Читать книгу "Вечная кровь - Алексей Анатольевич Евтушенко"

бы не шустовский коньяк и жажда подвигов, мне бы и в голову не пришло поступить подобным образом. Стоит себе человек в браме и стоит. Мало ли. Может, женщину ждет. Сейчас она спустится к нему, и они… Что? Пойдут гулять по ночному городу? Или к нему? Почему тогда он не поднялся прямо к ней? Там муж или дети? Странно. Как и то, что я вообще задаю подобные вопросы, а не иду домой… И это не вор-домушник. Те приступают к работе позже, часа в два-три ночи. Кто тогда? Будь я проклят, если не узнаю!

В конце концов, как считают многие, я лучший репортер в городе и намерен всячески поддерживать свое реноме. Потому что если его не поддерживать, то место быстро займет кто-нибудь другой, и тогда попробуй, отвоюй обратно. Да, я честолюбив. И любопытен. И люблю, когда мне хорошо платят за хорошо сделанную работу. Моя работа бывает опасной, как, например, теперь? Да, бывает. Но репортер, который не умеет рисковать и, главное, не чувствует, когда рисковать необходимо, может прощаться с профессией и переходить в те же метранпажи…

Наконец тень в тени шевельнулась. Скользнула вглубь подворотни и словно провалилась в стену. Ясно, поднимается по лестнице, больше ему некуда деться. Что делать? А, была не была. Иначе и ввязываться не стоило.

Выйти из брамы – две секунды. Пересечь улицу – три. Еще три, и я уже в другой браме, у лестницы, ведущей на второй этаж и выше.

Незнакомец поднимался очень тихо, но я все-таки улавливал едва слышное поскрипывание деревянных ступеней и старался идти за ним шаг в шаг, чтобы наши скрипы совпадали. На лестнице было темно. Электрическое городское освещение еще не добралось до улицы Заворотной, а управляющий, видно, экономил на газе. Тот, за кем я шел, не зажигал ни фонаря, ни спички, ни свечи. Только луна, вынырнувшая из-за туч, давала скупой намек на свет, проникающий в узкое грязноватое окно на лестничной площадке. Но и этого намека мне хватило, чтобы снизу бросить взгляд на незнакомца, когда он остановился ненадолго на площадке между вторым и третьим этажом. Остановился и прислушался. Теперь я заметил, что на нем, кроме длинного плаща и широкополой шляпы (в каком-то смысле мы были одеты похоже), еще и черные перчатки. И он был явно выше меня ростом.

Незнакомец двинулся дальше и остановился на площадке третьего этажа. Теперь я был абсолютно уверен, что дело нечисто. Мало того – опасно и даже, вероятно, очень опасно. Но отступить уже не мог. Характер и азарт не позволяли. Ну и шустовский коньяк.

На площадку выходило две двери. Незнакомец подступил к левой. Замер. На грани слышимости щелкнул замок. Сначала один, потом второй. Ключ или отмычка? Неважно. Хозяева так не входят. И это, как я уже решил, не вор. Или все-таки вор? Закроет обратно двери на замок или нет? Хозяин бы закрыл. И вор тоже, но лишь в том случае, если бы знал, что в квартире никого нет.

Не закрыл.

И тут я впервые осознал, что оружия при мне нет. Револьвер лежит дома, а в кармане только перочинный нож, который я всегда ношу с собой. Правда, лезвие в нем отточено до бритвенной остроты и стопорится, но против серьезного противника это слабоватый аргумент. Впрочем, как применить. К тому же отступать поздно. Если там, за дверью, спящая большая семья, подобная той, о которой мне пришлось писать сегодня утром… Нет, господа, дети не должны умирать, тем более такой жуткой смертью. Кто угодно, только не дети.

Стараясь не думать ни о чем, чтобы окончательно не испугаться, я быстро поднялся по лестнице и проскользнул в квартиру. И тут же увидел справа распахнутые двери в спальню и тень (плащ и шляпа) на паркете от неверного лунного света.

Он уже был в спальне, склонился над спящей парой (мужчина и женщина, я успел заметить длинные волосы, разметавшиеся по подушке), и мне стало ясно, что ждать больше нельзя.

Как он почувствовал мое движение? Не знаю, но почувствовал. Мгновенно обернулся и выбросил кулак, затянутый в черную перчатку, навстречу моему броску.

Встречный удар – ошеломляющая штука, поскольку скорости – в данном случае моей головы и его кулака – складываются, и энергия удара получается гораздо выше, чем если бы голова оставалась на месте, а двигался только кулак.

В правом глазу полыхнуло огнем, и я с грохотом рухнул на пол, кажется, сломав по дороге случайно подвернувшийся стул.

– А-а-а! – завизжала тут же проснувшаяся женщина. – Помогите-е! Воры-ы-ы!!! Убивают!!!

Хорошая реакция, молодец. Но у меня тоже неплохая. Удар был силен, однако сознания я не потерял и успел заметить, как чужие плащ и шляпа исчезли в проеме двери, а посему с низкого старта кинулся вслед. Очень хотелось догнать гада и проверить, как держит удар он. И очень не хотелось объяснять перепуганной семье обывателей, почему известный репортер уважаемой городской газеты оказался посреди ночи в их квартире. Ладно, не посреди, в начале. Но все равно не хотелось.

Четыре лестничных пролета я преодолел в четыре прыжка. Но мой противник, видимо, в два, потому что уже выскочил на улицу, в то время как я только-только пересекал двор.

Никогда не встречал столь быстрых. Я выкладывался на полную, но не мог сократить расстояние между нами ни на шаг. Так мы и мчались по пустому ночному городу – две молчаливые безумные тени в плащах и шляпах, и только бешеный стук наших каблуков метался эхом между домами.

Знакомая пролетка вывернула из-за угла как раз в тот момент, когда я начал терять дыхание и отставать. Очень вовремя! У меня еще хватило сил, чтобы вскочить на подножку:

– Достань его, Рошик!

– Сделаем, господин Ярек, не уйдет! – весело оскалился лихач с улицы Глубокой и пустил лошадь в галоп.

Я повалился на сиденье, с хрипом глотая воздух. Кажется, пришло время серьезно задуматься о поддержании физической формы. Стареешь, Ярек? Сначала в морду безнаказанно получил, а потом потерпел явное поражение в спринтерском забеге. А ведь на городских играх три года назад пятое место в фехтовании взял. И четвертое на ринге. В своей весовой категории, понятно. А когда последний раз тренировался? М-да.

Подкованные копыта лошади высекали из брусчатки искры, дважды свистнул кнут, подгоняя и без того резвое животное, но догнать незнакомца не получалось – он мчался, словно чемпион мира. Да нет, куда