Читать книгу "Кремль 2222. Север - Дмитрий Силлов"

Его шаги удалялись. Я хорошо слышал тяжелую поступь Сталка — по земле любой звук разносится очень хорошо. А возможно, у умирающих просто обостряются слух и зрение. Иначе как объяснить, что я услышал справа от себя другие шаги — легкие, невесомые. И почувствовал холод, пронзивший меня насквозь и доставший до самого сердца. И увидел тень, нависшую надо мной.

— Привет, старая подруга, — прошептал я. — Думаю, не стоит представляться, ведь мы давно знакомы. Вот и выдался сегодня случай познакомиться поближе.

Она молчала, стоя надо мной. Лишь слабый ледяной ветер колыхал ее просторные одежды, похожие на крылья.

Я снова с усилием разлепил спекшиеся губы. И улыбнулся. Все живые существа почему-то панически боятся ее, считают чудовищем. А мне кажется, она глубоко несчастна. Наверно, чертовски неприятное занятие изо дня в день, из века в век навещать столь погано выглядящие куски подыхающего мяса.

— Неважно я выгляжу, правда? Словно свежий кровяной бифштекс. Не побрезгуешь? Самому неловко… Но ты же знаешь, не я спланировал эту встречу. Жаль, что я ухожу с тобой, а этот урод остается здесь. Пожалуй, это единственное, чего мне действительно жаль. Многое я бы отдал, чтобы идти рядом с тобой и при этом гнать его пинками впереди себя. Ну да ладно, чувствую, не время для сожалений. Поможешь подняться? А то я, пожалуй, сам не встану…

Черные одежды колыхнулись. Мне показалось, что она наклонилась надо мной, посмотрела внимательно, как хороший доктор смотрит на пациента, вздохнула…

Мне в лицо вновь повеяло холодом — и вдруг словно пелена спала с моих глаз.

Я все еще валялся на земляном полу, а на месте зловещей фигуры слева от меня покачивался столб черного света, уходящий в темноту невидимого потолка. Многие факелы погасли. Немногие оставшиеся горели еле-еле, скудно освещая громадный зал. Но черный столб был виден преотлично, словно невероятным, немыслимым образом подсвечивал сам себя. Как черный свет может светить? А бес его знает. Не могу объяснить как, но я прекрасно видел коротенькую, робкую, неуверенную ложноножку, протянувшуюся ко мне по полу. Так обожравшийся кот трогает лапой насмерть перепуганную мышь, прикидывая, что с ней делать. Придушить? А на фига? Поиграть? Лениво. Только и остается что потрогать — авось она учудит чего, развлечет. На сытое пузо развлекуха самое то, что хочется.

Я улыбнулся. Хрен ты угадало, родное. Не буду я, вереща от ужаса, ползти на руках, как тот дамп, которого давеча кинули тебе на съедение.

Моя рука нащупала на земле резиновую рифленую рукоять. Так и есть. Добрый Сталк напоследок бросил мне мой нож, который я затупил безнадежно, роя могилу арбалетчику-дампу.

Я скрипнул зубами от ненависти. Замаскировать такого урода под мою жену… Ладно. Стоп. Хватит рефлексий. Ног ты уже не чувствуешь, и огонь, разлившийся в брюхе, ничем и никогда не затушишь. Потому лучше одним ударом покончить со всем этим.

Я сосредоточился. Надо было хорошенько собраться с силами, чтобы поднять безвольные руки и воткнуть тупой «Сталкер» под левое ухо. После чего останется подождать с полминуты, пока вернется моя старая подруга, почему-то оставившая меня и решившая прогуляться…

Но тут мне стало как-то впадлу резаться по методу овдовевших самурайских жен. Конечно, есть и другие методы отправить самого себя в Край вечной войны, но нехорошо оно как-то для мужика. Неправильно.

Я посмотрел на тянущуюся ко мне ложноножку, рывком перевернулся на живот, закусил губу до крови, чтобы не потерять сознание от страшного приступа ревущей боли внизу, вонзил пальцы свободной руки в мокрую от крови землю — и рванулся навстречу Полю смерти, занося нож для последнего удара. Если оно живое и лапки тянет, то, может быть, я сумею достать до его сердца. Потому что не дело, когда непонятная бесформенная тварь превращает живые существа черт-те во что…

Удара не получилось. Моя рука вместе со мной провалилась в чернильную, вязкую пустоту, напрочь лишенную звезд. Я точно знал на уровне животного подсознания — эта пустота была бесконечной, как космос, и безжалостно-равнодушной, словно океан. Бесполезно бороться против бесконечности, поглотившей тебя. Бесполезно и смешно…

Но откуда-то из глубин моей памяти, еще не успевшей раствориться в этой космической безбрежности, всплыли слова. Их произнес человек, в совершенно другой реальности носящий прозвище Японец…

«Бесполезно бороться с Пустотой. Можно лишь стать частью ее. Слиться с ней. И тогда ты поймешь, что нет ничего невозможного, ведь Пустота — это материал, из которого состоят все миры и вселенные. Правда, при этом ты постигнешь, что ничто происходящее не имеет значения в этих многочисленных вселенных. Ведь все, что происходит, это лишь часть Пустоты — вечной и незыблемой, как само время…»[1]

Признаться, тогда я ни хрена не понял в этих восточных бреднях…

А сейчас вдруг ощутил на себе.

И понял, что нужно делать.

А вернее — не делать…

С чернотой, окружавшей меня, не нужно было бороться. Борьба порождает ответную борьбу, а бороться с пустотой как минимум глупо. Нужно было просто стать ею. Раствориться в ней каждой клеткой, каждым атомом своего тела.

Почувствовать себя бесконечностью.

Космосом.

Пустотой…

Внезапно я понял, что вокруг происходит что-то не то. Наверно, так чувствует себя микроб, которого траванули антибиотиком. Только решил, понимаешь, размножиться делением и стать частью одного большого организма, как нечто в разы более могущественное резко прерывает твою кипучую деятельность, и ты вылетаешь из своего обретенного рая вместе с мокротой.

Пространство угрожающе сжалось вокруг меня — и я действительно почувствовал, что лечу…

И лишь чудом, на рефлексах успел сгруппироваться и не приложиться мордой об землю. Перекат — и я вновь стою на ногах, сжимая в ладони рукоять ножа.

На чем стою? На ногах???

Я с опаской посмотрел вниз.

Ноги. Мои. Стоят. Целые. И дырки на камуфляже нет в районе брюха. И крови на мне нет. Ни пятнышка на одежде, ни свернувшейся бурой капли на руках. Интересно, может, я все-таки в Краю вечной войны, и сейчас из-за колонны выйдет Ург, потирая лапки, и скажет: «Ну вот, хомо, я же говорил, что мы встретимся…»

Стоп. Бред. Вряд ли в Краю вечной войны те же декорации, которые я покинул будучи при смерти. Многочисленные трупы дампов никуда не делись. Так же чадили догорающие факелы, воткнутые в стены. И также мерно колыхалось, играя черным светом, Поле Смерти за моей спиной…

Самая неблагодарная скотина на свете — это человек. Даже если с ним и произошло чудо, то ему немедленно нужно узнать технологию этого необыкновенного происшествия. Докопаться до истины, разобрать эту истину по винтикам, попробовать на зуб и сделать глубокомысленный вывод: «Да не, херня, чудес не бывает». Наверно, за это наших прапращуров из рая и выперли. Чисто за вредность и за неверие в чудеса…