Читать книгу "Неправое дело - Фред Варгас"

Марк говорил «ты» всем, кто обращался к нему на «ты». Кельвелер вытянул длинные ноги и заложил руки за голову:

– Я думаю, что фаланга кому-то принадлежит, но не думаю, что этот кто-то жив. Несчастный случай я отметаю, в это с трудом верится. Всякое бывает, и все же. Я думаю, что пес, скорее всего, полакомился трупом. Собаки питаются падалью, как и твои гиены. Естественную смерть дома или в больнице мы исключим. Вряд ли пес мог оказаться в морге.

– А если умершая старуха была дома одна со своим псом?

– А как же собака вышла из дому? Нет, это исключено, труп где-то вне дома. Тело брошено на месте смерти или убийства, в подвале, на стройке, на пустыре. Там вполне могут гулять собаки. Пес сжирает палец, переваривает и испражняется, а потом всю ночь идет ливень и смывает грязь.

– Если где-то на пустыре лежит труп, это еще не значит, что совершено убийство.

– Но кость оказалась в Париже, вот что меня гнетет. Парижские собаки не роются далеко от своих жилищ, а в городе труп не останется не замеченным надолго. Его давно бы нашли. Я утром виделся с инспектором Ланкето, новостей по-прежнему никаких, трупов в столице не обнаружено. А рутинные расследования смерти одиноких людей ничего не дали. Я нашел кость в четверг вечером. То есть прошло три дня. Нет, Марк, здесь что-то не так.

Марк не понимал, для чего Кельвелер все это ему рассказывает. Хотя и не имел ничего против. Слушать Луи было приятно, его спокойный, низкий голос действовал умиротворяюще. По правде сказать, ему было плевать на это собачье дерьмо. Сидеть на скамейке становилось все холоднее, но Марк не решался сказать «я замерз, пойду домой». Он только плотнее запахнул куртку.

– Замерз? – спросил Луи.

– Есть немного.

– Я тоже. Ноябрь, ничего не поделаешь.

Поделать-то можно, мысленно возразил Марк, зайти в бистро, например. Хотя, конечно, в бистро не очень удобно говорить о таких вещах.

– Надо еще подождать, – сказал Кельвелер, – некоторые люди неделю выжидают, прежде чем заявить о пропаже человека.

– Да, – согласился Марк, – но тебе-то что до этого?

– А то, что, как я тебе уже сказал, здесь что-то не так. Где-то совершено гнусное убийство, я уверен. Эта кость, эта женщина, эта гнусность – как заноза у меня в голове, отступать поздно, я должен узнать и найти.

– Порочная страсть, – сказал Марк.

– Нет, это искусство. Неистребимое искусство, и оно принадлежит мне. Тебе это не знакомо?

Да, Марку было это знакомо, только он поклонялся Средневековью, а не косточкам на решетках.

– Оно мое, – повторил Кельвелер. – Если через неделю Париж не выдаст тайну, дело сильно осложнится.

– Конечно. Пес мог откуда-нибудь приехать.

– В том-то и дело.

Кельвелер выпрямился и встал. Марк поглядел на него снизу.

– Пес, – продолжал Луи, – мог за ночь проехать в машине сотню километров! Он мог сожрать кость в провинции и оставить ее в Париже. Единственное, что можно предположить благодаря этой собаке, – где-то находится труп женщины, но как узнать, где именно? Франция сама по себе достаточно велика. Где-то лежит тело, но как его искать, неизвестно…

– С ума сойти, сколько всего можно узнать по собачьему дерьму, – пробормотал Марк.

– Ты в региональной прессе ничего не заметил? Убийства, несчастные случаи?

– Убийств не было. Несчастные случаи – как обычно. Но никаких историй с ногой, это точно.

– Продолжай читать и будь внимателен, не важно, будет там нога или нет.

– Хорошо, – сказал Марк, вставая.

Он понял, что от него требовалось, у него закоченели пальцы, и он хотел убраться отсюда.

– Погоди, – остановил его Кельвелер. – Мне нужна помощь, нужен человек, который может бегать. Я из-за своей ноги хожу медленно и не смогу один выследить эту кость. Как ты на это смотришь? Просто помощь на несколько дней. Заплатить я не смогу.

– А что надо делать?

– Следить за владельцами собак, проходящими мимо скамейки сто два. Записывать фамилии, адреса, где бывают. Мне бы не хотелось потерять время в случае чего.

Затея Марку совсем не понравилась. Как-то раз он уже был соглядатаем по просьбе дяди, и ему этого хватило. Такие штуки не для него.

– Дядя говорит, что у тебя в Париже полно людей.

– Это люди на местах. Хозяева бистро, продавцы газет, полицейские, они никуда не ходят. Просто наблюдают и информируют меня в случае необходимости, но они не передвигаются, понимаешь? Мне нужен человек, который может бегать.

– Я не бегаю. Я только по деревьям лазить умею. Гоняюсь за Средними веками, но в зад никому не лезу.

Конечно, Луи мог разозлиться. Этот парень – псих похлеще, чем его дядюшка. Мастера своего дела все чокнутые. Мастера, подвизавшиеся в живописи, Средневековье, скульптуре, криминологии, – все чокнутые, ему ли того не знать.

Но Кельвелер злиться не стал. Он снова не спеша уселся на скамью.

– Ладно, – только и сказал он. – Забудь, это не важно.

И сунул скомканную газету в карман.

Что ж, Марку оставалось лишь сделать то, чего он хотел, – пойти погреться в кафе, перекусить и вернуться в свою лачугу. Он попрощался и зашагал в сторону проспекта.

IX

Марк Вандузлер съел на улице сандвич и после полудня вернулся к себе. В Гнилой лачуге никого не было. Люсьен где-то читал лекцию о Первой мировой, Матиас сортировал находки из осенних раскопок в подвале какого-то музея, а Вандузлер-старший, вероятно, вышел подышать воздухом. Крестного тянуло вон из дома, и холод был ему не помеха.

Жаль, Марк охотно бы расспросил его о Луи Кельвелере, его непонятных слежках и путаных именах. Просто так. Вообще-то ему плевать, это так просто. Хотя с этим можно и подождать.

Сейчас Марк корпел над грудой бургундских архивов, если точнее, архивов Сент-Аман-ан-Пюизе. Ему заказали главу для книги об экономике Бургундии XIII века. Марк поклялся, что будет заниматься этим проклятым Средневековьем, пока оно не даст ему средства к жизни. Не то чтобы поклялся, просто решил. Все равно только это занятие окрыляло его – или, скажем так, оперяло, – оно и еще женщины, в которых он бывал влюблен. Сейчас они все потеряны, в том числе и жена, которая его бросила. Наверное, он чересчур нервный, и это их оттолкнуло. Если бы он был таким же невозмутимым, как Кельвелер, ему бы повезло больше. Хотя он и подозревал, что спокойствие Луи напускное. Да, он все делает не спеша. И все-таки не совсем. Время от времени он необычайно резко поворачивал голову к собеседнику. В общем, спокоен, но не всегда. Иногда его черты жестко заострялись или взгляд уплывал в пустоту, а значит, все было не так просто. Да и кто сказал, что там все просто? Никто. Вряд ли человеку, который выискивал фантастических убийц, основываясь на первом попавшемся собачьем дерьме, жилось легче других. Но он казался спокойным и даже сильным, и Марк был не прочь перенять это свойство. Женщинам наверняка такие больше нравятся. С женщинами пора что-то менять. Уже много месяцев он жил один, и не стоило бередить старые раны, черт бы все побрал.