Читать книгу "Везуха - Сергей Чекмаев"

Большой неправдой будет сказать, что приказ академика оказался для Андрея неожиданным. Втайне он именно на это и надеялся. Сам себя одергивал, разъяснял, что списки давно уже составлены, десять раз обговорены и с японцами, и с Минатомом, и никто не даст в них ничего менять. Даже самому Москвину. Оказалось – не зря надеялся. И слово академика пока еще не растеряло своего веса.

Весь конец недели был заполнен сборами, бесконечными обещаниями привезти то, не забыть это, «специально для тебя, обязательно, конечно», а вечером первого зимнего дня огромный «Боинг» авиакомпании «ЯЛ» ревел турбинами на взлетной полосе. Мягкие кресла, юркие, всегда улыбающиеся миниатюрные японочки-стюардессы и кажущийся бесконечным перелет длиной в десять с половиной часов…

Что обычный человек знает о Японии? Сакура, кимоно, самурай, сакэ, суси, сэнсей, чайная церемония… как ее там по-японски, черт! Еще камикадзе и харакири. Утонченные эстеты вспомнят хайку и танка. Вот и весь список. Не густо. А ведь целая страна, иная цивилизация с историей не хуже, чем у Рима, со своими традициями, собственной религией, другой, почти инопланетной философией…

Это действительно другой мир, непонятный в принципе, что ни говори. Иногда складывается впечатление, что эти спокойные, улыбчивые, низкорослые ребята прилетели когда-то с другой планеты, да так и остались жить на красивейших, но не всегда устойчивых островах ниппонского архипелага.

Для русского человека на каждом шагу поразительные отличия и вопиющие нестыковки, только и остается, что глазами хлопать да челюсть на место водворять. Даже Москвин не выдержал. Григорию Ильдаровичу в жизни довелось немало поездить по заграницам, на симпозиумы и конференции – в Европу и даже за океан, но здесь и ему многое было в диковинку. Академик шутливо ворчал:

– Что за город, что за люди? Приезжаешь куда-нибудь в Париж или, например, в Торонто – кругом народ, и все разные. Высокие и низкие, худые и толстые, белобрысые, рыжие, даже лысые есть, а тут? Выходишь на улицу – и все японцы!

Странные характеры, непривычное по европейским нормам поведение, не укладывающиеся в голове традиции… Наши бы, наверное, на каждом шагу попадали впросак, если бы встречавший делегацию вместе с японцами советник российского посла по науке не придал группе постоянного переводчика или скорее гида-консультанта. Немолодой уже, представительный, дипломатично невозмутимый, с идеальным пробором и в безупречном костюме, он чем-то неуловимо напоминал сложившийся по старым фильмам образ советского разведчика.

Переводчик представился Романовским и почти сразу попросил обращаться по имени отчеству – Евгений Исаевич. Опыт дипломатической работы у него был огромный – как-то, уже под самый конец поездки, Романовский обмолвился, что начинал еще при Громыко. Потому он всегда успевал подсказать, как, что и когда говорить, сглаживал шероховатости с изяществом профессионала, а вечером каждого дня, уже в гостинице, разъяснял удивившие физиков японские реалии.

В первый же день, после приветственных речей и протокольного обмена любезностями на открытии семинара, когда вся группа собралась в холле гостиницы, со своими комментариями вылез Артем:

– Вы видели, что сегодня во время доклада было?

Во время доклада много чего было, видели все, многие даже записывали, но что имел в виду Артем, никто точно не знал. Посему ограничились вопросительными взглядами и неопределенными междометиями.

