Читать книгу "Благоухающий Цветок - Барбара Картленд"

— Тебе нужно научиться поддерживать разговор и выслушивать собеседника, — наставляла ее в свое время мать, когда девочке впервые позволили присутствовать в столовой на званом обеде. — Нет ничего скучней, чем женщина, какой бы красавицей она ни была, которой нечего сказать и которая невнимательно слушает, что ей говорят другие.

— А как нужно себя вести? — спросила тогда Азалия.

В то время она была еще совсем юной и жаждала узнать обо всем.

— Нужно проявлять искренний интерес к другим людям, их заботам, бедам или радостям, — ответила мать. — Когда начинаешь относиться к человеку с неподдельной искренностью, это становится первым шагом к дружбе. А дружба, Азалия, возникает в том случае, если ты отдаешь часть своей души другому человеку.

Азалия никогда не забывала этих слов матери, и, хотя временами ей было нелегко считать простоватых офицеров и их болтливых жен похожими на себя, она всячески пыталась проявлять к ним симпатию и добросовестно выслушивала все их сплетни.

Однажды отец довольно язвительно и сердито отозвался о жене одного офицера, постоянно скандалившей с другими женщинами из гарнизона.

— Неприятная особа, — сказал он. — Ни души, ни сердца, сплошная злоба.

— Мне жаль ее, — тихо произнесла мать.

— Ты жалеешь эту женщину? — удивленно воскликнул Дерек Осмунд. — Почему?

— Потому что она, должно быть, ужасно несчастная, — ответила ему жена. — Раз она не способна дать окружающим ничего, кроме яда и злобы, подумай, что творится у нее внутри и что ей приходится переносить, когда она остается наедине с собой.

Азалия вспомнила, что отец сначала устремил на мать недоверчивый взгляд, а потом обнял ее.

— Ты найдешь оправдание даже для самого дьявола, дорогая!

— А почему бы и нет? — спросила миссис Осмунд. — Ведь ему, в конце концов, приходится постоянно пребывать в аду.

Отец рассмеялся, но Азалия навсегда запомнила материнские слова.

Иногда она даже убеждала себя, что ее тетка такая недобрая, ожесточенная и бессердечная потому, что много страдает, хотя девушке трудно было поверить, что генеральше не доставляет удовольствия делать несчастными всех окружающих — и себя в том числе.

Возможно, когда генерал оставался наедине с собой, он сбрасывал с себя маску напыщенности и чванливого превосходства над миром, возможно, он просто боялся, что стареет и что его заменят более молодым.

«Как мне знать, — рассуждала про себя Азалия, — что думают и чувствуют эти люди, раз у меня нет возможности с ними поговорить».

Да и вообще, сможет ли она когда-нибудь доверительно побеседовать с теткой или дядей? Это так маловероятно!

Обед, состоявший из большого числа блюд, ни одно из которых не отличалось особенным вкусом, подошел к концу.

Леди Осмунд встала из-за стола, подав знак сопровождавшим ее девушкам следовать за собой.

Проходя мимо лорда Шелдона, она остановилась, и он поднялся со своего места.

— Надеюсь, мы увидимся в салоне за кофе, — любезно произнесла леди Осмонд.

— Вы должны простить меня, миледи, — ответил он. — К сожалению, мне придется весь вечер заниматься весьма важными и неотложными делами.

— В таком случае пожелаю вам доброй ночи.

— Доброй ночи, леди Осмунд.

Он склонил голову в легком поклоне, и генеральша направилась дальше.

Близнецы прошли мимо него, как всегда хихикая и перемигиваясь друг с другом. Его взгляд остановился на Азалии.

Она сказала себе, что не станет смотреть на него, но почему-то, словно ее что-то подтолкнуло, невольно подняла на него глаза, когда поравнялась с ним.

Увидев странное выражение на его лице, она оробела и смутилась.

— Доброй ночи, мисс Азалия, — спокойно сказал он.

Она хотела ответить, но слова застряли в горле.

Поспешно, с грацией испуганной нимфы, Азалия повернулась и бросилась догонять кузин.

Ей хотелось оглянуться, но она не осмеливалась.

Только оказавшись на верху трапа, что вел из кают-компании, она почувствовала, как постепенно успокаивается сердцебиение и возвращается способность нормально дышать.

Глава третья

Широко расставляя ноги, чтобы сохранять равновесие во время сильной качки, лорд Шелдон прошел через просторную кают-компанию и обнаружил, что за капитанским столом, кроме него, никого из пассажиров нет.

Еще за несколькими столиками сидели человек десять. Лица у всех были зеленоватого оттенка, и несчастные отказывались от большинства блюд, предлагаемых стюардами. В основном же салон пустовал.

Ничего удивительного в этом не было, если учесть, что «Ориссу», с тех пор как она покинула Англию, преследовала штормовая погода.

— Что поделаешь, милорд, тут некого винить! — сказал стюард, явившийся утром в каюту лорда Шелдона.

Не успел он договорить, как его швырнуло в сторону с такой силой, что бедняга едва успел ухватиться за дверь.

— Могу себе представить, как недовольны поездкой большинство пассажиров, — заметил лорд.

— Почти все лежат в совершеннейшем изнеможении, милорд, — подтвердил его слова стюард. — Мы просто сбились с ног, ваша светлость.

Впрочем, сам лорд Шелдон не доставлял корабельной обслуге почти никаких хлопот.

Он любил море и считал себя бывалым мореходом. Когда он выходил на пустынную, промытую волнами палубу, чтобы на свежем воздухе записать кое-какие пришедшие в голову мысли, шторм служил прекрасным оправданием для его и в обычных условиях не слишком хорошего почерка.

Слов нет, писать при самом невероятном крене палубы было неудобно; к тому же приходилось следить, чтобы не пролились чернила из чернильницы, но это было все же лучше, чем необходимость выслушивать бесконечную женскую болтовню.

Дамы преследовали его повсюду, наивно считая, что делают это в ненавязчивой манере. Лорд томился и ужасно скучал от подобных атак.

Теперь же молодой вельможа с удовлетворением подумал, что леди Осмунд со своими дочками едва ли явится в кают-компанию при такой качке, и неторопливо выбрал из меню несколько блюд.

Генеральша принадлежала к тому типу армейских жен, который он особенно невзлюбил. И сейчас ему невольно припомнились язвительные слова Джорджа Уидкомба насчет железной хватки и охоты за женихами, что в нынешней ситуации было вполне очевидно.

Он заранее испытывал жалость к любому бедолаге, который рано или поздно попадется в матримониальные сети, раскинутые генеральшей, и станет супругом любой из ее близняшек.

Мало того что девицы Осмунд, похоже, вовсе не обладали хоть какими-то умственными способностями, а тем более индивидуальностью, их будущим мужьям грозила неизбежная опасность навсегда попасть под чугунную пяту леди Осмунд и ее супруга-генерала.