Читать книгу "Человек случайностей - Айрис Мердок"

– Пойди к ней, Грейс, – приказал Джордж.

– Не хочу.

– Шарлотта, ты должна что-нибудь прочесть, обязательно, раз мы не можем с ней разговаривать. Нельзя же вот так просто сидеть и смотреть на нее. Когда-то она увлекалась Библией.

– Ну, это уж совсем дерзко, – не выдержала Шарлотта. – Мы не имеем права сейчас навязывать ей религию.

– Прочитать один из псалмов, от этого никакого вреда не будет, – предложила Клер. – При чем тут религия? И я уверена, что она произнесла именно «священника».

– Это будет похоже на то, что все кончено. С таким же успехом могли бы отслужить заупокойную службу.

– Не говори глупостей, Лотти. Нам всем нужно сесть возле нее и…

– Хорошо, читай, если хочешь, – сдалась Шарлотта.

– Я не умею, получится ужасно. Джордж, прочитай ты.

– Не знаю ни одного псалма, – оборонялся Джордж.

– Прочти «Господь Пастырь мой». Сейчас, какой же это номер? Пожалуй, из первых. Лотти, у тебя есть Библия?

– Есть. Вот она. – В доме была какая-то Библия. Элисон даже заглядывала в нее. Но уже давно.

Грейс говорила с кем-то по телефону, кажется, с Людвигом Леферье: «Нет, дорогой, не могу… позвоню в одиннадцать… еще ничего не известно, но, наверное… да, полагаю…»

– Какой это псалом, помнишь, Пинки?

– Кажется, мне и в самом деле пора уходить, – сказал доктор.

– Останьтесь, я очень вас прошу, – произнесла Шарлотта. – Выпейте еще.

Раздался дверной звонок.

– Это наверняка пастор Инстон, – поднял палец Джордж.

Шарлотта пошла открывать. Оказалось, сосед, пришел с претензией, что кто-то из приехавших сюда перекрыл своим автомобилем подъезд к его гаражу. Он хотел узнать – может, это кто-то из гостей? Шарлотта сказала, что в доме нет гостей. Тогда сосед спросил, как себя чувствует больная, и Шарлотта ответила, что чувствует она себя как обычно. Закрыла дверь, но прежде успела мельком глянуть на этот прекрасный, пульсирующий жизнью и вместе с тем такой заурядный, погруженный исключительно в собственные заботы, самовлюбленный материальный мир автомобилей и светящихся реклам. С удивлением обнаружила, что уже вечер.

– Грейс, прошу тебя, пойди к бабушке, – велела Клер. – А папа отыщет псалом.

– Я пойду вместе с вами, – отнекивалась Грейс. – Бабушка не хочет, чтобы я сидела рядом. Нам не о чем разговаривать.

– Она сейчас не может разговаривать.

– Тем более не имеет смысла к ней идти.

– Нашел! – объявил Джордж.

– Лотти, пойди ты, прошу тебя.

– Мне пора идти, – в очередной раз повторил доктор.

– Останьтесь, мало ли что может случиться!

– Мне жаль, мисс Ледгард. Но мое присутствие не имеет смысла. Сейчас уже все пойдет проторенной дорожкой.

– А сиделка сможет…

– Все сможет, если понадобится. Я вас прошу до завтрашнего утра мне не звонить. Это бессмысленно.

– То есть что бы ни случилось? Ну что ж, благодарю вас, доктор.

– Не за что. Спокойной ночи.

Джордж открыл дверь, и все вошли. Сиделка отошла в сторонку. Клер зажгла еще одну лампу.

Элисон впилась в них тем своим прежним страшно, нечеловечески напряженным одноглазым взглядом, таким красноречивым и вместе с тем таким бессильным. Этот взгляд, наполненный страданием, как у роженицы, что он выражал – мольбу, страх, вопрос, гнев, удивление, недоумение? Этот наполненный слезами глаз страстно чего-то требовал. Руки двигались, губы шевелились. Вчера на минуту наступило взаимопонимание. Сегодня тьма, лишь взгляд и бормотание. Неукротимый сильный характер умирающей уже не мог найти выхода.

