Читать книгу "Жестокая справедливость - Алексей Макеев"

– Извините, приму во внимание, – кивнул Гуров. – А ваша мама сейчас дома?

– Да, идемте…

Мать Лиды, типичная провинциальная домохозяйка, с тревогой выглянув из кухни, поинтересовалась весьма неприветливо:

– Вы из милиции? Да сколько можно толочь воду в ступе? Коль невинного человека вознамерились законопатить в тюрягу, так, наверное, теперь уже и не выпустите.

– Ма, не кипятись! – остановила ее дочь. – Лев Иванович из Москвы. Он говорит, что считает нашего папу невиновным.

– А-а… Ну… тогда извините, что сразу напустилась на вас, не разобравшись, – смущенно закашлялась женщина. – А что вы хотели узнать, Лев Иванович?

Присаживаясь на явно самодельный, но весьма искусно изготовленный стул, Гуров объяснил, что ему поручено раскрыть убийство главы района Захарухина, поэтому он встречается со всеми, кто волей случая так или иначе с ним сталкивался.

– Я понимаю, что вас его смерть едва ли сильно огорчила, и те, кто его убил, в гораздо большей мере вызывают ваше сочувствие. Но мне их надо найти. Во-первых, это моя работа. Во-вторых, если я не найду настоящих убийц Захарухина, «дежурным» кандидатом на отправку в тюрьму в любом случае будет глава вашей семьи.

– Ну а если он и в самом деле непричастен, если у него это… как его… алиби, что ли? – стискивая пальцы, с болью в голосе заговорила мать Лиды. – Как можно вот так просто взять и посадить человека?

– Причин тому много, но есть одна, главная: никто не хочет рисковать своим положением, своей карьерой, – невесело усмехнулся Лев.

С учетом того, как у нас научились стряпать заказные дела, найти липовых «свидетелей» и подтасовать факты для местных чинуш – раз плюнуть. Чтобы не ставить под удар свое благополучие, ответственные по делу об убийстве главы района кого-то гарантированно посадят – в этом не было никаких сомнений. Лев же за свою карьеру не беспокоился, поэтому, извинившись, что ему придется задать Лиде несколько не очень приятных вопросов, спросил, на самом ли деле имело место то, в чем ее отец прилюдно обвинил Захарухина.

– Да… – глядя в сторону, неохотно кивнула головой девушка.

– Это было принуждение или явное насилие с применением физической силы и угроз?

– Сначала принуждение, а потом он просто выломал мне руки… – чуть слышно ответила Лида.

Мать, отвернувшись, закрыла лицо руками и громко всхлипнула.

– Где именно это происходило – на работе или у него дома?

– У него дома. Он сказал, что едет в область на какое-то совещание и что ему там потребуется стенографистка и референтка. Когда поехали, он вдруг вспомнил, что забыл дома какие-то важные документы. Я уже тогда начала подозревать что-то недоброе, но и думать не могла, кем он окажется на самом деле. Он заехал в свой гараж и через какую-то дверь за руку потащил меня в комнату этажом выше. Ну, и потом… – Подняв руку к горлу, будто что-то мешало ей дышать, девушка замолчала.

– Эти детали опустим… – негромко произнес Гуров.

– Когда все закончилось, – переведя дух, продолжила Лида, – он отвез меня в Судаково, высадил рядом с нашей улицей и сказал, чтобы я держала язык за зубами. Дескать, если буду умницей, то с завтрашнего дня мне вдвое повысят зарплату, а если начну, как он сказал, дергаться, всей семье будет очень плохо.

– Вы куда-нибудь обращались? – спросил Лев, стараясь говорить спокойно, хотя внутри у него начинало закипать.

