Читать книгу "Клятва рода - Степан Мазур"

Пятеро опорожнили крынку до дна, каждый испив по богатырскому глотку. Лица разрумянились, глаза загорелись. Крякнув так, что едва не разлетелась изба, и похватав шеломы, все повыскакивали на улицу.

— Опять зелье? — кивнул воевода, собираясь выходить.

— Да Род с тобой, какое зелье? Обычный квас, — пригладил бороду Велимир.

— Морочишь голову молодым? Они-то на силы надеются.

— Силы в них вдоволь, не ведают Слова. А тебе Слово скажу. Люб ты Перуну, — и старик так резво придвинулся к уху усача, что тот едва не лишился шлема. Шелом не был до битвы застегнут ремнями на подбородке.

Сема не расслышал шепота. Но плечи воеводы раздвинулись, а грудь выгнулась колесом. Стремительно вышел он на крыльцо, и конь молодой встал на дыбы, когда вернулся хозяин. Резво помчалась дружина к стенам Переяславля.

Сема, постояв немного с волхвом на крыльце, взмыл в воздух. Пока летел над головами всадников, раздумывал над зельем и словом. Квас как квас, да слово, волхвом сказанное, не было волшебным. Все просто походило на психофизическое воздействие. Одним нужно испить эликсира, чтобы поверить в свои силы, другим достаточно слова, чтобы открылись внутренние резервы и человек перестал бояться…

Половцы успели к городищу раньше. Стены города успели закрыть, но шестерым всадникам дорогу преградили сотни степняков. Сема застыл в небе, осматриваясь, куда можно уйти дружине, чтобы переждать. Да только успеют ли уйти?

Но дружинники, словно и не собирались останавливаться, мчались прямо на степняков, не придерживая коней. В руках появились мечи. Ни копий, ни луков, ни щитов — выезжали из города налегке.

Сема обогнал шестерых и приблизился к половцам. Те ржали, глядя на безумных. Руки и не думали доставать лука и стрел. Предводитель крикнул, что у русичей больше нет воинов, одни рабы и безумцы. Рабы прячутся за стенами городов, а безумцы ищут в поле смерть.

Половцы до последнего не верили, что одинокие русичи вклиняться и устроят сечу такими мизерными силами. Но с криками «ура!» те в первые же мгновения взяли по нескольку жизней каждый. Мечи засвистели, начиная танец боя.

— Изрубить безумных в клочья! — закричал половецкий командир.

Кони увязли в схватке, лишив маневра. Попрыгав с седел, шестеро завертелись волчками на боле боя, каждый отходя друг от друга на приличное расстояние, чтобы ненароком не задеть соратника.

Сема смотрел не отрываясь. Открыл ли волхв внутренние резервы или просто внушил непобедимость, но мастерство владения мечом и телом было налицо. Шестеро двигались с поразительной быстрой, движения почти расплывались в воздухе. По ученику и учитель виден. Возможно, старый вестник богов и учил воеводу по молодости, а тот ближних. Эти были из тех, что не спешили за славой в Киев, а в родных стенах оставались при наставнике.

Битва продолжалась две трети часа. Лютая, злая, кровавая. Степнякам удалось посбивать шлемы у троих воинов, ранить двоих вскользь да вонзить две стрелы в левую руку третьего — синяки и кровоподтеки не в счет. А дружина, верная воеводе и старому волхву, замедлила темп, сберегая силы, но жизни отнимала по-прежнему. Битва шла, пока из двух с лишним сотен на конях не осталось и трети. Едва пал в битве командир, изрубленный воеводой, половцы бежали.

Шестеро застыли на поляне, глядя, как от стен города спешат гридни. Позже весть об этой победе достигнет и Киева. И монахи-летописцы отметят на бумаге, что «воевода Демьян Куденевич с пятерыми молодцами и божьей милостью сотни поганых от стен Переяславля отогнали». А вскоре достигнет ушей их другая весть, что «Демьян Куденевич один, да с Богом рать половецку побити». Но Сема об этом уже не узнает. Он потерял нить сна, едва воевода лишил жизни командира…

Сема открыл глаза, глядя в плиточный потолок. Рядом сопел Скорпион. К нему пришел ночью, закрывшись в этой спальне, как в крепости, от Зеи. Стоило поспать хотя бы пару часов в ночи. Третья бессонная ночь порядком вымотала.

— Что, по любимой соскучился? Не спится? — не открывая глаз, обронил Сергей.

— Кто, она? Эксплутаторша, а не любимая! Ты лучше вот что скажи, почему мне всегда сны боев попадаются?

— Стадия воина. Никак не повзрослеешь, вот и липнет к тебе, что больше по нраву, — зевнул брат. — Подсознание.

Сема скинул одеяло, рывком вскочил. Одеваясь, обронил:

— Так, все, уходим. Я не могу быть зависимым от женщины. Я молодой, глупый, неопытный, но еще не всего себя потерял.

— Уходим? Я думал, она тебя ступеням учит. Так, глядишь, и меня скоро догонишь. Я думал, ты любишь халяву.

— Какая халява? Какие ступени? Мы в каком-то тумане. Я хотел узнать, как впредь противиться подобным домогательствам. Должен же я знать, как устоять с любой другой.

— Да? И как успехи? — приподнял бровь Сергей.

— Пока не очень… Скорп, это уже не смешно. Я же любил Машу.

— Любил бы, устоял бы, — брат рывком подскочил с кровати и, подойдя к креслу, стал одеваться. — Слушай, это твоя жизнь. Никто тебя не осуждает.

— Ты бы не сломался.

— Да что ты на меня всегда равняешься? Я что, пример для подражания? Я убивал, судил, карал, считая себя вправе решать, кому как поступать. Я просто вышел из леса и начал менять этот мир под те понятия справедливости, что воспитал во мне дед. Вот только дед не учил меня убивать, а я… Я не знаю… Приспособился.

— Скучаешь по ней? — понимающе кивнул Сема.

— Уже не знаю, — вздохнул Сергей.

— Не закрывайся, не получится. Ты сейчас прозрачнее стекла. И даже со своим «не знаю» ты бы вряд ли посмотрел на другую, а тем более позволил вот так, как я… В тебе пропала внешняя ярость, ты не бежишь рушить эмиссаров, как раньше. Даже за то, что нас едва не убили, ты не спешишь мстить. Ты просто рядом с ней. И все остальное не важно. Вот только она тебя отодвинула, а ты не можешь себе позволить вернуться или вернуть. Ты ценишь свободу, а потому мы все еще здесь.

Скорпион присел в кресло, глядя в окно на краснеющий восход. Внутри было холодно и мрачно, стоял туман, как прошлым днем на этом Альбионе.

— Морок, — наконец обронил он.

— Что?

— Морок. Зея морочит тебе голову. Твое подсознание воспринимает ее как любимую. Разве что облик Маши не принимала. Ты вроде понимал, что что-то не так, но доверял внутренним чувствам. А именно на них она и влияла. Слышал когда-нибудь про инкубов с суккубами?

— Но… но, почему ты мне не сказал…

— Я сам только что очнулся. Благодаря тебе, брат. Ты… Ты сказал то, в чем я сам боялся себе признаться, копаясь во всем лишнем, кроме главного.

Сема улыбнулся:

— С добрым утром, брат.

— Да… пора делать его добрым, — сверкнул глазами Скорпион.

* * *

Хабаровск.