Читать книгу "Близкие миры - Евгений Гаркушев"

– Дай я сам положу. Знаю я вас, экономных хозяев. Сейчас талоны на сахар отменили… Ну и все равно экономить на сахаре надо. И употреблять его преимущественно в гостях и на работе. Потому что это ценный энергетический продукт, полезный для работы мозга…

Посмеиваясь, Дорошев налил себе кофе, взял с блюдца печенье. Илья продолжил свои разглагольствования на научные темы.

– Ты его понимаешь? – спросил вдруг Дорошев без предисловий, обращаясь исключительно к Давыдову, словно бы Гетманова рядом и не было.

Николай на мгновение задумался, но решил, что запираться не имеет смысла.

– Не понимаю. Андрей расхохотался:

– И я не понимаю. По-моему, его, кроме Савченко, вообще никто не понимает. А он перекраивает весь его бред на свой лад. Илюша для Льва Алексеевича вроде генератора идей. Нет, не скажу, конечно, что он полный бред несет. Бред его, может, даже с оттенками гениальности. Но осуществить какой-то проект, опираясь лишь на теории Гетманова, – нереально. Мы даже чайник не смогли по придуманной им схеме сконструировать. Он не грел воду. Замораживал.

– Врешь, – обиженно надулся Илья. – Ничего он не замораживал.

– Нет, не вру. Если и не замораживал, то охлаждал. Благодаря полупроводниковым эффектам.

– Это вы сочинили, – заикаясь, возмутился физик. – Бурдинов сочинил. Сами конструировать не умеете, а претензии ко мне.

– Ну да… Ты же у нас жрец чистой науки…

Илья улыбнулся. Определение ему явно понравилось.

– Но грузит он нас регулярно, – продолжил Андрей. – Помолчал бы ты лучше, Илья!

– С вами и разговаривать бесполезно, – тоном обиженного ребенка заявил Гетманов. – Что с вас взять? Экспериментаторы…

– Угу, – фыркнул Дорошев. – Теоретик.

На этом обмен колкостями, которые и колкостями в привычном смысле назвать было нельзя, затих.

У Давыдова отлегло от сердца. Стало быть, взгляд Ильи на мир очень специфичен. И Давыдову вовсе не требовалось понимать все логические построения Гетманова. Пусть тот занимается физикой, строит свои теории. А сам Николай займется математическими проблемами. Это у него должно получиться. Математика везде математика. Ее законы едины для любого уголка Вселенной, для любого мира. Собственно, математика ведь не описывает природные явления. Это чистая оцифрованная логика.

Если физические законы будут другими – достаточно изменить аксиомы, ввести новые постулаты, как сделал это Лобачевский для своей геометрии, и мы получим новые теории – не хуже и не лучше других. Которые, скорее всего, будут так же далеки от истинного положения дел в мире, как и любое наше представление о нем.

До пресс-конференции оставалось совсем немного времени. Однако ни пресс-секретарь, ни психолог и не собирались работать с Николаем дополнительно. Надеялись, что он справится с ситуацией? Или были какие-то другие, более глубокие причины?

Не мешало бы конкретно выяснить, что все-таки думает по поводу предстоящего выступления перед журналистами Лев Алексеевич. Поэтому Давыдов решил зайти к директору института. Звонить по телефону ему не хотелось. Что толку в разговорах – нужно видеть собеседника, читать его эмоции.

В коридоре Николай едва не столкнулся с молоденькой девушкой в обтягивающих красных джинсах, показавшейся ему очень милой. Темные волосы, большие глаза с разрезом, характерным скорее для представительниц монголоидной расы, нежная розовая кожа. Девушка взглянула на Николая пристально, очень внимательно. Словно бы даже с вопросом.

Давыдов мимоходом улыбнулся незнакомке и собрался идти дальше, когда она окликнула его:

– Даже не поздороваешься?

– Здравствуйте, – склонился в полупоклоне Давыдов.

Опять… Она его знает! А он? Кто это? Сотрудница, студентка-практикантка, хорошая знакомая? Последнее более вероятно. Не будет же студентка говорить ему «ты». Впрочем, смотря какая студентка…

Идиотская ситуация. Девушка ему очень понравилась. Не в пример «подруге» Вике. Он совсем не прочь был познакомиться с ней поближе. Но кто она такая? Может быть, жена его друга? Или девушка, с которой он, то есть прежний Давыдов, встречался, а потом расстался? Да мало ли вариантов…

– Счастливо выступить, – немного грустно улыбнулась девушка, повернувшись, чтобы уходить.

– Подождите, – неожиданно для себя воскликнул Давыдов. – Извините, пожалуйста, но я вас совсем не помню… Девушка посмотрела на него в крайнем изумлении.

– Ты что, Давыдов, совсем не в себе?

– Нет. Я вообще очень плохо помню все после аварии. И до нее тоже. Отрывочно. Мы были знакомы?

– Ты шутишь? Или это очередная игра? Что можно теперь изменить, Николай? Ты все сказал, когда мы с тобой выясняли отношения…

– Я не помню, как тебя зовут. – Давыдову показалось, что он теряет что-то невыразимо нежное и прекрасное. Не эту девушку, нет. Чувство. И это чувство ускользало от него.

– Зовут меня Даша, – с некоторым вызовом заявила девушка. – Дарья Петровна. Вспомнил?

– Не вспомнил, – не принял вызова Николай. – Может быть, нам стоит поговорить?

– Вряд ли это имеет смысл, – пожала плечиками Даша. – Говорили уже…

– Давай съездим куда-нибудь, пообедаем… Дарья неожиданно расхохоталась:

– Ты, наверное, и правда ничего не помнишь, Давыдов?

– Именно это я и пытаюсь тебе объяснить.

– Пообедаем… – задумчиво протянула Даша. – Отчего бы и не пообедать? История повторяется. Первый раз – как трагедия, второй – как фарс. Зайдешь ко мне? Или позвонишь? Ты ведь большой начальник.

– Куда?

– В сто двадцать третью комнату, – ответила девушка, уходя.

Николай невольно засмотрелся ей вслед. Так красиво она шла, гордо вскинув голову.

А в коридоре появился вездесущий Дорошев.

– Кто она? – спросил Николай. – Что связывало ее и прежнего Давыдова?

Дорошев неопределенно хмыкнул:

– Дарья? Работает в нашей библиотеке, заочно учится на филолога. А что касается Давыдова… Она ему очень нравилась. Он даже пытался закрутить с ней роман. Ну, не совсем роман, это было бы чересчур для Николая – романтические отношения. Но их вовремя отследила Вика, устроила страшный скандал в столовой института, когда парочка сидела вместе за столиком и любовалась друг другом… Некрасивая в общем-то история. Девчонку чуть не уволили – как будто бы она виновата. Точнее, она сама хотела уволиться, а ты, то есть не ты, конечно, а Давыдов не здорово этому и препятствовал. Потом, правда, устаканилось. Да только Николай ее обходил после этого случая десятой дорогой. А она его, возможно, и любила… Хотя история, еще раз скажу, темная. Да мне эти перипетии и не очень нужны были. Кто же знал, что тебе объяснять придется?

Дорошев опять загадочно улыбнулся и пошел по своим делам.