Как далее рассказала Лида, отчим сразу же повез ее в областной центр на судмедэкспертизу. Вернувшись в Судаково, они написали заявление в милицию и прокуратуру. И тут же сразу началось… Той же ночью какие-то подонки подожгли их машину, припаркованную возле дома. На следующий день на этой улице начался ремонт водопровода и газовых сетей, и, как нарочно, прямо напротив их дома. Из-за этого они и их ближайшие соседи целый месяц сидели без воды и газа. Николай Урюпец в ту пору работал шофером в местном ЖКХ. Неожиданно его сократили, и больше он никуда не мог устроиться. Пришлось калымить по городу и окрестным селам. Но из транспорта у него остался один лишь велосипед. Много ли на нем наработаешь?

Когда Урюпец обратился в милицию и прокуратуру по поводу поданных заявлений, его уведомили, что они носят клеветнический характер и Лида сама теперь может быть привлечена к уголовной ответственности за заведомо ложные обвинения. Акт судмедэкспертизы, который ему показали в милиции, свидетельствовал об одном: никаких признаков того, что девушка подверглась насилию, не было и в помине…

– Вот тогда папа и решил хотя бы так сквитаться с этой тварью… – закончила Лида свое невеселое повествование. – Конечно, досталось ему тогда в ментовке здорово – все ребра переломали, зато после этого нас хотя бы оставили в покое.

…Гуров вернулся к машине, сел на переднее сиденье, оглянувшись, внимательно посмотрел на Копового, сидевшего сзади. Тот, как видно, понял его настроение и молча ответил столь же внимательным взглядом. «Ну у вас тут и сволота, куда ни плюнь!.. – читалось во взгляде Льва. – Что ж вы все тут такие продажные, как распоследние шлюхи?! И ты небось тоже из этой же ублюдочной кодлы?..» – «А ты попробуй, сидя по уши в дерьме, остаться чистеньким, – говорил дерзкий взгляд Копового. – Чем вешать собак на кого ни попадя, помог бы избавиться от этой насквозь прогнившей мрази!..»

– Слушай, капитан, ты давно работаешь в угро? – нарушив затянувшееся молчание, поинтересовался Гуров.

– Уже шестой год, сразу после института МВД, – с достоинством ответил тот. – С прошлого года – замначальника отдела.

– А в связи с чем произошло повышение? – В голосе Льва промелькнула нотка сарказма.

– Во всяком случае, не с в связи с делом падчерицы Урюпца, – уловив язвительный подтекст вопроса, сдержанно улыбнулся Коповой. – Им занимался другой. Я вычислил и поймал маньяка-поджигателя, по вине которого сгорели три семьи.

Гуров снова внимательно посмотрел на капитана, но теперь уже с явным уважением. «Похоже, он парень ничего – стоящий! – отметил он про себя. – И не жополиз, и с характером, и без истерик… Значит, есть и в этом болоте на кого опереться…» А вслух спросил:

– Что ты думаешь о том случае с Лидой Урюпец? Меня интересует просто твое мнение, а не суждение сотрудника угрозыска.

– Хм… – Коповой чуть поморщился и сокрушенно вздохнул. – Гнилое, конечно, дело. Тут всякие могут быть соображения. Но о них лучше особо не распространяться… – Он выразительно указал глазами на шофера, давая понять, что такую тему лучше обсуждать без посторонних свидетелей.

Когда прибыли к городскому следственному изолятору, был уже полдень. СИЗО, некогда находившийся на окраине города, со временем оказался в центре микрорайона новых девятиэтажек. Построенное в былые времена из темно-красного кирпича здание изолятора, окруженное почти тюремной стеной с «колючкой» поверху, смотрелось весьма угрюмо, как кладбищенский склеп.

– Товарищ полковник, – шагая рядом с Гуровым, негромко заговорил капитан, – я понял, что вы имели в виду, когда спросили мое мнение о происшествии с Лидой Урюпец. Так вот, будь моя воля, Захарухин уже давно сидел бы за такие «подвиги» в тюремной камере. И не в самом лучшем ее углу. Но вся беда в том, что он – личный друг Шашеля… Ну, нашего губернатора. Поэтому, прекрасно зная, что усопший – редкостная мразь, по которой тюрьма уже давно обрыдалась, вряд ли кто смог бы отдать его под суд. Это ведь вопрос даже не правовой, а политический.