Читать книгу "Конец света состоится при любой погоде - Елена Филипповна Архипова"

и остановились прямо передо мной сапоги на высокой шнуровке из спецназовской экипировки, предмет вожделения всех раздолбаев, просиживающих свои камуфляжные штаны на вахтах учреждений и в подъездах, подобных нашему.

Шкипер в этот миг вряд ли ожидал сексуальных ласк, когда моя рука вдруг потянулась к его ширинке, и лезвие кухонного ножа больно уткнулось в небогатые мужские достоинства охранника. Непроизвольно он дёрнулся и икнул от страха, а я уже выбиралась из-под стола, не отводя руки с ножом от его паха. Выпрямившись, я рассмотрела охранника вблизи. Он был явно младше меня, не старше двадцати трёх лет, даже с учётом шкиперской бороды. Мне просто повезло, что охранные агентства не слишком щепетильны в подборе сотрудников, и принимают на работу кого попало, прямо с улицы, лишь бы носил штаны. Окажись на его месте профессионал, и я оказалась бы во мгновение ока скрученной, как стираная наволочка, но паренёк, даже если и побывал в армии, то наверняка в какой-нибудь нестроевой части. Он молча смотрел на мою руку с ножом, и мертвенная бледность холодным потом разливалась по его лицу.

– Сейчас без шума, но быстро, спускаемся в гараж, – сказала я тоном, не оставляющим сомнений в серьёзности моих намерений. – Дёрнешься – останешься без яиц.

Суровый шкипер сглотнул слюну и едва заметно кивнул. От него физически ощутимо несло ужасом. Совсем неласково я обняла его правой рукой, переместив нож в область печени, и кокетливо прижалась с другого бока, чтобы меня не было видно со двора:

– Пойдём.

И мы, обнявшись крепче двух друзей, неспешным шагом проследовали в цокольный этаж. Реальная опасность была сейчас лишь одна – если бы полицейские, находящиеся наверху, спустились в этот момент в холл, но у прочных дверей нашей квартиры они застряли, похоже, надолго.

В полутёмном помещении гаража (на ночь здесь оставляли только дежурное освещение) мы беспрепятственно прошли к моей «Вольвочке».

– Это ты позвонил сейчас ментам? – жёстко спросила я.

Охранник снова по-козлиному утвердительно мотнул бородой и проблеял нечто бессвязное, видимо, членораздельно говорить он ещё не мог. Я кивнула на машину, он понял меня и беспрекословно полез в салон, на сидение рядом с водительским. Мотор мягко заурчал, хотя в этот миг работа двигателя показалась мне оглушительно громкой, и авто медленно двинулось к дверям гаража. Остановившись в паре метров от них, я на всякий случай, чтобы усилить внушение, больно ткнула охранника лезвием под рёбра и скомандовала:

– Сейчас ты выходишь и открываешь мне гаражную дверь. Вздумаешь дурить – размажу капотом по стенке. Понял?

Хранитель покоя обывателей нашего дома открыл трясущимися пальцами дверцу и осторожно, боясь разъярить меня, пошёл к дверям гаража. Не убирая ноги с педали газа, я напряжённо ждала. Пока он снимал блокировку, пока возился с задвижкой, – время тянулось бесконечно. Наконец левая створка двери медленно начала распахиваться под его весом. Открылась, и мой заложник незамедлительно исчез. Вот его тощая задница в пятнистой униформе только что маячила перед глазами, и вот её как ни бывало.

Я не стала дожидаться, пока угрызения совести заставят охранника вернуться и открыть для меня вторую створку ворот. Дала газу и с грохотом, сминая крыло, расхлёстывая правую фару, вылетела в спящий двор. Краешком глаза я успела увидеть, что охранник сломя голову бежит к подъезду, у которого стояли патрульные машины, и что-то базлает, как резаный. Свершилось чудо, и речевые навыки вернулись к нему.

