Читать книгу "Экстрасенс - Сергей Асанов"

Осознав себя как экстраординарную личность, Михаил успокоился и принялся с наслаждением исследовать жизнь во всех ее проявлениях.

А жизнь была прекрасна! В университете ему неоднократно предлагали пост председателя студенческого профсоюзного комитета: путевки в санатории, билеты на дорогие концерты, регулярный распил праздничных бюджетов и прочую халяву по линии городского комитета по делам молодежи — это ли не мечта студента! Его звали в университетскую команду КВН, предрекая, что своим участием в ней он станет просто мегазвездой и когда-нибудь точно встретится на одной съемочной площадке со своим Даже-Не-Однофамильцем. Но Михаил от всего этого отказывался. Ему нравились девушки, он нравился им, он вызывал уважение у преподавателей, он сам платил многим из них той же монетой, однако по большому счету ему нравилось созерцать бурный водоворот событий, но никак не бултыхаться в нем. Так ему было комфортнее.

Вот только Саакян, черт бы его побрал!

Виктор

С бизнесменом Максимом Червяковым произошла действительно скверная история.

В этот теплый и тихий вечер ничто не предвещало беды. Макс, поцеловав на ночь супругу, отправился в ресторан-казино «Якорь» обсуждать проблемы с партнерами по бизнесу. Заодно он собирался проиграть в рулетку некоторое количество заработанных цветных бумажек. Однако проблемы, судя по всему, оказались серьезнее, чем ожидалось, и к полуночи Червяков нализался так, что начал приставать к официанткам и (о Боже!) мужчинам-официантам с непристойными предложениями. Диапазон предложений был довольно широк — от «Пойдем вмажем по рюмашке, я угощаю» до «Я куплю тебе дом у пруда в Подмосковье». Партнеры по бизнесу, не удовлетворенные таким ходом переговоров, вскоре покинули столик, и Макс остался один. К часу ночи его сплющило окончательно.

Он сидел за столиком, уронив голову на руки, и горько плакал. Вызванная охрана не вмешивалась, безошибочно опознав в этом исходящем соплями куске мяса своего постоянного клиента, отстегивающего приличные чаевые. Так он и лежал некоторое время. Затем неожиданно бодро поднял голову, осмотрел зал ненавидящим взглядом и изрек:

— Я его, ссукуу, порву…

И тут же полез во внутренний карман пиджака, висевшего на спинке стула. Охрана напряглась.

— Порву, козлину, на мелкие лоскуты, мля… Я ему такую рекламную кампанию захреначу, мля… Чё, мля, сцукоо, а?!

Рука его потерялась в складках пиджака, и охрана решила воспользоваться этим замешательством. Двое дюжих парней взяли мужчину под локотки и приподняли.

— Пойдемте, Максим Николаевич. Мы вызвали такси, оно вас доставит до дома.

Макс с трудом разлепил заплывшие и красные от слез глазки, посмотрел на охранника.

— Домой, мля?

— Домой, домой, Максим Николаевич. Уже поздно.

— К кому домой?

— К вам. Ваша супруга звонила, беспокоилась.

— Кто?!

Охранники больше не отвечали, молча делая свое дело. Они собрали Червякова и его вещи по частям, как конструктор «Лего», — рассовали по карманам бумажники и телефоны, накинули на плечи пиджак, поправили ремень — и вытолкали на крыльцо, где уже действительно поджидал «мерседес» с желтыми шашечками на крыше. Прежде чем ввалиться в салон, Макс успел еще немного пообщаться с охраной:

— А моя мафынка?

— Ваша машина останется на стоянке клуба. Под надежным присмотром, не беспокойтесь.

— Ааа… — протянул он и добавил ни к селу ни к городу: — Витька Вавилов, ссуукаааа, порву на лоскуты…

Вот, собственно, и все, что могли рассказать свидетели и участники последнего сеанса грехопадения Максима Николаевича Червякова. Через двадцать минут его нашли в небольшом сквере в двух минутах ходьбы от дома. Он лежал под деревом с разбитой в лепешку физиономией. Экспертиза определила, что смерть наступила вследствие многочисленных ударов тяжелым и тупым предметом (возможно, не одним). Сыскари работали всю ночь. Они выяснили и личность потерпевшего, подняли его последние личные контакты и даже звонки. Среди тех, с кем встречался погибший последние двадцать четыре часа, оказался некто Виктор Вавилов.

То есть я.

Сказать, что у меня по спине поползли мурашки, значит ничего не сказать. Меня трясло, как на центрифуге, желудок прилип к спине, очень хотелось рвануть в туалет и как следует проблеваться. Я подумал, что если бы меня увидела в таком состоянии жена, ей пришлось бы звонить в «скорую». Я чувствовал себя так, будто ехал на автомобиле с тонной героина в багажнике, а впереди меня гаишник в салатовой куртке ласково взмахнул жезлом. Еще несколько мгновений — и весь мой привычный и теплый мир рухнет, к чертям собачьим: я выйду из машины, положу руки на капот… прощайте, родные, любимые, Светка-а-ааа…

Самое противное заключалось в том, что я знал об этом еще вчера, когда готовился нажать кнопку «rec» на видеокамере. Я знал, что так будет, и все равно нажал ее.

На фига?!

Я выключил телевизор. Минут через пять, проведенных в тишине, я начал успокаиваться. К счастью, Светлана на кухню больше не заглядывала, возилась где-то в спальне. Я не хотел и просто физически не мог сейчас ее видеть и отвечать на вопросы типа «Что случилось?».

«Ничего не случилось, дорогая… я вчера грохнул человека. Правда, он был засранцем».

Стоп! Я — убил?! ЧТО ТЫ ГОНИШЬ!!!

Я посмотрел на свои ладони. Готов спорить, что на них в тот момент появились капли крови. Хотя это, конечно, просто пот с примесью кетчупа. Вспотели ладони у меня, вспотели-с. Убийца с потными ручками. Хи-хи…

Я вынул из штанов сигарету и, даже не позаботившись о пепельнице, закурил. Курил долго. Закончилась первая сигарета — вытащил вторую. Когда истлела и вторая, мне в голову пришла новая мысль, совсем не похожая на те, что штурмовали мою посыпанную пеплом голову десять минут назад. От этой новой мысли мне стало даже весело, правда, веселье это было совершенно определенного характера — так веселятся сумасшедшие, которых уже не пугают ни главврач, ни санитары.

«Косилов не врал. Эта хрень работает!»

…Слушай, Миш, ты мне вообще веришь? Хоть чуть-чуть?.. А то, блин, сижу тут перед тобой, как Долорес Клейборн, чуть ли не под запись все выкладываю, а ты только головой киваешь. Был бы в этом прок хоть какой-нибудь… Ладно, не обижайся, сделай поправку на мое состояние и положение. Ты наверняка в такой жопе не бывал ни разу… Да ну, не спеши, я еще до конца не рассказал…

Что было дальше? А дальше, Мишка, началась вообще какая-то чушь…

Я продолжал медитировать на кухне. Выйти к жене смелости не хватало — объяснить метаморфозу, произошедшую с моим лицом, я бы не смог, даже несмотря на пять с половиной курсов факультета журналистики, — а чтобы позвонить Сергею, нужно было вернуться в кабинет. Не помню точно, но, кажется, я в тот момент материл Светку последними словами, умоляя ее выйти из дома.