– Ну, я имею в виду тот момент, когда министр послал пожилого японца за какой-то цифирью? Старый же человек, уважаемый, нам представлен как вице-директор крупной корпорации, и его заставили бегать, как мальчишку! Будто бы он курьер какой-нибудь! И никто не возразил, не увидел в этом ничего странного! Даже сам вице… как же его… сбегал, принес папочку скоренько, даже поклонился на этот их японский манер – со сжатыми ладонями. А министр взял, что принесли, положил рядом, кивнул – молодец, мол. Даже не поблагодарил!! Да пусть он хоть трижды министр! Старик этот вдвое его старше, лучше бы сам сходил, чем пожилого человека гонять. Небось, не развалился бы! Ан нет – послал, да еще поклон принял снисходительно, по-отечески, будто так и надо! Тьфу!

Физики переглянулись: да, эта картинка многих покоробила, но Артема никто не поддержал – в чужой монастырь, как известно, не принято лезть со своим уставом. Только Огнев из вэвээровцев гулко прогудел в бороду:

– Представляю, куда бы пошел наш министр энергетики, вздумай он какую-нибудь шишку распальцованную из РАО ЕЭС с поручением послать! Адрес бы конкретный получился, трехэтажный, как минимум.

Огневу за Артема ответил Евгений Исаевич. Его спокойный, с небольшой хрипотцой голос заставлял собеседника прислушиваться. Чувствовалось, что такой человек зря говорить не будет.

– Нам в России, после семидесяти лет вытравления аристократии и связанных с ней понятий, невозможно представить, как глубоко в кровь целого народа может укорениться понятие вассальной присяги. Верность самурая сюзерену – одна из ключевых основ японской культуры. Потеряв его, самурай часто совершал сеппуку – ему просто незачем было дальше жить. Часто, но не всегда, и для таких в Японии есть несколько презрительное наименование – «ронин». У нас и на Западе его предпочитают переводить как «наемник», но это не совсем точное значение.

– Но самураев же давно нет! – воскликнул, не выдержав, Артем.

– Только не скажите это японцу. Вряд ли найдется более тяжкое оскорбление – люди здесь привыкли считать себя потомками самураев, по меньшей мере, достойными их памяти. Практически каждая партия перед очередными выборами заявляет, что только она и никто больше опирается на старые традиции, многовековую историю, а ее лидеры выводят свое происхождение из рода самых могущественных сегунов. И это часто срабатывает. Не смотрите, что улицы здесь так же заполнены «Макдоналдсами», а по телевидению крутят американское кино. Это лишь дань увлечению западной культурой. Помяните мое слово: пройдет пять-шесть лет, обратная волна прокатится по Европе: повальная, но быстропроходящая мода на японское кино, мультики аниме и литературу.

– Влияние западных ценностей… – начал было Артем.

– Ничтожно, – закончил с улыбкой Романовский. – Подумайте вот о чем: американцы насаждают здесь свой образ жизни чуть больше пятидесяти лет, нихонская же цивилизация отсчитывает второе тысячелетие. Несложно предсказать, кто в итоге победит. Да и принятие некоторых внешних проявлений той или иной культуры еще не означает полного слияния с ней. И не будет означать. Особенно здесь. Внутри рядового японца по сути ничего не изменилось, он знает, что любой человек обязан принести присягу сюзерену и верно служить, так, чтобы ни предкам, ни потомкам не было стыдно за него. Ваше счастье, Артем, что вы никогда не читали стандартных японских договоров о найме на работу. Вот где можно найти массу интересного! Фактически это присяга, причем присяга лично главе фирмы, в крайнем случае – посту, но никак не корпорации. Для вице-директора господина Мацуи министр экономики – старший по званию и положению. И не важно, у кого больше влияние и капитал. Министр назначен на свой пост премьером, председателем правительства. А правительство перед тем, как приступить к работе, получает, пусть номинально, пусть больше по традиции, чем по реальной власти, но все же одобрение императора. Поэтому для господина Мацуи приказ министра практически то же самое, что и приказ императора – верховного сюзерена всех японцев. Еще в этом веке его называли божественным. Титул императора – «микадо», по-японски – «верховные врата»… Как вы думаете, Артем, выполнить приказ такого сюзерена не есть ли высшее счастье самурая?