– Мамочка, дорогая, – начала Клер, – сейчас Джордж тебе почитает. А ты отдохни.

Она села возле постели, Джордж тоже придвинул кресло для себя. Клер, подкрепившись виски, чувствовала себя более уверенно, она схватила слабеющую материнскую руку и удержала в своей. Шарлотта и сиделка стояли у камина. Грейс, испуганная и смущенная, нерешительно остановилась у двери.

– Дорогая мама, – произнес Джордж и начал псалом: «Господь Пастырь мой. И я ни в чем не буду нуждаться…»

Шарлотта отвернулась и закрыла глаза. Пусть это и неприятно, но надо признать – в каком-то смысле Клер и Джордж сейчас делают именно то, что нужно; это несколько тревожащее умение было им свойственно. Древние слова, что бы они ни значили, заключали в себе неоспоримую власть. И в этих обстоятельствах были как раз на месте. Ласково вознеслись над всем, пересилив все голоса, оставив лишь самих себя, превращая комнату в место, где должно совершиться великое таинство. Шарлотта увидела, что лица присутствующих стали неподвижными, застывшими. Клер плакала. Только Элисон, все еще шевелящая губами, казалась отделенной от них, вознесенной, как Бог – для служащих литию.

Раздался звонок.

Джордж прервал чтение. Клер утерла слезы.

– На этот раз наверняка пастор, – сказала она.

Шарлотта пошла открывать.

Это и в самом деле был пастор.

– Настоятельно прошу у вас прощения, – обратился он к присутствующим, – но я как раз был в клубе, там сегодня вечером игра в пинг-понг, и мне кто-то сообщил, но очень невнятно. Миссис Ледгард хотела бы со мной побеседовать?

– Кончается, – сказала Шарлотта. Это прозвучало странно, но пастор понял и тут же придал лицу иное выражение.

– Весьма сочувствую. Чем могу помочь, может, побеседовать с ней?

– Она не в состоянии, – сказала Шарлотта.

– Нам показалось, она хочет, чтобы позвали священника, – выступил вперед Джордж. – Мы решили почитать ей из Библии.

– Прекрасно, продолжайте, – ответил пастор.

– Но я думаю, это должны сделать вы, – сказал Джордж, протягивая Библию.

– Ну что вы, вовсе нет.

– Вы могли бы ей что-нибудь сказать, – вмешалась Клер. – Вы знакомы с моим мужем, мистер Инстон?

– Да, как же, рад знакомству.

Что они несут, подумала Шарлотта. Уж лучше пусть читают. Читать, не прерываясь, только читать.

– Опасаюсь, что я недостаточно знаком с миссис Ледгард, – оправдывался пастор. – Но если вы настаиваете, что именно беседы она ждет, я побеседую.

И все потянулись в спальню. Сиделка вновь снялась со своего места. Грейс стояла в ногах постели.

– Она все еще пытается что-то сказать, – сообщила Грейс.

– Наша дочь Грейс.

– Рад познакомиться.

– Присаживайтесь, мистер Инстон.

– Простите меня, миссис Ледгард. Я понимаю, что мы с вами почти не знакомы, но ваши дети обратились ко мне с просьбой прийти сюда и утешить вас словом, насколько это в моих силах. Вы понимаете меня, миссис Ледгард, можно мне взять вас за руку? В такие минуты мы понимаем то, что надлежит помнить всегда, что мы существа смертные, которых дни сочтены, и что наш уход, равно как и рождение, в руках Господа. В эти минуты мы понимаем тщету земных дел, пустоту самолюбивых стремлений, видим, что ничто не имеет смысла, кроме Бога, этого светила Благости, которое, хотя и затмеваемое тучами греха, освещает нашу жизнь. Идя к Богу, мы переходим из тени в свет, из лжи к правде, из кажущегося к действительности и вступаем в этот великий покой, которого никто не в силах постичь. А сейчас прошу всех присутствующих присоединиться к молитве…