Читать книгу "Варяжская Русь. Славянская Атлантида - Лев Прозоров"

Есть ещё одно саксонско-славянское божество. Конрад Бото в своей «Саксонской хронике» рассказывает о славянском Боге, почитавшемся, однако же, в саксонском Гоцларе. Бога звали Кродо, в одной руке его кумир держал рог с плодами, в другой — колесо о шести спицах, под ногами его изобразили рыбу. Что это за Бог, теперь сказать трудно. Сопоставляли его и с русским Родом, и с хорутанским Къртом, и со словом «крада» — погребальный костер. Сейчас древний Бог — частичка местного «бренда», туристы, посещающие Гоцлар, фотографируются с ряженными, изображающими Кродо или около скульптуры, воспроизводящей его идол. Интереснее, однако, другое. А именно — алтарь славянского Бога, который франки торжественно, как трофей, внесли в церковь, где он и пролежал тихо-мирно до XIX века, когда его сдали в музей. В музее он пребывает и ныне. Боги одни знают, почему, его датируют первой половиной XII века, хотя Саксонские земли оказались под христианами-франками ещё при Карле Великом, и как-то очень сомнительно, чтобы триста лет спустя кто-то в одном из центров Священной Римской Империи Германской нации стал бы делать алтарь языческому Богу — да ещё славянскому.

Сам это алтарь поражает. Мы привыкли при мысли о языческом культе славян представлять грубо обтесанные камни или бревна, верхом языческого искусства считать Збручского идола — может быть, полного глубокого космогонического смысла, но вряд ли способного «показаться живым» — как, по сообщениям немецких проповедников, видевших святыни Рюгена-Руяна, Волына, Щецына, Радигоща, казались изображения, покрывавшие храмы варяжской Руси. Здесь же мы видим тончайшую работу, мы различаем складки на одежде и пряди в прическе поддерживающих алтарь фигур — судя по бородам, длинным волосам и долгополым одеяниям, изображены языческие жрецы. То, что мы видим в музеях — это, в основном, идолы, сохранившиеся на окраинах, там, где заведомо не было хороших мастеров. Хотелось бы, чтобы, говоря о славянском языческом искусстве, представляли не их, а — ну хотя бы тот же алтарь Кродо. Ведь, говоря об искусстве православном, имеют в виду отнюдь не отлитые деревенским мастером распятия с тощими головастыми фигурками, нет — подразумевают Дионисия или Рублева. Не будет ли справедливо и о языческом искусстве судить по высшим проявлениям, а не по низшим?

Кродо из «Саксонской хроники»

И это чудище тоже якобы Кродо

Кродо — туристический бренд Гоулара

И ещё одна завлекалка для туристов па ту же тему

Алтарь Кродо в музее Гоцлара

Фигурки поддерживающих алтарь жрецов

Впрочем, вернемся к саге о Тидреке и к вильтинам.

Конунг Вильтин, был, согласно этой саге, не только могучим завоевателем, но еще и дедом Велунда. Кто-то знает этого персонажа, как Виланда из рассказов Киплинга, кто-то — по повести Семеновой «Хромой кузнец» (в котором мрачная, кровавая и мстительная натура эпического кузнеца, по обыкновению, нещадно сентиментализирована[10]), мельком упоминался он в старом сериале «Робин из Шервуда», как создатель семи волшебных мечей. Волшебный кузнец-богатырь, он стал почитаться как покровитель кузнечного дела вообще, кузнец богов и бог кузнецов. Впоследствии, очевидно, по большой любви германских ковачей к новой вере, христиане сделали имя их покровителя одним из наименований дьявола — как Воланд. Это имя мелькает у Гете и получает всемирную славу в романе Булгакова — но в том Воланде уже ничего нет от предшественника, кроме имени, германского происхождения — «пожалуй, немец» — да хромоты.

Короче, Велунд был крут до невероятия, и то, что скандинавское предание делает его внуком прародителя велетов — это довольно-таки внушительное свидетельство уважения к последним. А может быть — и высокая оценка их мастерства в ремёслах[11].

На этом саксонском ларце изображён, по предположениям исследователей, Велунд

Не знаю, насколько связано это с тем фактом, что в VI–VIII веках на берегах Балтийского и Северного морей расцветает очень яркая и самобытная культура, оставшаяся в истории, как вендельская. Ее центром была область Вендель в Швеции. Название достаточно красноречиво — достойный двойник голландскому Вильтбургу и английскому Вильтширу. Исследователи рассуждают о кельтском, сарматском влиянии, об каком-то «импульсе с юга»… в общем, прикладывают все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы ни в коем случае не произнести ужасного, гадкого, ненаучного слова на букву «с». Нет, не того. И не того тоже. Хуже. С… сл… слав… славя… ну, Вы поняли.

А придётся.

Кельты в центральной Европе на момент появления вендельского искусства уже отсутствовали. Зато прямыми преемниками кельтов в искусстве и культе были балтийские славяне.

Сарматы никакого выхода не то что к Скандинавии, но и к Балтийскому морю не имели. Только через венедские земли — а даже те, кому очень, ну прямо-таки страстно хочется, отрицать славянства венедов в VI–VIII веках не могут.

Наконец, с юга — это ведь опять никак не миновать славянских земель, лежащих строго на юг от Швеции.

Просто ай-яй-яй.

Да, и ещё. В вендельском искусстве очень распространен мотив воина с хищной птицей на шлеме. Есть еще с кабанами, но они как раз неплохо в Скандинавии известны, и в «Беовульфе» говорится про «вепрей на вражьем шлеме», и археологически таких немало найдено. А вот птиц на шлемах нет — ни в скандинавских легендах, ни среди находок археологов. Так вот, у кумира Сварожича в Ретре-Радогоще, святилище велетов (его Вы, читатель, могли видеть хотя бы на картине Константина Васильева, почему-то называющейся «Свентовит», но изображающей именно Сварожича) на шлеме как раз хищная птица.