Читать книгу "Последняя инстанция - Патрисия Корнуэлл"

Глава 3

На следующее утро просыпаюсь от каких-то голосов, с тревожным чувством, что всю ночь трезвонил телефон. Не знаю, может, мне это и приснилось. Один страшный миг я не могу понять, где нахожусь, и вдруг — доходит. От этого словно накатывает тошнотворная волна. Приподнимаюсь на подушках и на миг остаюсь неподвижной. Сквозь задернутые шторы холодно проглядывает солнце, день опять обещает быть серым.

Кое-как влезаю в толстый махровый халат, висевший на двери ванной, натягиваю носки и отваживаюсь наконец выйти посмотреть, кто там еще в доме. Надеюсь, нежданный визитер — Люси.

И верно. Они с Анной сидят на кухне. За широкими окнами, выходящими на задний двор и тягучую оловянную реку, сверкают снежинки. На фоне блеклого дня видны голые силуэты деревьев, покачивающиеся на ветру, а из трубы соседнего дома клубится белый дровяной дым. На Люси выцветший тренировочный костюм, оставшийся еще с тех времен, когда она изучала компьютеры и роботостроение в Эм-ай-ти[6]. Она взлохматила с гелем коротко остриженные золотисто-каштановые волосы и на удивление подавлена: остекленевшие глаза налиты кровью, что наводит на мысль о бурной ночи.

— Только что приехала? — обнимаю племяшку.

— Вообще-то еще вчера вечером, — отвечает та, крепко в меня вцепившись. — Не могла устоять перед искушением. Решила заскочить и надраться вдрызг. Жаль, на тебя рассчитывать не пришлось. Я сама виновата, не надо было тянуть.

— Эх, да как же так. — Настроение опускается. — Что же ты меня не разбудила?

— Ну уж нет. Рука не болит?

— Терпимо, — слукавила я. — Так ты из «Джефферсона» уехала, что ли?

— Не-а, пока номер за мной. — У Люси по лицу невозможно прочитать, что она думает. Племянница опускается на пол, стягивает с себя трико, под которыми яркие беговые велосипедки.

— Знаешь, твоя племяшка — настоящий змий-искуситель, — говорит Анна. — Она прихватила прелестную бутылочку «Вдовы Клико», и мы засиделись. А в город я ее уже не отпустила, за рулем как-никак.

Кольнуло обидой, а то и ревностью.

— Шампанское, значит, распивали? Есть повод что-то отметить? — спрашиваю я.

Вместо ответа Анна лениво пожимает плечами. У нее все мысли о другом. Чувствую, у подруги на сердце какой-то камень и выкладывать, в чем дело, она не торопится. Как видно, телефон ночью действительно звонил.

Люси расстегивает куртку, под которой виднеется следующий слой бирюзово-черного нейлона. Костюм, облегающий ее складное спортивное тело, сидит плотно и гладко, как краска.

— Ага. Было что отпраздновать, — отвечает Люси с привкусом досады в голосе. — Отправили меня в административный отпуск.

Неужели я не ослышалась? Административный отпуск — примерно то же самое, что временное отстранение от должности. Ты уже на краю пропасти, того и гляди уволят.

— Отправили весла сушить. — Специальное выраженьице, характерное для спецагентов. — На следующей неделе получу письмо со всеми своими прегрешениями. — Люси храбрится, но я-то знаю ее достаточно, меня бравадой не одурачишь. Последние месяцы и годы она исходит злобой; прикрытая плотными слоями, в душе у нее кипит ярость. — Перечислят массу причин, почему я подпадаю под сокращение, и мне останется только апеллировать. Если, конечно, я не пошлю все к чертям и сама не уйду. Не исключен и такой вариант, сдались они мне.

— А с чего вдруг? Не из-за него же. — Я имею в виду Шандонне.

