизить других.

Адель уронила ложечку с йогуртом на скатерть. Я сделала вид, что ничего не заметила.

— Так вот, если ты, конечно, не против, дорогой, давай будем доверять нашему взрослому сыну. Дадим ему шанс. Зачем отнимать вещь, которая доставляет ему столько удовольствия? Так мы не заставим его лучше учиться. Ему необходима разрядка, жизнь состоит не только из отметок и дисциплины. Мы растим не солдат, а людей, Пьер! А вдруг он оступился из-за постоянного давления? Кто, кроме нас с тобой, может вернуть ему веру в себя и в жизнь? Думаю, наш семейный уклад должен напоминать храм, а не казарму.

Поля затошнило, и он вихрем вылетел из кухни, зажав рот рукой. Адель взяла свою тарелку и начала убирать со стола. Пьер молча помогал ей, глядя прямо перед собой.

— Оставьте, я сама все уберу, идите в гостиную, милые мои, отдыхайте и зажгите себе свет! Я погасила все лампы из экономических соображений и во имя экологии, но я вовсе не желаю, чтобы вы портили зрение! Ваше благополучие — вот что главное, кусики мои, — весело сообщила я.

Они обменялись долгим, почти страдальческим взглядом и молча покинули кухню.

День десятый

Бога чувствуешь не умом — сердцем.

Блез Паскаль

Утром я проснулась разбитая и невыспавшаяся. Увы — тело ломило не от вгоняющих в краску воспоминаний. Эротическая фантазия, пришедшая на ум в начале девятого вечера, когда я смотрела на поедающего сморчки Пьера, два часа спустя развеялась как дым. Уложив детей, я принялась создавать благоприятную для взаимного расслабления обстановку: села на диван боком, ноги вместе под углом сорок пять градусов, улыбка приоткрывает четыре верхних зуба — не больше, чтобы не спугнуть дичь. Как только Пьер наградил меня кисло-сладким взглядом, я постаралась найти тему для разговора, способную разрядить атмосферу. Что сделала бы на моем месте Одри Хепберн?

— Как дела на работе, дорогой? Все хорошо?

— Да вроде того.

— Э-э, напомни, чем именно ты там занимаешься?

Это была моя проблема, которая никогда не была моей. Я никогда не понимала, в чем именно заключается работа моего мужа, и что с того? Я знала, что называлось это Вице СЕО (си-и-о) какого-то инвестиционного фонда, занимающегося «computer engineering»[24], но если я даже написать это полностью без ошибок не могла, то уж представить, что Пьер делает в рабочее время, тем более не мечтала. А если меня об этом спрашивали, отвечала: «Они с другом создали какую-то финансовую контору, связанную с информатикой», стараясь всем видом показать, что не желаю «грузить» собеседника техническими подробностями, но истина заключалась в том, что даже под пыткой я не выдала бы больше. Стыдно признаться, но все это было мне по фигу.

Теперь я проявила инициативу, пожелав выяснить, как мой муж проводит время до 19.30 вечера. Вдруг, если я брошу думать только о себе, меня осенит и я окажу Пьеру профессиональную помощь. Как знать. Хорошие жены уделяют много времени и сил профессиональному росту своих мужей, это всем известно. Подумать только, целых пятнадцать лет я исходила из принципа, что раз Пьер ничего не говорит мне о своей работе, то, значит, не испытывает в этом необходимости. Какой эгоизм! Сложив губы сердечком, я поинтересовалась, что именно представляет собой его фонд. Увы, мой муж сказал, что слишком устал для скучных объяснений, и включил телевизор.