Читать книгу "Как выжить в НФ-вселенной - Ю Чарльз"

Он заглядывается на мезонно-бозонное шоу, и мы переходим через улицу и через стекло наблюдаем за инсценировкой Большого Взрыва. Под конец из открывшегося ящика вырываются лучи всех цветов, которые только есть в мире, и, преломляясь и отражаясь, мечутся внутри витрины. Эд от восторга несколько раз звонко гавкает, и несколько человек останавливаются, чтобы тоже взглянуть, но большинство даже не замедляет шаг: они это уже видели.

На противоположном углу старик и какой-то пацаненок-вундеркинд играют в четыре руки на странном инструменте. Одиннадцатимерная музыка струится в плавающем над людскими головами смоге из полуиспарившихся новостей и медийного вранья, тумана слухов и сплетен, мемо-дыма и привычной пелены бессознательных обрывков молитв. С разных сторон доносится шепоток зазывал, приглашающих взглянуть на «шоу не для всех».

Я кидаю немного мелочи в шапку мальчика-вундеркинда, и мы с Эдом движемся дальше, старательно отворачиваясь от робопродавцов, торгующих воспоминаниями и вообще всем, чем угодно. Цифровое табло «Часов Апокалипсиса» сообщает, что конец света наступит не далее как на следующей неделе. Фонд Дирака вывесил свой собственный билборд этажей в двадцать, и мы некоторое время наблюдаем, как растет число под огромной надписью «Общая накопленная суммарная погрешность». Когда Эду надоедает, мы отправляемся в спальный район, где я снимаю жилье. Это не квартира, просто комната. Голые стены, почти никаких вещей — только матрас, зубная щетка, маленький диванчик и телевизор, который я, по-моему, так ни разу и не включал. И ничего больше. Какой смысл держать что-то важное и нужное там, где бываешь только от случая к случаю?

Беру ключ у парня за стойкой. Он, оставаясь все время на одной и той же хронолинии, видит меня почти каждый день, вот только для меня всякий раз проходит год, два, пять, девять… Я снял комнату, когда получил свою нынешнюю работу, десять лет назад, по моим биочасам. Для портье это произошло в прошлую среду. Надо полагать, с его точки зрения, вся моя жизнь уместится в один месяц аренды.

В кладовке находится колючее шерстяное одеяло. Встряхнув, я стелю его на диванчик — для Эда. Иду в другой конец коридора, к раковине, и набираю ему миску воды. Конечно, на самом деле она ему не особо-то и нужна, ведь физического тела у него давно нет, но он все равно смотрит на меня с благодарностью. Обладай я хоть половиной души этой собаки, я был бы вдвое лучшим человеком, чем сейчас.

из руководства «Как выжить в НФ-вселенной»:

Компания-собственник

После того как первоначальный владелец отказался от каких-либо серьезных планов по использованию Мира-31, проект длительное время находился на реконструкции и не использовался. Затем права на его эксплуатацию были выкуплены компанией «Тайм Уорнер Тайм», подразделением корпорации «Гугл». Проект получил окончательное развитие как брендовый центр экспириенс-шопинга. В качестве средства привлечения клиентов планировался созданный по новейшим технологиям четырехмерный парк развлечений с монорельсовой дорогой и сувенирной лавкой. Предполагалось, что по суммарной стоимости активов и размеру прибыли проект займет среди участников рынка среднюю позицию со смещением к верхней части списка.

В течение переходного периода рядом операторов (в первую очередь более крупных миров) Мир-31 неофициально использовался в качестве места хранения частично поврежденного инвентаря, в том числе экспериментальных видов живых существ, космических станций, полностью или почти полностью заброшенных планет с ограниченной функциональностью, даже целых жанропроизводств. Некоторыми другими была развернута деятельность по так называемой добыче полезных предполагаемых, известной также как «чудоводство» — практика, до сих пор считающаяся спорной, хотя и получающая все большее распространение.

Незавершенность концептуальной структуры, наличие обнажений каркаса реальности, простая геометрия хроноповествовательных линий и сравнительно небольшое число героев создают идеальные условия для масштабного тестирования компаниями-операторами новых идей. Влиянием последних на человеческую популяцию Мира-31, в большинстве своем не отличающуюся высокой самооценкой, можно пренебречь.

12

Мне опять как будто десять, и отец везет меня домой с футбольной тренировки. Наш рыжий форд-универсал с разболтанной подвеской плывет по городским улицам, болтаясь, словно хлипкая лодчонка на волнах. Окна покрывает дорожная пыль. Я, уставший, с соленой от высохшего пота кожей, сижу на переднем сиденье, рядом с отцом, и приканчиваю замороженный апельсиновый шербет на палочке. Очень жарко, солнце печет через стекло, так что у меня даже волосы становятся горячими, а голые ноги — я в шортах — липнут к виниловой обивке (не знаю, как отец выдерживает в своих строгих серо-голубых брюках, которые носит всегда, даже по выходным). Я, щурясь, смотрю вперед, на дорогу. Сладкие оранжевые ручейки бегут вниз по руке — я еле успеваю их слизывать. Я хорошо помню этот день, помню, что случилось потом, и все равно как будто в первый раз.

— В школе про тебя болтают, что ты… — начинаю я.

— Что я что?

— Ну, что ты…

— Со странностями, да?

— Что ты псих.

Прямо так и сказал. Как сейчас помню. И как сейчас помню то, что пожалел о своих словах, даже еще не окончив фразы. И до сих пор жалею, потому что с этого все началось.

Отец смотрит прямо перед собой, на дорогу, и молчит. Непонятно, разозлился он или нет. Я боюсь, что он сейчас взбесится, чувствую своим десятилетним умом, что подхожу к какой-то опасной черте, к неведомой до сих пор линии противостояния между им и мной, между отцом и сыном, и все равно не унимаюсь, не останавливаюсь. И не потому, что хочу уязвить его, нет, просто впервые я ощущаю, что сейчас отец по-настоящему здесь, со мной, в этой машине, слушает меня, первый раз видит во мне не сына, не ребенка, а человека, личность, того, кто однажды станет взрослым, но уже и теперь начал самостоятельно знакомиться с внешним миром и приносить оттуда что-то свое. Впервые отец осознает, что однажды я перестану быть его учеником и помощником, частью нашей и без того маленькой перед лицом огромного мира семьи.

Я спрашиваю: а другое, что о нем говорят, правда?

— Что именно?

— Ты на самом деле думаешь, что можно путешествовать в прошлое?

Вот теперь, кажется, отец разозлился. Он нечасто выходит из себя, но уж если это случается, то держись. Я прямо вижу, как он сейчас взорвется, и раздумываю: здорово я расшибусь, если открою дверцу и выпрыгну из машины, или не очень. Но вместо криков отец вдруг смеется, убирает ногу с газа и перестраивается в правый ряд.

— Прямо сейчас мы с тобой тоже путешествуем во времени, — слышу я в звуке гудков, сперва высоком, потом, когда машина проносится мимо, низком. Эффект Доплера.

Свернув с дороги, отец выезжает на парковку у видеопроката и глушит двигатель. Я решаю, что это часть объяснения, что вот сейчас он наглядно покажет, как мы можем стоять на месте и в то же самое время все равно двигаться во времени, а потом добавит, что, если бы я как следует учился в школе, я бы и сам знал такие вещи. Но он просто поворачивается ко мне и рассказывает — серьезно, обстоятельно — о своей идее, о том, что держал от всех в секрете, о том, что изобретал все эти годы.