Читать книгу "Дорога к свободе. Экономика и хорошее общество - Joseph E. Stiglitz"

"экономическая религия" была похожа на более традиционные религии еще одним способом: прозелитизмом. Вера консерваторов усердно распространялась через средства массовой информации и, в значительной степени, через высшее образование, фактически вытесняя из общественного и политического мира любые остатки альтернативного и более гуманного экономического видения, которое впервые возникло в 1930-х годах, а затем вновь расцвело в более бурный период конца 1960-х и начала 1970-х годов.

Был еще один способ, с помощью которого неолиберализм напоминал фундаменталистскую религию: На все, что противоречило его постулатам, существовали патовые ответы. Если рынки были нестабильны (как показал финансовый кризис 2008 года), проблема заключалась в правительстве - центральные банки выпустили слишком много денег. Если страна, которая провела либерализацию, не развивалась так, как того требовала религия, ответ заключался в том, что она провела недостаточную либерализацию.

Провалы неолиберализма

Как мы уже видели, в последней половине двадцатого века, когда к власти пришло поколение, пережившее депрессию, правительства по всему миру приняли ту или иную версию неолиберализма. Это устраивало капиталистов, а упрощенный аргумент о том, что свободные рынки обеспечат и экономический успех, и свободу, соблазнил большое количество людей. Я подчеркнул роль правых в продвижении неолиберальной повестки дня; но правые добились огромного успеха в формировании умонастроений того времени. Я описал, как Клинтон, Шредер и Блэр приняли неолиберализм.

Позвольте мне подчеркнуть, что между левоцентристами и правоцентристами существовали большие разногласия по поводу деталей неолиберализма, которые доминировали в политических и экономических дебатах, особенно в риторике. Первые пытались придать реформам человеческое лицо, требуя помощи для тех, кто потерял работу в результате либерализации торговли. Вторые сосредоточились на стимулах, опасаясь, что любая помощь в адаптации может ослабить усилия людей, которые сами сделают свою часть работы. Правые говорили о "нисходящей экономике": если мы сделаем экономический пирог больше, то в конечном итоге всем станет лучше. Демократы и европейские социал-демократы не были так уверены, что "просачивание" сработает или сработает достаточно быстро. Но в итоге, несмотря на все эти разногласия и многословную риторику, и правый, и левый центр оказались привержены неолиберализму.

Вот уже сорок лет длится этот неолиберальный эксперимент, начавшийся при Рейгане и Тэтчер. Его радужные обещания ускорить рост и повысить уровень жизни, которые будут широко распространены, не оправдались. Рост замедлился, возможности уменьшились, а плоды того роста, который произошел, достались в подавляющем большинстве случаев людям, находящимся на самом верху. Пожалуй, наихудшие результаты были достигнуты в Соединенных Штатах, которые в большей степени полагаются на рынки и где финансовая либерализация была доведена до крайности. В 2008 году страна пережила крупнейший за три четверти века экономический спад, вызванный финансовым крахом , и этот кризис был экспортирован в остальной мир. К началу этого века Америка стала страной с самым высоким уровнем неравенства и самым низким уровнем возможностей среди всех развитых стран. Заработная плата нижних слоев населения с учетом инфляции оставалась на том же уровне, что и более полувека назад. Американская мечта превратилась в миф, а жизненные перспективы молодого американца в большей степени зависели от доходов и образования его родителей, чем в других развитых странах. Лишь около половины американцев, родившихся после 1980 года, могли рассчитывать на то, что их доходы будут выше, чем у их родителей (по сравнению с 90 процентами в когорте, родившейся в 1940 году). Эта потеря надежды имела и политические последствия, которые так ярко проявились в избрании Дональда Трампа президентом.

Статистика не дает полной картины. То, что неограниченные рынки или даже недостаточно регулируемые рынки приводят к социально нежелательным результатам, должно быть очевидно для любого человека, живущего в конце двадцатого - начале двадцать первого века. Вспомните опиоидный кризис, в немалой степени порожденный наркокомпаниями и аптеками, эксплуатирующими людей, испытывающих боль; вспомните сигаретные компании, производящие смертельно опасные продукты, вызывающие привыкание; вспомните многочисленные аферы, жертвами которых становятся пожилые и другие люди; вспомните компании по производству продуктов питания и напитков, продвигающие свои вредные продукты так агрессивно и долго, что страна столкнулась с эпидемией детского диабета; вспомните также нефтяные и угольные компании, зарабатывающие миллиарды долларов, подвергая опасности планету. Трудно представить себе уголок нашей капиталистической системы, где бы не происходило мошенничество или эксплуатация в той или иной форме.

Это касается не только тех, кто непосредственно сталкивается с темными сторонами капитализма; все мы постоянно находимся начеку, чтобы нас не использовали в своих интересах. Экономические издержки велики, а издержки для нашей психики гораздо больше. Они отражают системные сбои с серьезными последствиями - например, относительно плохое состояние здоровья (по сравнению с другими развитыми странами), о котором говорилось ранее.

Последствия неолиберального проекта в других странах мира не лучше. В Африке политика Вашингтонского консенсуса привела к процессу деиндустриализации и четверть века практически нулевого роста доходов на душу населения. Латинская Америка в 1980-е годы пережила то, что многие называют "потерянным десятилетием". Во многих странах быстрый приток, а затем отток капитала в рамках политики либерализации рынков капитала и финансовых рынков привел к кризису за кризисом - более сотни по всему миру. Неравенство, характерное для США, было лишь тенью того, что происходило в других странах. Навязанная странам бывшего Советского Союза, политика Вашингтонского консенсуса привела к деиндустриализации. Некогда могущественная Россия превратилась в экономику, основанную на природных ресурсах, размером примерно с Испанию, контролируемую небольшой группой олигархов, возмущенных тем, что Запад направил страну по пути отхода от коммунизма. Это создало основу для прихода к власти Путина и всего, что за этим последовало.

Экономическая теория и практика

А как же теория, согласно которой рынки приводят к эффективным результатам? Консервативные экономисты подхватили "невидимую руку" Адама Смита, но оставили без внимания те ограничения, которые он накладывал на эту идею. Когда экономические теоретики пытались доказать, что конкурентные рынки эффективны, они заходили в тупик. Вывод был верен только при очень ограниченных условиях, настолько ограниченных, что не имел никакого отношения ни к одной экономике. Действительно, попытки доказать, что рынок эффективен, высветили ограничения рынка - то, что стали называть провалами рынка. К таким провалам относятся ограниченная конкуренция (когда большинство фирм имеют определенную власть устанавливать свои цены); отсутствие рынков (например, нельзя купить страховку на большинство основных рисков, с которыми мы сталкиваемся); несовершенство информации (потребители не знают качества и цены всех товаров на рынке, фирмы не знают характеристик всех своих потенциальных работников, кредиторы не знают вероятности того, что потенциальный заемщик вернет долг, и так далее). Консервативные экономисты, такие как Фридман, были настолько привержены своей идеологии, что не желали принимать эти фундаментальные