Читать книгу "Люблю секретных агентов - Ирина Волкова"

Центр площади был украшен круглым фонтаном незатейливой формы, в котором плескались смуглые босоногие ребятишки.

— А это ещё что за архитектурное извращение? — поинтересовался Бобчик, кивнув на причудливое здание, примыкающее кафедральному собору, украшенному двумя башенками колониального стиля.

— Это архиепископский дворец, — объяснил Даунфолл. — Можете полюбоваться главными лимскими достопримечательностями — резными деревянными балконами.

— Жуткое зрелище, — покачал головой Бобчик. — Можно подумать, что кто-то взял здоровенный старинный шкаф и через крышу безуспешно пытается втащить его на верхний этаж.

Я вполне понимала Бобчика. К зрелищу небольших аккуратных белоснежных домиков, из тела которых на уровне второго этажа, как огромная чёрно-коричневая опухоль, выдвигаются плохо обтёсанные толстенные прямоугольные балки, поддерживающие грубое почти чёрное от времени туловище балкона, действительно трудно привыкнуть, но наглядевшись на них в Андалузии, я со временем притерпелась к этому зрелищу, и даже стала находить в нём определённое очарование.

Покрытые причудливой резьбой, перуанские балконы были ещё шире испанских. Они казались тёмной и грубой холщовой заплаткой, налепленной на вечернее платье из тонкого белого шёлка.

Попетляв по старым кварталам колониальной Лимы, мы выбрались на вторую по значению площадь Святого Мартина с её знаменитым собором Святого Франциска и потемневшей от времени бронзовой статуей восседающего на боевом коне конкистадора Франциско Писарро. Экскурсия закончилась у бывшего дворца де ла Торре Тагле, в котором сейчас располагалось Министерство иностранных дел. Более узкие, чем обычно, резные балконы довольно гармонично вписывались в архитектуру этого своеобразного ассиметричного здания.

В сгущающихся сумерках и тумане становилось трудно что-либо разглядеть. Свет фонарей вибрировал, отражаясь во взвеси водяных капель, и воздух казался живым и тяжёлым.

— Вот и всё. Больше в Лиме смотреть нечего, — сказал Фрэнк. — Новая Лима — это типовые многоэтажки с балконами из унылого серого железобетона. Теперь, если нет возражений, мы можем познакомиться с перуанской кухней. Вы знаете, что такое себиче?

— Нет, — заинтересованно откликнулась Адела. — А что это?

— Сырая рыба, пояснил Даунфолл. — Самое знаменитое местное блюдо, нечто вроде японского суши или сацими. Только что пойманную рыбу нарезают тонкими ломтиками, посыпают перцем и рубленным луком, а затем в изобилии поливают соком лимонов. Минут через двадцать рыба основательно промариновывается и меняет цвет, становясь белой, как будто её долго и основательно варили, а сочетание лимонного сока, лука и перца гарантирует полную дезинфекцию. Кстати, в России вы едите сырую рыбу?

— В Сибири, — сказала я. — Она называется строганина. Только за неимением лимонов для вымачивания там обычно используется клюквенный сок, а иногда добавляется алкоголь.

— Ну так как насчёт себиче? — поинтересовался Фрэнк. — Отважитесь попробовать?

— С удовольствием, — ответила я. — Мне вообще нравятся экзотические блюда. — Я даже кенгурятину ела, не говоря уж о лягушачьих лапках, улитках и змеях. Один раз я даже проглотила паука, правда это я сделала на спор.

— Ужас какой! — возмутилась Адела. — Змея — это ещё куда ни шло, но есть пауков — это уже настоящее извращение.

— Но устрицы-то тебе нравятся, — возразила я. — А ведь их вообще едят живыми. Иногда они даже пищат при этом!

— Знаете что, — решительно заявила Адела. — Вы отправляйтесь в ресторан есть сырую рыбу, а мы с Бобчиком решили для начала посетить местное казино.

— Да неужели? Впервые об этом слышу! — удивлённо сказал Бобчик.

Сзади послышался приглушённый звук удара, и я догадалась, что подруга заехала ему локтем в бок. Я посмотрела в зеркальце заднего обзора. Отражающееся в нём лицо Аделы живописно-зверской мимикой пыталось что-то внушить её загрустившему возлюбленному.

— Адела, ради бога! — сказала я по-русски. — Только не надо специально оставлять нас наедине! Кончай устраивать мою личную жизнь. Я уже объяснила тебе всё, что думаю по этому поводу.

На губах подруги заиграла маккиавелиевская улыбка.

— Так вы подбросите нас к казино "Шератон Лима отеля"? — медовым голоском спросила она у Фрэнка по-английски.

— С превеликим удовольствием, — усмехнулся тот.

— Я тебе это припомню, — пообещала я.

— С тебя причитается, — шепнула мне на ушко Адела.

Рыбный ресторан "Исла Бонита" располагался совсем недалеко от Пасео де ла Република, где, перед входом в казино "Шератон Лима отеля", мы высадили Аделу и Бобчика. Мы с Фрэнком разместились под навесом в квадратном внутреннем дворике, украшенном неизменными арками.

Тёмные грубо сколоченные деревянные столы чем-то неуловимо напоминали балконы Лимы. Маленький оливковый официант с припухшими миндалевидными глазками имел типично индейские черты лица. Он постелил передо мной и Фрэнком большие прямоугольные салфетки, на которых была воспроизведена репродукция картины Гогена с пышнотелой гологрудой таитянкой, бёдра которой были обмотаны куском красной материи, а волосы украшала большая белая орхидея.

На салфетки он поставил плоские керамические блюда цвета охры, ловко разложил вокруг них приборы и расставил бокалы для вина и воды.

Себиче действительно оказалось превосходным, хотя на мой вкус в нём было слишком много перца.

Даунфолл щедро подливал мне лёгкое белое вино, и с каждым бокалом и ресторан, и Лима, и обаятельный сероглазый американец казались мне всё более привлекательными.

Действительно, чего я так расстраиваюсь из-за того, что Луис не приехал? Даже если бы он приехал, что бы от этого изменилось? Нас ожидало ещё одно болезненное расставание. Не знаю, было бы оно болезненным для него, но для меня уж точно. В нашей ситуации ничего нельзя было изменить. Он жил и работал в Боготе, а я в Москве.

Не то, чтобы я была против того, чтобы перебраться в другую страну, но только не в Колумбию. Для этого у меня был слишком развит инстинкт самосохранения. Кроме того, Луис и не предлагал мне переехать к нему. Конечно, он приглашал меня в гости, но в его устах это прозвучало скорее, как вежливая фраза при расставании.

Задумавшись, я совсем не слушала, что говорит Фрэнк.

— Эй, очнись! — он поводил рукой у меня перед глазами. — Ты опять заснула?

— Это от вина, — сказала я. — Я не привыкла так много пить.

— Пара бокалов вина — это для тебя много? — удивился Даунфолл.

— Их было больше, чем два, — с пьяной убеждённостью сказала я. — Когда-то я изучала математику.

— Представь себе, я тоже, — усмехнулся Фрэнк. — Я даже умею считать до тысячи.

— Да ну! — восхитилась я. — Я бы сейчас до тысячи точно не досчитала.