Читать книгу "Прорыв выживших. Враждебные земли - Михаил Гвор"

Урусов замолчал.

– Еще какие мнения есть? – спросил Пчелинцев. – Или вопросы?

– Есть, – заговорил Мезенцев. – Насколько я понимаю, Башкортостан жив и здоров.

– Так и есть. Информацию только от них получаем, а они в этом вопросе несколько темнят. Но проскакивало, что ни одной бомбы башкирам не досталось. То ли ПВО у них сработало на «ять», то ли просто повезло. В целом, за рожи не скажу, но голоса у них шибко довольные.

– Тогда естественный вопрос: а почему бы к ним не перебраться? И поближе, и хозяйство там налаженное… Опять же что башкиры, что татары – все едино, русские. Не таджики с узбеками. И Афганистан далеко.

– Чем вам так не нравится Афганистан, товарищ подполковник? – с интересом спросил Сундуков.

– Не знаю, но как-то… Воевали мы с ними… Но, все-таки, насчет Уфы?

Ответил не Урусов, а Пчелинцев.

– Говорили мы с ними. Темнят. Похоже, им эта идея не нравится. Утверждают, что возможности региона используют под завязку, и больше ни одного человека прокормить не смогут.

– Вот прямо ни одного человека? – удивился Федосеев. – Непострадавший регион?

– Свежо предание, – пропел Соловьев, – но верится с трудом…

– И я про то, – вздохнул полковник, – темнят. Лично говорить надо, не по рации. Но боюсь, бесполезно. Поубеждаем еще, конечно, пока готовиться будем… Ну, а если разведка с ними сварит, то ей же лучше, не пойдет дальше, и всех проблем.

– Мда, не слишком оптимистично… – вздохнул Сухов. – А какое направление ваш аналитик считает наиболее перспективным?

– Астрахань и Таджикистан. Каспий ближе, и места там хватает. А в Азии должно быть теплее. Украина – слишком далеко, да и достаться ей должно было не слабо. А Кавказ… Он всегда Кавказ…

– Принято. Согласен по всем пунктам, – кивнул «голова». – В чем мое участие заключается?

– На данном этапе – сидеть и ждать. Начиная попутно подготавливать все на будущее.

– Те еще орды получатся…

– Великое Переселение народов, однако…

Таджикистан, Фанские горы

Дмитрий Алябьев

От Артуча остались лишь фундамент главного здания и немного каменной кладки забора. Патрульные внимательно осмотрели окрестности. Тишина.

– Дмитри, у тебя первый патруль, – тихо сказал Хорхе, – сходи, Артуч руками потрогай. На удачу. Традиция есть.

Митька спустился к развалинам, прикоснулся рукой к нагретой солнцем каменной кладке. Когда-то здесь жили люди. Большинство приезжали на один сезон, но кто-то оставался постоянно. Пришел Большой Писец, и все кончилось… Вот еще одна лингвистическая загадка: почему прижилось длинное и неудобное сочетание «Большой Писец», а не что-нибудь короткое, типа «Война»… Может, точнее выражало случившееся?

Возникший звук сначала воспринялся как жужжание шмеля. Такое мирное звучание, почти и забытое за столько лет… Подождите, здесь же не водятся шмели вроде бы? Не водятся!!! А кто жужжит тогда?! Митька, наконец, вынырнул из затянувшего его болота лингвистики и тут же опознал звук: машина! И приближается! Парень было заметался, но взял себя в руки. Бежать обратно к товарищам далеко, могут засечь. А главный принцип Лагеря – незаметность. Надо прятаться здесь. Но не в развалинах, их осмотрят обязательно, кто бы и зачем сюда ни ехал. Значит… Митька бросился к ближайшей каменной грядке, прикрытой от бывших строений тремя деревцами.

– Хорхе – Митьке!

– Хорхе здесь.

– Машина! Я спрятался в камнях к северо-востоку. Не вызывайте.

– Принял. До твоего выстрела молчим.

Митька приник к камню, с благодарностью вспоминая дядю Жору, под руководством которого делал свой боевой костюм…

Два «УАЗа» вынырнули из-за поворота и неторопливо подрулили к развалинам. С машин посыпались автоматчики, занимая оборонительные позиции. В каждом «козлике» осталось по одному у пулемета.

«Десять, – сосчитал Митька, – много…»

Прибывшие достаточно оперативно брали под контроль местность. Не искали кого-то конкретно, а выполняли стандартную обязательную процедуру. Наконец шестеро автоматчиков определились с позициями. Оставшиеся двое, явно старшие в группе, долго осматривали развалины, пока, наконец, не остановились возле угла бывшего лагерного забора, метрах в тридцати от Митькиного укрытия.

– Ты думаешь, ака, здесь кто-то есть? – по-таджикски спросил огромный бородатый мужчина невысокого крепыша.

– Не знаю. Мне важнее, не есть ли кто-нибудь тут сейчас, а бывает ли вообще.

– Никаких следов. Сам видишь. Если тут кто бывал, осталось бы хоть что-то. Люди не умеют не оставлять следов.

– Здесь никто не живет. Это факт. Но…

– По той логике, что ты мне излагал, надо ехать в Пасруд или Чоре.

– Сам понимаешь, что это невозможно. Кое-кто просто мечтает увидеть меня на своей земле.

– Значит, надо ехать без тебя.

– А вот это не годится! Если я прав, то без меня там делать нечего. Одно неверное слово, и вместо союзников получим врагов… Или, скорее, трупы своих людей. Здесь единственное место, куда можно подъехать с нашей территории.

– Тебе виднее, великий умелец. Так или иначе, но здесь пусто. Все разграблено лет пять назад, а то и больше.

Разговор настолько заинтересовал Митьку, что он чуть не высунулся из своего укрытия, опомнившись в последний момент. В словах таджиков крылась какая-то важная мысль, важная для всего Лагеря, но какая…

– Ладно, – произнес невысокий, – вверх не пойдем. Если я прав – это слишком опасно. А если нет – бессмысленно. Впустую съездили.

– Не совсем впустую. Теперь знаем, что здесь делать нечего…

Собеседники отправились к машинам. Вслед за начальством туда начали стягиваться автоматчики. Через десять минут рокот моторов затих внизу.

– Дмитри Хорхе.

– Здесь.

– Ты как?

– Нормально.

– Отходим.

– Две минуты.

Лучший и единственный лингвист Лагеря, старательно вспоминая каждое слово, записывал в блокнот патрульного подслушанный разговор. Записывал на таджикском, боясь потерять при переводе даже намек на интонацию…

Окрестности Новосибирска, Заимка

Владимир Пчелинцев

– Списки готовы? – уточнил Пчелинцев. – Скидок на нехватку времени не принимаю. До хрена его было.

– Тогда, значит, готовы, – задумчиво почесал затылок Сундуков. – Раз отмазаться не вышло. Набросали тут кое-что. Все добровольцы, как положено.

Полковник взял тщательно расчерченный лист, выуженный майором из планшета. Вчитался…