Читать книгу "Затерянные в океане - Луи Жаколио"

Однако мы не будем возвращаться слишком далеко назад — мы коснемся лишь того несчастного события, которое привело на скамью подсудимых главного кассира Прево-Лемеров.

В один из чудных вечеров мая, благоухавшего всеми прелестями весны, великолепный особняк банкира Прево-Лемера светился многочисленными огнями, привлекая к себе внимание уличных фланеров. В этот день знаменитый финансист, смелые операции которого удивляли весь Париж, праздновал тридцатую годовщину своего брака и вместе с тем начала своей финансовой деятельности.

Он искренне любил свою жену и детей и — редкая черта в характере капиталистов — посвящал им все свое свободное от финансовых дел время.

Из чувства деликатности он не желал видеть ни одного постороннего лица на своем семейном торжестве, и потому круг участников последнего ограничивался членами его семейства и лицами, служившими у него: все они, начиная от управляющего банкирским домом и кончая последним писарем в бюро, были созваны к столу в этот день.

Жюль Прево-Лемер находился тогда в апогее своей славы, чем он был обязан исключительно умению вести дела, работая неустанно день и ночь, и пользовался благоприятными обстоятельствами. Он был сын незначительного чиновника, служившего в одном финансовом учреждении в провинции, и уже в шестнадцать лет оставил свой родной городок ради Парижа, где некоторые влиятельные люди нашли ему место у Голдсмитов, знаменитых Голдсмитов, которых иначе не называли, как «королями банкиров» и «банкирами королей». Здесь-то юный Жюль и научился постепенно высшей банковской науке и соединенным с ней различным секретам грандиозных денежных операций.

Старый барон Голдсмит имел привычку показывать своим добрым знакомым бюро, за которым четырнадцать лет работал Жюль Прево-Лемер, выводя на бумагах цифры, — и говаривал при этом своим не совсем правильным французским языком:

— Фот бюбитр, с которого начиналь тела малатой Брево-Лемер!

Потом он прибавлял с особенной улыбкой, намекая на стойкость своего финансового дела и на непрочность финансовых дел других лиц:

— Я сокраняй этот пюро, на случай если он фернется!

Но старый «король банкиров» и «банкир королей» ошибался: можно было быть уверенным, как дважды два четыре, что Жюль Прево-Лемер не вернется за свой прежний «бюбитр», видевший его скромные начинания в великой финансовой науке; в случае крушения, которое могло его постигнуть, он скорее согласился бы пустить себе пулю в лоб, чем вернуться к тому, с чего начал, потому что таков уж был у него характер. К тому же подобное событие оказывалось и прямо невозможным: состояние Жюля Прево-Лемера, по последним данным, оценивалось в двести пятьдесят миллионов. С подобным капиталом банк не может подвергнуться краху, если только банкир привык благоразумно избегать слишком рискованных операций, подразумевая под этим опасную игру на бирже, которую Жюль Прево-Лемер давно уже оставил. Равным образом он постепенно освободился и от вкладов, по которым приходилось платить слишком крупные проценты, и заменил их операциями менее блестящими, но зато с несомненными гарантиями на успех. Так, зная, что в Индии и на Дальнем Востоке можно всегда получить двенадцать — четырнадцать процентов чистой прибыли, он основал свои банкирские конторы в Мадрасе, Бомбее, Калькутте, Коломбо, Сингапуре, Батавии,[5]Шанхае, Гонконге и в Иокогаме Эти конторы занимались такого рода операциями, где серьезные потери были невозможны: они выдавали вперед деньги под сбор на больших плантациях риса, чая, сахарного тростника, кофе, индиго, опиума, а также лицам, занимавшимся выделкой шелка, и отправляли все эти продукты в Европу. Здесь главная контора, помещавшаяся в Париже, рассылала прибывшие товары на распродажу во все крупные города: Марсель, Бордо, Париж, Гавр, Ливерпуль, Лондон, Амстердам и тому подобное, возвращая себе при расчете свои авансы с надлежащими процентами. Излишки от выручек посылались, конечно, производителям.

Операции эти были так верны, а Жюль Прево-Лемер располагал такими огромными капиталами, что в скором времени он достиг преобладающего значения на всех главных рынках мира. Все солидные производители обращались к нему и всегда были удовлетворяемы самым основательным образом в своих нуждах. Слава банкирского дома Жюля Прево-Лемера росла и росла. Словом, этот человек родился под счастливой звездой, которая с самого рождения его бодрствовала над ним, старательно удаляя с его дороги все препятствия и преграды, пытавшиеся остановить его шествие к храму славы. Ему никогда не приходилось переживать тяжелых и печальных периодов существования, которые так угнетают людей на их жизненном поприще.

Уже четырнадцать лет работал он у Голдсмитов, когда однажды познакомился с молодым испанцем из Гаваны, маркизом, носившим громкую фамилию; этот маркиз, несмотря на довольно большое состояние, вложенное деньгами в банк Голдсмитов, был давно уже близок к разорению, так как привык проживать несравненно больше того, что получал. И вот как-то при удобном случае Жюль Прево-Лемер сказал ему:

— Если вы будете продолжать ваш образ жизни, то прежде чем пройдет десяток лет, у вас не останется ни гроша из всего вашего состояния.

— Что же делать, — отвечал смеясь молодой человек, — когда банковские билеты тают в моих руках?!

— У вас триста тысяч франков дохода, а вы тратите более пятисот тысяч!

— Ваша правда, но я не могу уже остановиться на моей покатой дороге; остановлюсь разве тогда, когда уцелеет для меня каких-нибудь двенадцать тысяч ренты. Ну, тогда женюсь на какой-нибудь красавице из хорошей фамилии, с хорошим приданым и похороню себя в провинции, где забуду скачки, пари, тонкие ужины, актрис и танцовщиц, всецело поглощенный воспитанием своих детей, уходом за цветами в своем саду и игрой в безик и триктрак с почтеннейшим тестем, а может быть и с тещей.

— Все это прекрасно, — согласился Жюль Прево-Лемер, — но можно устроиться еще лучше: продолжать тратить по полмиллиона в год и сохранить свое состояние нетронутым, во всей его неприкосновенности.

— Честное слово, если вы можете научить меня искусству тратить деньги, сохраняя их, — я готов буду последовать вашим советам.

— Это очень просто: в прошлом году ваших денег у моих патронов было шесть миллионов и четыреста с лишним тысяч.

— Верно.

— И вы, что называется, выбросили за окно…

— …эти «четыреста с лишним тысяч», и представьте, менее даже чем в десять месяцев.

— Значит, у вас остается всего шесть миллионов ровным счетом, то есть — ни одним су больше того.

— Милейший мой, вы высчитываете так же математически точно, как покойный Баррем, мой бывший банкир!

— Хорошо! Теперь представьте себе, что если бы вы получали десять на сто, то ваши шесть миллионов приносили бы вам ежегодно по шестьсот тысяч франков, тогда как вы теперь получаете едва половину этой суммы. Это шестьсот тысяч вы смело можете проживать, причем ваш капитал останется нетронутым; он даже будет увеличиваться, а вместе с тем и ваш ежегодный доход.