Читать книгу "Изменить судьбу - Алекс Войтенко"

то, что происходит вокруг них, но имелось опасение, что отправленный вместе с командой человек, вдруг решит променять Солнечную Монголию, на Унылую Европу. И тогда ему будет весело, особенно учитывая то, что именно он будет ходатайствовать о включении молодого парня в команду. Пусть даже в качестве обслуживающего персонала, фактически личного слуги и грузчика, но сути это не меняет.

С другой стороны, парень происходит из семьи, живущей в Наранбулаге, а слухи о жителях тех мест вьются по всей Монголии. Чего стоит одно то, что шестнадцатилетний парень поехал в столицу, поступать в техникум на собственном автомобиле, который есть далеко не у каждого начальника. В сравнении с той же Европой, он у себя дома «Мясо мёдом обмазывает и, на серебряной посуде, на стол подает» *, а там что получит? К тому же автомобиль. Сразу видно, что машина ухоженная, уж если от дома больше тысячи километров проехал, и дальше ехать собирается. А поездку? Есть у меня один должник, вот через него и можно будет все оформить, и с себя подозрения снять, и с него долг истребовать, все равно иначе с него только «ржания лошади» ** можно дождаться. Но посмотреть на парня все же следует.

Перед самым отъездом, во время прощания, дядя обнял меня и прошептал на ухо:

— Если твой побег в Австрии приведет к тому, что пострадает Очир Цагаан, я буду самым счастливым человеком в Монголии. Главное береги себя!

После ничего не объясняя мне делано оттолкнул меня, и чисто по мужски попрощавшись ушел в юрту.

Оформление всех документов заняло не больше недели. Причем было очень заметно, что мой покровитель сам очень торопится. Я-то больше рассчитывал на руководящие указания, типа пойди туда, оформи сам, а он просто позвонит и согласует, а на деле вышло, что все документы, включая и заграничный паспорт для меня, оформлял сам Очир Цагаан. Мой автомобиль при этом, который мы переоформили еще по дороге в Улан-Батор, был загнан в сарай его дома, и я ни разу не видел, чтобы он куда-то на нем выезжал. Скорее всего, мужчина выжидал время, чтобы подгадать к какому-то определенному моменту. Впрочем, это были уже не мои проблемы. Я же, практически не покидал гостевой юрты, которая была поставлена во дворе его дома.

Кстати, все это меня очень удивило. Вполне добротные кирпичные дома, построенные в Улан-Баторе, были на мой взгляд гораздо удобнее полотняных сооружений, называемых юртами, но тем не менее возле каждого дома, стояла как минимум одна, а иногда и две-три юрты, причем сами хозяева жили именно в них, а дом использовали скорее для приготовления пищи на кухнях, или для принятия ванны. Но большую часть времени, они проводили именно в юртах. Конечно в Улан-Баторе имелись и многоэтажные дома, где поставить юрту было просто некуда. Но в частном секторе было именно так, как было сказано выше. Самое смешное, мне даже не у кого было спросить, почему, при наличии дома, все живут таким образом. Сейчас я играл роль парня, приехавшего из монгольской глубинки, и подобный вопрос, выглядел бы по меньшей мере странно.

Мой покровитель полностью выполнил свое обещание, и вскоре в моих руках оказался новенький заграничный паспорт с отметкой Австрийского консульства разрешающей въезд в страну сроком до одного года. Почему, был указан именно этот срок, я не знаю, возможно штамповали сразу десяток документов, не обращая внимания на то, кому они принадлежат. По большому счету, так было даже удобнее. И я очень надеялся на то, что все пройдет нормально, и я наконец окажусь довольно далеко отсюда.

Уже двадцать девятого января 1976 года, меня и еще тринадцать человек, после торжественных проводов и напутствий усадили в самолет Ил-62, и отправили защищать честь Монголии на XII Зимних Олимпийских играх в Инсбруке, в Австрии. В Олимпиаде 1976 года, приняли участие тридцать восемь стран мира. Игры стали последним последними для Китайской Республики Тайвань, которая участвовала под флагом и названием Китайской Республики. После того, как большая часть международного сообщества признала Китайскую Народную Республику законным правительством всего Китая, Тайвань был вынужден соревноваться под названием Китайский Тайбэй, под измененным флагом и использовать свою национальную песню вместо своего национального гимна. Андорра и Сан-Марино тоже в этом году впервые приняли участие в зимних Олимпийских играх.

Лететь пришло довольно долго. Вначале был десятичасовой перелет в Москву, где нас высадили в аэропорту Шереметьево, накормили в каком-то местном кафе, пока наш самолет проходил междуполётную профилактику и дозаправку, а затем, мы вновь погрузившись в него, вылетели в Инсбрук. После приземления в аэропорту Инсбрука и заселения в отель, со мною произошел разговор, который заставил меня сильно перенервничать.

Вообще, наша команда состояла из четырнадцати человек, из которых только трое были спортсменами, Томорбаатарын Нямдаваа и Доржийн Цэнддоо представляли страну на ледовых дорожках в конькобежном спорте, на дистанциях от пятисот, по пяти тысяч метров, забегая немного вперед скажу, что лучшим, если можно так выразиться, был Доржийн Цэнддоо, занявший двадцать девятое место на дистанции в пять километров. В остальных гонках, оба спортсмена оказались еще ниже. Не лучше выступил и лыжник Лувсандашийн Дорж, занявший тридцать четвертое место в общем зачете. Но вы не представляете, какими барственно заносчивыми и невыносимыми были эти люди до начала соревнований. Кроме легких сумочек с какой-то мелочевкой они не понимали ничего тяжелого. Зато когда один из помощников нечаянно уронил на пол довольно тяжелый чемодан Лувсандашийна, тот поднял такой скандал, что объявил несчастного парня, чуть ли не врагом народа. Оказалось, что багаж «великих» спортсменов был на две трети заполнен монгольской водкой «Chinggis Kaan» и «Arkhi», где они сумели достать последнюю было совершенно непонятно, особенно учитывая то, что производится она только во «Внутренней Монголии», то есть провинции Китая.

Просто денег, на возможные траты дали по минимуму, вероятно именно потому спортсмены и закупились водкой, в надежде продать ее. Предполагалось, что мы пробудем в Инсбруке пятнадцать дней. На это время нам полагалось от двадцати австрийских шиллингов в день, что в переводе означало около двух долларов. Спортсменам давали несколько больше. Причем, всю сумму целиком, никто не получал, стоило нам только заселиться в местный отель, как каждый из нас под расписку получил предназначенную для него сумму на один день. Кормили нас бесплатно в общей столовой, а эти деньги, можно было потратить на какие-нибудь сувениры. Впрочем, даже если бы мы получили все причитающуюся нам сумму целиком, ничего путного на эти деньги взять было невозможно, а