Скоротечная погоня

Хорошо, что выезд со двора на улицу был совсем рядом. Моя «Вольвочка» выскочила на освещённое фонарями пространство, едва не въехав под запоздалый полуночный троллейбус, и понеслась вниз по улице, в сторону моста через Усть-Китим. Уже поворачивая за угол, далеко позади я увидела мигалки тех, кто гнался за мной. Я нисколько не питала иллюзий насчёт того, что мой путь по ночному Кикиморову будет усыпан розами. Думать о том, чтобы выбраться из города в каком-нибудь из направлений, не могло быть и речи: из патрульной машины наверняка уже отзванивают в полицейский эфир на предмет перехвата, и на любом из постов ГИБДД меня будут трепетно ожидать бравые ребята. Выход виделся один – оторваться от преследователей, поставить машину на одну из многочисленных стоянок в Ленинском, самом густонаселённом районе города, а уже потом прятаться где-то до утра, соображая, как дальше жить.

Одним махом я проскочила мост и погнала машину вверх по Октябрьскому проспекту, игнорируя указания светофоров. К участию в ралли я приспособлена не была, и просто огромной удачей для любого водителя было то, что он в этот миг не встретился мне, потому что стрелка спидометра круто ушла вправо и дрожала где-то в районе ста сорока километров. Пулей я пронеслась мимо здания городской ГИБДД, возле которой даже в этот час табунилось несколько патрульных автомобилей. Они, похоже, на миг остолбенели от моей наглости, но тоже спохватились, и к двум машинам-преследователям подключились ещё две. Так, сопровождаемая шлейфом сирен и неразборчивыми угрозами в мегафон, я летела по ночному городу, как важное государственное лицо. Только вот лицу этому сейчас было не до смеха, и горячий пот заливал мои глаза.

Мне не суждено было уйти. Далеко впереди на перекрёстке, у здания спорткомплекса, лилово завихлялись маячки ещё одной милицейской машины, перекрывающей мне путь. Я немного сбросила скорость, резко повернула руль влево и соскочила с асфальта. Круто вниз, к садовым участкам уходила раздолбанная, вся в колдобинах, грунтовка. Я не ездила здесь никогда и понятия не имела, что может ждать меня в самом низу спуска. Инстинкт самосохранения подсказал единственно верный выход: я дёрнула дверную ручку и кувыркнулась из салона в заросли у обочины. Мазнуло по сознанию терпким запахом полыни, и этот мир кончился…

…Стоял первый безоблачный майский день. Солнышко пригревало белёную кору тополей, сырую ещё землю, и лёгкий ветерок, прилетавший откуда-то из-за сараев, трепал меня по макушке. В красивом платьице и новеньких сандаликах я сидела во дворе на скамеечке и неотрывно, до слезящихся глаз, смотрела туда, где за серыми бараками, выстроившимися в каре, жила своей жизнью улица – там время от времени сновали прохожие да проезжали грузовики. Я не знала, почему это должно случиться именно сегодня, но какая-то сила удерживала меня на месте, и я сидела и ждала.

– Ольгушка, а ты что с ребятишками не играешь? – раздалось позади меня, и я обернулась на голос.

Моя мать всегда была красавицей. Когда мы шли с ней по улице, все думали, наверно, что это старшая сестрёнка прогуливает младшую. Намного позже я увидела в одном из журналов фото молодой Марлен Дитрих и поразилась, как внешне схожи они с моей матерью. Хотя внешне я тоже ничего, мне достался совершенно иной характер и тип лица.

– Я жду папу.

Лицо матери потемнело: такое случалось, когда она сердилась, хотела накричать на меня или отшлёпать:

– Сколько раз тебе говорить: не будет никакого папы. Никогда не будет. Пойдём в гастроном, я мороженого тебе куплю.

– Не могу. Вдруг папа сейчас придёт, а меня нет…

Терпение матери резко истощилось, как это бывало почти всегда. Она за руку рванула меня со скамейки и потащила за собой. Я вцепилась в сиденье и заревела. Полновесные шлепки посыпались на меня. Сама едва не плача, мать приговаривала злым и чужим голосом:

– Никто не придёт! Нет у тебя отца и не будет никогда!..

…Я очнулась от собственных всхлипываний. И в полном беспамятстве я продолжала плакать, нечаянно совместившись с собой, пятилетней, из далёкого прошлого, и то же чувство одиночества, оказывается, никуда не подевалось, а так и оставалось на донышке моего существа,