С редкими исключениями общая процедура отстранения такова: если специальный агент попадает в перестрелку или критическую ситуацию, его берут на поруки или переводят на более щадящие условия, нежели трудная и опасная работа, которой занималась Люси в Майами. Находят менее стрессовое занятие — скажем, ставят расследовать предумышленные поджоги. Если человек не способен самостоятельно справиться с эмоциональной травмой, его могут даже отправить на восстановительный отдых. Что же касается административного отпуска — это дело совсем иного порядка. Это наказание, наказание чистой воды.

Люси поднимает на меня глаза: она сидит на полу вытянув ноги и опершись на закинутые за спину руки.

— Один черт: сделал, не сделал — все одно крайней окажешься, — резко отвечает племянница. — Если бы я его пристрелила, с меня бы три шкуры содрали. Не пристрелила — на тебе: отвечай.

— Видишь, просто ты сначала угодила в мясорубку в Майами и, почти тут же приехав в Ричмонд, опять кого-то чуть не пристрелила. — Анна сообщает нелицеприятную правду. Тут уже не важно, что этот «кто-то» — серийный маньяк-убийца, который вломился в мой дом. У Люси подмоченная репутация, она неоднократно прибегала к ненужному насилию, и неприятный случай в Майами тому лишнее подтверждение. В кухне Анны грозовым фронтом повисло неспокойное прошлое моей племяшки.

— Просто я первая честно призналась, — отвечает Люси. — Каждому хотелось вышибить этому поганцу мозги. Спросите Марино. — Мы встречаемся взглядами. — Да каждый коп, каждый федерал, который там был, мечтал спустить курок. А меня выставляют не пойми кем, сорвиголовой, будто я психопатка, хожу по улицам и думаю, кого бы мне пришить ради хохмы. Во всяком случае, они на это намекают.

— Тебе и вправду отдых не повредит, — напрямик заявляет Анна. — Может, ты просто устала, и все.

— Да ни при чем здесь это. Ладно вам, если бы кто-нибудь из них сделал то, что я сделала в Майами, его бы уже лаврами обвешали. А если один из них чуть не убил бы Шандонне, вашингтонские шишки стоя бы аплодировали его выдержке, а не прищучивали за то, что он едва что-то не сделал. Как вообще можно наказать человека за то, что он что-то «едва не сделал»? По правде говоря, надо еще доказать это «едва».

— Да, пусть-ка попробуют. — Во мне заговорил следователь. И в то же время Шандонне тоже «едва» со мной не расправился. На деле у него ничего не вышло, а что до его намерений — дело спорное, на это и будет напирать защита.

— Пусть решают что хотят, — продолжает Люси, сама не своя от обиды и негодования. — Пусть увольняют. А то ведь, так уж и быть, позволят остаться, только сплавят с глаз долой в комнатушку без окон в Южной Дакоте или на Аляске — бумажки разбирать. Или замуруют в каком-нибудь пакостном отделе вроде аудио-видеонаблюдения.

— Кей, а ведь ты еще кофе не пила. — Анна попыталась развеять нарастающее напряжение.

— А, так вот в чем дело. То-то с утра все из рук валится. — Направляюсь к кофеварке, которая стоит возле раковины. — Еще кто будет?

Желающих со мной покофейничать не нашлось. Наливаю себе чашечку. Люси тем временем разминается на полу, делая глубокие приседания и наклоны. Мне всегда нравилось наблюдать, как ее движения плавно перетекают друг в друга, упругие мышцы привлекают к себе внимание без излишней помпезности или настоятельности. Рыхлая и неповоротливая девочка годами трудилась и создала из своего тела машину, которая с готовностью исполнит все, что ей прикажешь, совсем как вертолеты, которыми она управляет. Может быть, бразильская кровь подбавила темного огня ее красоте, но Люси просто электрифицирует окружающих. Куда бы она ни попадала, на ней останавливаются все взгляды. А в ответ она самое большее лишь пожимает плечами.