Читать книгу "Игра в кости - Александр Лонс"

— Что, какой-нибудь пресловутый энергетический вампир? Да, все забываю спросить, извини, что перебил. Ты теперь где-то преподаешь? Что?

Мне было действительно очень интересно, без дураков.

— Магический практикум. Короче, он читал годичный курс, а потом еще и летнюю практику вел. Так студенты у него, особенно девки, за год старели лет на пять. Ну, в молодости это не так бросалось в глаза, и не у всех, но эффект зафиксировала. Особенно оказалось заметно при сравнении с параллельными группами, где он ничего не вел.

— Ты говоришь, «работал». Сейчас он что, уволился?

— В какой-то мере да, уволился. Говорят, что погиб. Даже кладбище знаю, на котором он похоронен. Но что-то сильно сомневаюсь — не такой это персонаж, чтобы одному сгореть заживо в старом деревенском доме.

— Он что, сгорел?

— Такова официальная версия. Но не верю я в это. Просто поменял юридическую личность, и сейчас живет где-нибудь в свое удовольствие.

— А откуда ты вообще о нем знаешь? Если такой человек существует, то он весьма осторожным должен быть, чтобы не засветиться…

— Хочешь, чтобы рассказала?

— Конечно! — с преждевременным энтузиазмом согласился я.

— Только — уговор! Выполнишь?

— Что? — насторожился я. Так уж получается, что каждый раз, когда упоминается какой-то уговор, попадаю в разные личные неприятности.

— То, что попрошу?

— Если смогу, то да. Только если смогу, без обещаний, — как можно аккуратнее согласился я.

— Сможешь, — веско произнесла она. — Существует такая восточная притча. Некий духовный учитель во всем являл образец аскетизма и умеренности, но при этом слыл жутким бабником и развратником. Ученики поражались, как такое вообще возможно? А он отвечал на подобные вопросы следующим образом: «если отрешусь еще и от этой своей привязанности, мне будет уже нечего делать в мире, и душа моя отправится в нирвану. Кто же тогда останется вас учить?»

— А притча… везет мне сегодня на всякие притчи. То сам рассказываю, то мне. А ты это к чему, собственно?

— Просто так вспомнилось, потому что вечно он с какими-то молодыми девицами крутил. Так вот, попрошу тебя выяснить, что стало с этим нашим профессором в действительности.

— А зачем мне его искать? Найди сама. При твоих возможностях, разве это трудно?

— Трудно, он очень сильный и ловкий, и если не захочет, его никто из моих коллег не найдет. И я не найду. А вот ты — можешь. Там ничего такого, ты не думай, просто мне надо взять у него одну вещь, что он обещал вернуть и не вернул.

— Попытаюсь, — согласился я, поскольку отлично знал, как теперь зовут «погибшего» профессора…

Глава VII

Профессор

Теперь надо бы немного отвлечься и объяснить, откуда я вообще располагал сведениями об этом профессоре. Некоторое время назад выдалось жуткое лето. Сухое и жаркое. Почти по всей России горели леса и торфяники, воздух пропитался едким дымом, и жизнь в Москве сделалась невыносимой. Благодаря, как тогда думалось, удаче, в моем распоряжении оказалась путевка в удаленный пансионат. Вот так же, в белые ночи, я приехал сначала в Питер, а потом предстоял милый отдых в пансионате на берегу Балтики. Но перед самым пансионатом, когда до отхода «Метеора» оставалось менее суток, меня упросили передать книги некоему питерскому профессору. Попросили по-дружески, так, что отпереться я не сумел. Кроме того, у профессора что-то случилось с компьютером, и он не мог получить срочную электронную почту. Как сейчас помню, профессор оказался высоким энергичным дядькой лет пятидесяти. Причем выяснилось, что он и вправду профессор — доктор наук, преподававший в каком-то университете. Спортивная фигура, окладистая борода с проседью, продолговатое лицо и смеющиеся глаза. На руке — очень запоминающийся перстень из серого металла. Особенно меня поразила пепельница из настоящего человеческого черепа на рабочем столе. Время от времени, курящий профессор стряхивал туда пепел, так что бесполезным украшением предмет точно не являлся. Компьютерную проблему я убрал быстро, и благодарный хозяин, рассыпаясь в любезностях, спросил, сколько он должен за работу. Ранее мне уже объяснили, что человек этот, крупный специалист по изучению нежити — разных непостижимых существ, что обитают вокруг, но мы, в силу врожденной слепоты своей, даже не догадываемся об их существовании. На меня тогда чего-то нашло, и вместо оплаты я попросил рассказать о предмете научных трудов профессора. Так сказать — прочитать вводную лекцию. К великому удивлению, профессор согласился.

Примерно через неделю в некоей электронной газете написали, что профессор сгорел в деревянном доме в период ведения студенческой практики. Уже позже, на какой-то вечеринке любителей танго, я повстречал чисто выбритого пятидесятилетнего господина, в котором узнал бывшего профессора. Живого и невредимого. Он вроде и не прятался. Объяснил, что теперь его зовут вовсе не Вилен Николаевич, как раньше, а совсем даже Алексей Сергеевич, и мы разговорились. Мой собеседник прозрачно намекнул, что в моих персональных интересах держать язык за зубами относительно его личности. Вот, собственно, и всё.

— Попытаюсь, — согласился я, поскольку отлично знал, как теперь зовут «погибшего» профессора, но так и не решил, рассказывать о нем, или пока лучше не надо.

Колдунья молча кивнула.

Только сейчас я заметил, что на ее рабочем столе, рядом с монитором, стоял весьма натуралистично выполненный пластмассовый фаллос в природную величину. Не то порнографическая скульптура, не то один из тех замечательных предметов, коими столь богаты ныне любые сексшопы и выставки эротической промышленности.

— Это что? — спросил я, указывая взглядом на предполагаемое изделие секс-индустии.

— Это слепок пениса одного моего бывшего бой-френда.

— Пластик? — для чего-то задал я ненужный вопрос. И так ясно, что не слоновая кость.

— Да, какая-то специальная пластмасса. Что, нравится? Знакомая скульпторша делает такое с оригинала заказчика за три тысячи рублей.

— А сам твой бывший не против рекламы интимных анатомических особенностей своего тела? — осведомился я, разглядывая слепок.

— Ему и при жизни-то было глубоко пофигу, тем более, что он в «Репе» натурщиком подрабатывал. А уж после, когда начал по каким-то демонстрациям разных протестующих шастать, да на антикварном аукционе работать, вообще ни до чего дела не стало. Потом мы окончательно расстались, за полгода до…

— Что так? В смысле — почему расстались-то?

— Не потянул. Знаешь, я всегда думала, что парням постоянно надо, а ему только раз в неделю, представляешь?

— А тебе, естественно, недостаточно?

— Да! Для поддержания тонуса мне нужно два раза в день. Лучше — три, но хотя бы два. А он… может, с ним что-то не так?

— Наверное, всё так. Люди ведь разные бывают, — начал мямлить я, — кому-то надо больше, кому-то меньше, а кому-то… Уж кто, как не ты, должна разбираться в людях и ориентироваться в характерах. При такой-то профессии.