Читать книгу "Марианна в огненном венке. Книга 1 - Жюльетта Бенцони"

— Мы предпочли проявить предосторожность, — добавила она в заключение. — Никогда не следует оставлять лазейку возможному противнику.

Тем временем арба остановилась перед врезанной в стену, искусно отделанной дверью. Покрытые толстым слоем пыли лепные цветы и листья окружали бронзовый молоток, который нетерпеливая рука Бюлю-ханум привела в действие. Дверь отворилась почти мгновенно.

Показалась маленькая служанка в шафрановом платье и склонилась в низком поклоне. Разнообразные запахи сада ударили в лицо гостьям и наполнили их ноздри, словно погрузили их в громадный букет. Терпкий запах кипариса смешивался с ароматом жасмина, роз, гвоздики и плодов апельсиновых деревьев.

Это был сад, полный контрастов, где буйное и почти дикое изобилие роз противостояло обсаженным низкорослым самшитом, аккуратно упорядоченным грядкам лекарственных растений. Травы благотворные или смертоносные росли там вокруг полукруглого бассейна, в котором потрескавшаяся львиная пасть испускала тонкую струйку воды.

Испуганно согнув спину, маленькая служанка просеменила до дома, немного менее обветшалого, чем его соседи. Однако на этом и заканчивалось его превосходство — до такой степени бредовой была архитектура дома. Марианна даже не смогла удержать гримасу отвращения. Перспектива провести даже двадцать четыре часа в этом кошмаре из камня и дерева произвела на нее гнетущее впечатление. Это было, под удивительным смешением куполов разной величины, странное строение, где кирпич и резное дерево чередовались с фаянсовыми панно, обрамленными невероятными чудовищами. Но Бюлю-ханум, должно быть, уже давно привыкла к необычности этого места, потому что, не теряя подобающей подруге султанши величественности, она втиснула свои пышные формы под низкую арку двери с медным орнаментом.

Марианна следом за ней пересекла небольшой вестибюль и оказалась на пороге просторной комнаты, слабо освещенной свисавшей с потолка на длинной цепи бронзовой газовой лампой. Под этой лампой, с пляшущими огоньками на концах рожков, стояла высокая женщина.

Она молча поклонилась при появлении посетительниц, но в ее поклоне не было ни малейшей угодливости: она поздоровалась, не больше, и Марианна с удивлением посмотрела на нее.

Неизвестно почему, но она предполагала увидеть жирную коротышку, подобную тем перекупщицам, которых она видела в Париже у Тампля. Молча смотревшая на нее женщина была полной противоположностью.

Под вышитым золотом головным убором лицо Ревекки напоминало пергамент, продырявленный большими черными глазами с проницательным взглядом. И ни слишком загнутому носу, ни тяжелому рту не удавалось лишить ее своеобразной красоты, одухотворенной разумом, сила которого легко угадывалась.

Недомогание Марианны еще больше усилилось, когда она машинально села на низкий диван, который Ревекка ей указала. Что-то трепетало в ней предвестником необъяснимой паники. У нее появилось ощущение, что ей грозит опасность… опасность, против которой нет никакой защиты, и, тогда как Бюлю-ханум взяла на себя инициативу начать разговор, она пыталась бороться с этим ощущением, безусловно смешным… Чего ей бояться этой женщины, такой спокойной и достаточно благовоспитанной. Ведь, направляясь сюда, она готовилась полностью отдаться в руки грязной, дурно пахнущей колдуньи! Куда же делось ее мужество и желание покончить с невыносимой тяжестью, которую она носила в себе?..

Но чем больше она старалась убедить себя не волноваться, тем больше ею овладевал страх. В ушах так шумело, что она не различала слов своей спутницы, а обтянутые коричневой кожей стены с уставленными книгами и посудой полками поплыли перед глазами. Из последних сил она сжала похолодевшие руки, борясь с подступающей тошнотой и, как ни парадоксально, с безумным желанием бежать…

Твердая и теплая рука вложила что-то в ее пальцы.

Оказалось — стакан.

— Вы больны, — прозвучало удивившее ее музыкальное контральто, — но особенно вас мучает страх.

Выпейте, вы почувствуете себя лучше: это целебное вино из трав.

Марианна погрузила губы в сладкий напиток, одновременно и крепкий и мягкий, сделала несколько осторожных глотков и, в конце концов выпив до дна, вернула стакан с признательным взглядом. Окружающие ее вещи обрели четкость, как, к сожалению, и непрерывная болтовня Бюлю, которая изливалась в сочувствии по поводу нервного истощения французской княгини.

Стоя возле нее, Ревекка наблюдала за Марианной.

Вдруг она улыбнулась.

— Благородная дама права. Вы должны немного отдохнуть, прежде чем я приступлю к первому осмотру.

Ложитесь на эти подушки и расслабьтесь. Мы будем в соседней комнате и обсудим, что нам предстоит делать.

А в это время постарайтесь привыкнуть к мысли, что здесь никто не желает вам зла, наоборот… у вас здесь только друзья, причем такие друзья, что вы и не догадываетесь! Поверьте… и отдыхайте.

Голос Ревекки обладал удивительной силой убеждения, и Марианна, чудесным образом успокоенная, даже не подумала противиться ему. Она послушно улеглась среди пахнущих амброй шелковых подушек и почувствовала себя хорошо. Тяжесть оставила ее тело, а недавний страх улетел так далеко, что она теперь удивилась, что испытывала его. Послав мысленную благодарность султанше, которая направила ее к Ревекке, она наблюдала, как исчезают в глубине комнаты зеленая паранджа Бюлюханум и сверкающая тиара еврейки.

Перед уходом последняя отворила три небольших окна, которые днем, безусловно, освещали комнату так же плохо, как бронзовая лампа. Но через них ароматы сада дошли до молодой женщины, вдыхавшей их с наслаждением. Они принесли ей ощущение земли, жизни, спокойного счастья, к которым она всегда стремилась и которых она никогда не могла добиться. Не станет ли такой безобразный дом убежищем, где ее горести растают, где спадут сковывающие ее цепи? Когда она выйдет отсюда, она будет свободной… более свободной, чем она была когда-либо, избавленной от всех страхов и угроз…

Свисавшую с потолка лампу, потушенную Ревеккой, чтобы ее пациентка могла лучше отдохнуть, заменила масляная лампада, стоявшая на низком столике возле дивана. Ее небольшое пламя, вокруг которого уже роились ночные насекомые, гипнотизировало Марианну. Она с приязнью смотрела на него, ибо это было храброе маленькое пламя, которое смело сражалось с окружающим мраком и побеждало его.

В сознании Марианны ароматы сада, темнота и тонкий мерцающий язычок, который трепетал над своим медным вместилищем, слились, образуя символический экран, отражавший основные моменты ее жизни. Но особенно пламя, воплощавшее, казалось, ее стойкую любовь, приковывало ее взгляд, тогда как вся остальная ее плоть теряла плотность и таяла в шелковистой нежности подушек. Уже давно, очень давно Марианна не чувствовала себя так хорошо.

Затем мало-помалу это чудесное блаженное состояние стало переходить в оцепенение. Прикованные к лампаде глаза медленно, медленно закрывались, и именно в момент погружения в сон Марианна увидела постепенно возникающую из темноты белую тень, которая заполняла большую часть комнаты.