Читать книгу "Влюбленный Дракула - Карин Эссекс"

— Вот, посмотрите, это сэр Джозеф Лансбери и его покойная матушка, — указал на одну из фотографий Джефри Гаммлер.

Сэр Джозеф выглядел солидным мужчиной лет сорока; дух его матушки удалось запечатлеть так отчетливо, что можно было разглядеть кружевной воротничок на ее платье. Среди прочих духов было множество младенцев в длинных крестильных рубашках, утешающих своих покинутых родителей. Впрочем, далеко не всех клиентов привела сюда надежда встретиться со своими умершими родственниками, некоторые желали побеседовать с историческими личностями. По крайней мере, присмотревшись к некоторым туманным силуэтам, можно было заметить, что на них длинные античные одеяния. Разумеется, ангелов среди пришельцев из иного мира тоже было более чем достаточно. На многих снимках изображение было чрезвычайно размытым, что давало простор фантазии.

— Духи сами говорят нам, когда следует снимать, — пояснил Джефри. — Являясь по нашему вызову, они соединяют свою ауру с аурой того, кто жаждет встречи с ними. В результате возникает некая особая сфера, пропускающая световые лучи, которые, преломляясь, позволяют мне сделать снимок.

— О, значит, чудеса, которые здесь происходят, можно объяснить с научной точки зрения? — заинтересованно воскликнул Джейкоб.

— Да, но лишь отчасти. Как известно, наука порой бессильна перед тайнами бытия. Мы знаем, что лишь легчайшая завеса отделяет вас от вашего умершего малютки, мисс Рид. Выражаясь научным языком, эта завеса подобна тонкой мембране, сотканной из пара. Вы находитесь по одну сторону этой мембраны, ваш малыш — по другую. Кстати, как его звали?

Кейт, в которой явно погибла выдающаяся актриса, горестно вздохнула, опустила на стол чашку и прошептала одними губами:

— Саймон. Мы назвали его в честь дедушки.

Джейкоб, как выяснилось, тоже не был лишен драматического таланта, он наклонился и ласково коснулся руки своей «жены». Не пытаясь соперничать с ними, я довольствовалась доставшейся мне бессловесной ролью, попивая чай и стараясь придать своему лицу унылое выражение. Джефри встал и обошел комнату, зажигая повсюду свечи. Фитильки газовых ламп, горевших около камина, он, напротив, прикрутил.

— Саймон. Какое милое имя, — изрекла мадам Гаммлер. — Ну что ж, пожалуй, начнем.

— Нам следует соединить руки? — осведомился Джейкоб.

— Нет, во всей этой ерунде нет ни малейшей необходимости, — покачала головой мадам Гаммлер. В следующее мгновение она воздела руки к потолку и закатила глаза, словно устремив взгляд внутрь себя. Голос, срывавшийся с ее губ, казалось, исходил из самых глубин ее утробы и был на несколько октав ниже, чем тот, которым она только что вела беседу.

— О обитатели небесного свода, о милосердные ангелы, молю вас, отпустите на землю дух младенца по имени Саймон Рид! — протрубила она. — Саймон Рид, твоя мать зовет тебя! Если маленький Саймон ныне пребывает у престола Господня, прошу вас, милосердные ангелы, сжальтесь над горем несчастной матери и упросите Властителя отпустить его на короткое время. Позвольте нам насладиться его обществом лишь на несколько мгновений. О, святые покровители младенцев и маленьких детей, Михаил, Уриэль, Габриил, Африил, внемлите моей мольбе и ответьте мне!

Глаза мадам Гаммлер были плотно закрыты, в ожидании ответа из небесных сфер она медленно покачивалась из стороны в сторону. Я тем временем обвела комнату взглядом. Все прочие сидели с плотно опущенными веками. В мерцающем свете свечей лица, изображенные на фотографиях, казались загадочными и зловещими. Шла минута за минутой, однако ничего не происходило.

— Саймон Рид, твоя мать, твой отец и твоя крестная зовут тебя! — вновь подала голос мадам Гаммлер. — О, великая прародительница всех духов, прошу, позволь младенцу посетить нас. Обещаю, мы вернем его тебе, ибо ныне он принадлежит священной вечности и не может оставаться с нами.

Внезапно дыхание дамы-медиума стало тяжелым и прерывистым, словно у нее начался приступ астматического удушья.

— О! — воскликнула она и упала на спинку кресла, как будто получив сокрушительный удар.

Через несколько мгновений она открыла глаза и в упор взглянула на меня.

— Среди нас присутствует некий неизвестный дух, — изрекла она. — Есть в мире духов тот, кто близок и дорог вам?

Лицо ее дышало волнением и испугом. Если все это было представлением, то по части актерского мастерства Эллен Терри не годилась мадам Гаммлер в подметки. Она была так убедительна, что я почти поверила: ей открыто нечто недоступное всем прочим.

Не зная, что ответить, я в растерянности смотрела на медиума.

— Кто-нибудь из близких вам людей оставил этот мир? — настаивала мадам Гаммлер.

— Все до единого, — выдохнула я.

Джейкоб сдавленно фыркнул. Кейт подняла веки и сердито сверкнула глазами в мою сторону.

— Что ты несешь, Вильгельмина? Кажется, мы еще пребываем на этой земле! Или ты не считаешь нас с мужем близкими людьми?

— Конечно считаю, — пробормотала я. — Я только хотела сказать, что мои родители умерли. Возможно, моя мать пытается вступить со мной в контакт.

— Нет, — покачала головой мадам Гаммлер. — Вне всякого сомнения, это дух мужчины.

— Тогда я понятия не имею, кто это, — ответила я, понадеявшись про себя, что это не дух моего отца. При жизни он имел обыкновение грубо орать на меня и награждать тумаками, так что встречаться с ним у меня не было ни малейшего желания. Ворвавшись в мою новую жизнь, папаша мог наговорить про меня кучу неприятных вещей, которые, возможно, произвели бы удручающее впечатление на Кейт.

— Но, может, это мой маленький Саймон, — предположила Кейт.

— Да, конечно, маленький Саймон тоже здесь, — откликнулась мадам Гаммлер. — Я ощущаю его присутствие. Он такой милый и трогательный. Он хочет вам что-то сказать, мисс Рид.

Мадам Гаммлер вновь закрыла глаза, словно прислушиваясь к чему-то. Потом она заговорила тоненьким писклявым голоском маленького ребенка:

— Я здесь, мама. Я никогда не покину тебя. Господь захотел взять меня к себе, но я всегда буду тебя любить.

— О! — только и смогла воскликнуть Кейт.

— Надо запечатлеть дух посетившего нас младенца, — сказал Джефри, вставая из-за стола.

Он подошел к камину, зажег две лампы, наполнившие комнату золотистым светом, в котором утонуло мерцание свечей.

— Для фотографии нужно яркое освещение, однако слишком яркий свет может спугнуть духа, — пояснил он. — Путем долгих проб я выбрал наиболее благоприятный уровень освещенности.

Подвинув к камину старинное кресло, он жестом пригласил Кейт сесть.

— Теперь, мадам Гаммлер, дело за вами.

Мадам Гаммлер поднялась, поправила спадающую с плеч шаль, подошла к фотокамере и положила на нее руку.

— Это убыстряет процесс, — сообщила она, поглаживая камеру, точно живую.