Читать книгу "Лесные твари - Андрей Плеханов"

Чертова железная дверь громыхнула на весь дом, как Лека ни старалась отворить ее потише. В квартире тишина. Демид, конечно, уже дрыхнет. Лека шагнула через порог и едва не покатилась кубарем. Какая-то зловредная штуковина подвернулась ей под ногу на лестничной площадке. Лека чертыхнулась, включила свет в прихожей… В тусклой луже светового пятна блеснуло что-то, выставив золотой бочок из бетонной щербины пола. Лека наклонилась и подняла перстень.

Перстень-печатка. Средних размеров. Демиду в самый раз. Почему-то Лека сразу решила, что это – Демидова штучка, хотя он и не был подвержен новорусской привычке увешивать свои пальцы «гайками». К тому же на плоской части печатки был выгравирован треугольный вензель, напоминающий букву «Д». Странный узорчик, прямо скажем. Какие-то лапы, как у насекомого. В общем, вполне в духе Демы рисунок. Шизовый.

Девушка сунула находку в карман и заперла дверь. Пусть это даже чужое. Завтра разберемся. Не на лестнице же оставлять?

Одна комната – тесновато. Хотя Демид сейчас занимал места немного. Как всегда, съежился на диване, едва не влез в щель между диваном и стенкой. Стенку всю протер до дыр. Это было очень хорошо – такой экономный способ размещения, потому что Леке места всегда не хватало. Она занимала своими руками, ногами и прочими полагающимися красивой девушке частями тела весь двуспальный диван да еще и бедного Дему норовила лягнуть во сне. Норовистая такая лошадка.

Первым делом – душ. Лека отправилась в ванную, зажигая везде свет и размещая по пути части своего туалета. Наверное, в этом было что-то от звериного инстинкта – так она метила свою территорию. Хорошо, если Демид вставал и уходил утром раньше ее.

Тогда она знала, где искать свои трусики, лифчики, колготки. Аккуратист Дема с меланхоличным ворчанием собирал все это безобразие и запихивал в корзину для грязного белья. Иногда, впрочем, терпение его лопалось, и она находила свое белье кучкой под кроватью, в унитазе или даже под окном – на ветках рябины. Вот если ей приходилось подниматься в несусветную рань – тогда начиналась трагедия. «Дем, ты не видел, где мое платье?» – орала она с кухни, перекрывая гудение газовой колонки. Ежели спящий Демид и отвечал что-то на это, то только такое, что в приличных книжках (а наша книжка, безусловно, относится к произведениям приличным и в чем-то даже высокоморальным) цитировать не полагается. Посылал ее, короче, на три буквы. Лека, естественно, приходила от такой наглости в необузданную ярость. Ну конечно, это он, со своим ненормальным аккуратизмом, встал ночью, взял ее бережно повешенное на унитазный бачок платье, замечательное, переливающееся синим и зеленым итальянское платье, такое обтягивающее, что все мальчики начинают облизываться, как коты, хотя ей и нет до них никакого дела, он схватил ее любимое платье и спрятал в каком-нибудь долбаном месте, чтобы она, опаздывая, искала его, обливаясь слезами, и страдала, страдала, страдала. На этом месте меццо-сопрано Леки достигало такого крещендо, что Дема открывал один глаз, хрипло говорил: «Посмотри, дура, на чем стоишь» – и снова засыпал. Лека смотрела под ноги. Платье обычно оказывалось там, на полу, – немножко пыльное, с пятном на боку, но вполне годное к применению после пары стирок.

Лека наскоро сполоснулась под душем и нырнула к Демиду под одеяло. Демид сонно замычал и попытался полностью забраться в щель за диваном. Пахло от него почему-то хлоркой – с головы до ног.

– Фу, противный. – Лека сморщила носик. – Даже приставать не хочется.

– Ага, – сказал Демид, не просыпаясь, и повернулся лицом к стене.

