Читать книгу "Хрупкий разум. Нейропсихолог о том, какие сбои происходят в мозге и как это меняет личность человека - Сауль Мартинес-Орта"

где-то шесть – восемь месяцев назад.

Поэтому мы остались в ожидании МРТ и визита к неврологу, чтобы вместе оценить все результаты. Сегодня время Софии закончилось и настала очередь Мануэля, ее мужа, который, как только вошел, заявил, что ему, несомненно, будет хуже.

Он спросил, может ли жена выйти из офиса, потому что уже устала и ему будет так намного удобнее. Конечно же, да. Когда мы остались вдвоем, мне потребовалось немного времени, чтобы понять, что с Мануэлем все в порядке. Да, в его случае только эти возрастные вещи. Почему он также попросил о консультации?

Мануэль сказал, что не знает, как работает нейропсихологическое обследование, и предполагал, что проведем его с обоими одновременно. Он прекрасно знал, что жена неправа и что-то происходит. Поэтому он притворился больным перед женой, чтобы она не испугалась.

Через несколько дней пришли результаты МРТ Софии, а вместе с ними – и объяснение атипичной природы ее симптомов, их причины и странного ощущения во время обследования, что то, что с ней происходит, не является чем-то таким частым.

У Софии не было ни болезни Альцгеймера, ни нейродегенеративного заболевания. У нее была огромная менингиома[6].

Софию осмотрела нейрохирургическая бригада не в нашем центре, где в конечном итоге было решено оперировать ее и наблюдать в дальнейшем. Так мы потеряли из виду эту милую пару, но иногда вспоминаю ее и думаю о том, все ли прошло хорошо, не смущает ли она больше после операции своего мужа и вспомнила ли снова, кто ее сын. Возможно, если бы все пошло не так, София никогда бы не перестала смеяться.

Часть вторая

Страхи и печаль

Все выражают и чувствуют эмоции, независимо от возраста, пола и культуры. Здесь, посреди Амазонки или в деревне в Гималаях существует один и тот же репертуар: гнев, удивление, радость, страх, отвращение и другие. Никто не учит людей распознавать и выражать их. Даже слепые от рождения люди, которые не видели эмоции других, выражают их так же. Как и любая другая форма поведения, эмоции имеют нейронный субстрат, который делает их такими, какие есть. По этой причине точно так же, как некоторые повреждения трансформируют язык, другие изменяют эмоции.

Человек – существо чувствительное, реагирующее на все, что с ним происходит. Чувство страха или грусти – это нормальные реакции, которые не определяют какое-либо заболевание и не представляют собой проблему. Тревога ожидания оценки за экзамен или разрушительная печаль, сопровождающая потерю близкого человека, являются частью абсолютной нормальности. Но иногда эти эмоциональные реакции приобретают чрезвычайно преувеличенные оттенки. Когда это происходит, жизнь человека становится полностью обусловлена неконтролируемым и постоянным сверхвыражением ненужного и дезадаптивного эмоционального состояния, то есть мы уже говорим о проблемах психического здоровья, например, психические расстройства, тревога или настроение.

Хотя они по-прежнему остаются стигматизированными и плохо понимаемыми, проблемы психического здоровья, возможно, из-за их частоты, возможно, потому, что все в какой-то момент прошли через них, стали относительно нормализованы. Я имею в виду, что не так уж странно, что у каждого есть кто-то близкий, у которого, возможно, возникла проблема такого типа, или которая случилась с кем-то лично. Но эта «нормальность» или кажущаяся естественность никогда не должны ослеплять, ведь иногда за такими распространенными проявлениями, как тревожность или депрессия, могут стоять причины, совершенно отличные от психологических факторов. Проявление определенных симптомов, которые кажутся эмоциональными, иногда может быть способом, с помощью которого проблема мозга выражается через поведение.

Под этим не имеется в виду, что люди, у которых развиваются эмоциональные проблемы, обязательно имеют заболевание мозга. Но определенные нюансы и особенности внешнего вида или способа проявления всегда должны заставлять размышлять над всеми возможными причинами, которые могут стоять за ними. Это можно сделать только тогда, когда мы знаем о существовании возможных причин и знаем, как их исследовать.

Во многих случаях я критиковал то, что, по моему мнению, представляет собой чрезмерно теоретические, академические, догматические или даже идеологические, но непрактичные и нереалистичные подходы к тому, что может лежать в основе проблем психического здоровья. В психологии, психиатрии и любой дисциплине, изучающей человеческое поведение, всегда существовали и будут существовать теории, пытающиеся объяснить проблемы психического здоровья. Но, с моей точки зрения, теории – это всего лишь теории, точно так же, как хрестоматийные случаи случаются только в учебниках. Нельзя упускать из вида, что мы далеки от модели, по которой закон универсальной относительности прекрасно объясняет, каковы точные причины развития этих проблем.

Смирение, о котором я упоминал в начале книги, должно всегда помещать нас в такое место, откуда можно созерцать объект исследования с любопытством и непредубежденностью человека, который в глубине души прекрасно знает, что не существует единой причины и что вещи такие, какие они есть, независимо от имени, которое используем, или от того, что делаем, пытаясь объяснить их. Невыполнение этого требования означает возможность пренебрежения множеством реальностей, которые могут стоять за выражением определенных проблем, о биологическом происхождении которых никогда не могли подумать. Следовательно, не делать этого – значит, игнорировать возможность лечения потенциально излечимых заболеваний так, как их следует лечить, то есть не предлагать то, что может быть наиболее полезным для человека и, в конечном итоге, означает совершить ошибку. Очевидно, что все совершают ошибки, но они не должны происходить из-за нерассмотрения вариантов по незнанию или из-за ослепления теоретической позицией, отрицающей любую другую возможность. Не здесь и не тогда, когда имеем дело со страданиями других людей.

Глава 1. Страх изменил мою жизнь

Ханна, двадцатипятилетняя девушка из Швеции, попала ко мне совершенно случайно. Она не искала меня или кого-либо, чтобы попросить о помощи. Прошло много лет с тех пор, как она заставила себя признаться в том, что это ее вина и что никто не может ей помочь. Она прожила в Барселоне несколько месяцев, после того как последние годы посвятила путешествиям по Европе. У нее не было стабильной работы ни в одной из стран, где она обосновывалась на дни, недели или месяцы, но она всегда находила способ каким-то образом выжить.

Она была выгульщиком собак, личным тренером, сиделкой за пожилыми людьми и детьми, продавцом в магазине, официанткой и кем угодно. Она действительно вела ту кочевую жизнь, которую выбрала. Каждую поездку она тщательно планировала, предвидя новое место назначения, возможности трудоустройства, место жительства и переходила из одного места в другое, уже зная, какая будет ее следующая остановка.

Ханна была подругой