– Нет, ну, Дем, ну подожди! – Она затормошила Демида. – Дема. Демочка. – Она прильнула к нему вся вся вся всем своим таким гладким горячим телом. – Демочка, милый, я хочу... Слышишь?

– Ага, – сказал Демид, не открывая глаз и не поворачиваясь.

– Дем, ну не спи! – Лека стукнула кулачком по его плечу.

– Ага, – сказал негодяй, совершенно и не собираясь просыпаться.

Можно было, конечно, разбудить его ведром ледяной воды, но все мысли о здоровом сексе в этом случае пришлось бы оставить на пару дней. А мысли девушки уже путались – наверное, уже и в самом деле было поздновато.

– В самом деле, чего я дергаюсь? – сказала она себе. – Я такая симпампулька, у меня есть все, что хочешь. Жизнь моя – просто конфетка. А главное – у меня есть Демид. Ведь есть же люди, у которых нет Демида. Как они живут, просто не представляю... А у меня он есть. Поэтому я счастлива.

Она прижалась к Демиду, закинула на него ногу, положила руку ему на живот и сразу заснула.

* * *

Маленькая девочка идет по лесу. Маленькая девочка по имени Ленусик. Маленькая, но уже очень самостоятельная. Она уже сама гуляет по лесу. И совсем не боится заблудиться. Хотя... Если папа узнает, что она сама, без спросу пошла в лес, он будет громко кричать. А может быть, даже шлепнет ее по попе. И мама будет кричать. А может быть, даже плакать. А потом уж шлепать по попе...

Девочка вздыхает. Об этом лучше не думать. Она ведь пошла в лесочек совсем-совсем на немножко. Она только посмотрит на Белую Девушку и вернется.

Белая Девушка с черными-черными волосами. Она там живет. На полянке. Совсем голенькая. И очень красивая. Она так улыбается... Никто ее не видел. Смешно, правда? Мама смотрела прямо на Белую Девушку и не видела ее. И бабуся тоже. Тоже не видела. Только Ленусик увидела ее. И Девушка ей улыбнулась. А потом убежала. Спряталась за березкой. Наверное, она там живет и не хотела, чтобы кто-то нашел ее домик. А Ленусик хочет побывать в ее домике. Она придет к ней в гости, и они будут играть в дочки-матери.

И Ленусик, миленькая симпатичненькая девочка четырех лет, идет одна по лесу, поет песенку и собирает ромашки. Она сделала бы венок, но еще не знает, как это сделать. Белая Девушка научит ее. Ленусик не боится никого. – Она боится только Шмеля. Вредный Шмель живет в клевере. Если он обжалит, будет очень-очень больно.

Шмель никогда не обжаливал Ленусика. Ее обжаливала пчела. Ужасно! А Шмель – такой большой и гудит так громко. Наверное, обжаливает очень-очень больно.

Так думает девочка, и идет, и собирает белые ромашки, и фиолетовые колокольчики, и голубые-голубые цветочки, которые она не знает как называются. И день такой хороший, и солнышко такое ласковое, и травка такая мягкая и зеленая. Все очень-очень хорошо.

И вот уже та самая полянка. Большая-пребольшая, и вокруг нее прохладные березки. А на полянке – землянички. Они прячутся, но найти их совсем просто. Ленусик знает, как это сделать'. Она встает на четвереньки и видит красные землянички. Они сладкие и прячутся под листиками.

А вот Белой Девушки нет. И девочка не знает, совсем не знает, как найти ее. Она зовет ее, она бегает по полянке и заглядывает за каждую березку. Но там никого нет – ни Девушки, ни ее домика.

Но она тут, эта Девушка. Ленусик знает это. Она живет прямо здесь, в каждой березке, во всех березках сразу. Она видит Ленусика, но почему-то не хочет выходить и поиграть с ней. Ей почему-то очень грустно, этой Белой Девушке. Наверное, ей просто поиграть не с кем.