Читать книгу "Ледяная колыбель - Ярослав Гивиевич Заболотников"

погибшего перекочевала в демоническое нутро.

Хризальтера встала и проследовала к замурованному входу в донжон:

— Ах, как же мне быть дальше? — наигранно застенала она, а потом лиловые глаза сковал лукавый прищур. — Это так просто, что даже смешно…

Вынырнувшие из тёмных уголков крепости теневые щупальца принялись разбирать неприступную кладку: легко и непринуждённо, как если бы сильные пальцы ломали гнилую древесину. Кирпичи, а иногда и целые фрагменты стены с грохотом разлетались по сторонам, всё больше обнажая чугунные ворота. Однако, когда на металле уже была наполовину видна крупная выгравированная гексаграмма, позади вдруг раздался хриплый голос:

— Тебе не открыть их…

— Похоже на вызов… — Хризальтера развернулась, и магические щупальца вновь расползлись по мрачным углам, куда не дотягивался свет дня. — Никак, меня удостоил чести сам хозяин… — она глядела на старца в пепельной мантии, что без опасений стоял неподалёку, спрятав сложенные на животе руки в широких рукавах. — Благодарю за гостеприимство. Горячий приём мне по нраву.

— Что бы ты ни желала найти за воротами, в обитель не войти без ключа. Печать Незыблемости не сломить даже тебе.

— Я предпочту убедиться… — демонесса взмахнула крыльями, и теневая волна разметала остатки стены, только на тёмном металле не осталось ни царапины. — Что ж… Допустим… — она вернула взор к строгому, изборождённому морщинами лицу. — И, ведая о бесполезности своих защитных чар, ты пришёл сообщить мне об этом лично? Я не люблю скверные новости, но ты не похож на самоубийцу… — Хризальтера приблизилась к магу и хитро улыбнулась. — По-видимому, назревает любопытная сделка… Чего ты желаешь? Власти? Снова обрести молодость? Какова бы ни была цена ключа, мой Владыка щедро вознаградит тебя…

— Я дожил до преклонных лет и вымолил у смерти ещё три века не для того, чтобы якшаться с демоницей… — ответ вышел сухим, как пустынный песок. — И, да будет тебе известно, защитные руны в этом мире выглядят иначе…

Игривый настрой Хризальтеры угас, словно опущенный в воду факел.

— Что ты сделал?.. — насторожилась она.

— Выполнил свой долг.

Пытаясь раскусить подвох, демонесса всматривалась в лицо старца, но там зрело лишь ледяное спокойствие.

— Не играй со мной, смертный… — она забила хвостом на манер недовольной кошки. — Я могу разорвать тебя на тысячу клочков…

Подобно выглянувшему из-за туч солнцу, сквозь невозмутимость собеседника проступила ясная улыбка, подвинувшая щёки дугами морщин:

— Разве?

Хризальтера почувствовала внезапное недомогание: какая-то из поглощённых душ разлагалась гниющим на жаре трупом, отравляя магическим смрадом другие, — неизвестная зараза вполне могла перекинуться и на инфернальную сущность.

— Подлог… — с изумлением прошептала демонесса. — Ты подсунул мне порченую душу! — вонзив в себя когти, она с трудом вытянула из груди сияющий ком и отбросила в сторону, где тот рассыпался множеством солнечных бликов.

Старец резко расцепил руки и воткнул в бока девушки два обсидиановых кола, по всей длине покрытых пылающими символами. Затем он растворился в огне и появился в центре двора.

Не в силах выдернуть колья, что с шипением вросли в тело, Хризальтера упала на колени:

— Ты только что сделал бессмысленной мучительную гибель двадцати трёх существ, двадцать из которых — люди…

— Ошибаешься. Я даровал им свободу. Они больше не будут участвовать в твоих злодеяниях.

— Глупец… — демонесса наблюдала, как маг возводит из воздуха ряд огненных баллист. — Даже сейчас моё присутствие в мире пробуждает в людях странные желания. Когда я обрету силу, бренные умы захлестнут похоть и безумие. Тебе не остановить меня…

— Возможно… Но я, Дельвинус эн’Сандро, торжественно клянусь: пока моё сердце бьётся, тебе не сбежать из этих стен и уж тем более не съохотить новые души, — старец взмахнул рукой, и к Хризальтере устремился десяток пламенных стрел.

* * *

В Грондэнарке воины часто говорят: «продрал глаза — считай, везунчик». Заснуть вечным сном из-за мороза или размозжённой молотом головы может каждый. Только бывалый варвар всегда помнит: пробуждение не гарантирует долгой жизни…

Сознание Эрминии прояснилось, выплыло судёнышком над волной тупой боли. Северянка приоткрыла глаза. Правое веко, видимо, залипшее от крови, поднялось с опозданием. Однако взор по-прежнему пленяла чернота. Судя по сырой духоте, на голову был накинут мешок. Осторожная попытка пошевелиться — на руках и ногах сразу же обозначились тугие верёвки, а меж лопатками — тонкий столб: скорее всего, ножка стола. Кто бы ни пробрался в запертый дом, устраивать расправу не спешил. Крайне плохой знак для Грондэнарка, где пытать могли и ради забавы…

Эрминия поводила взором по темноте — справа, звездой на ночном небе, светлела крохотная дырочка. Подтянув грубую ткань губами, северянка смогла увидеть закованного в колодки Джона и связанную Лайлу. Головы обоих покрывало какое-то тряпьё.

Слева заскрипела лестница, и в тусклом свете факелов проплыл незнакомый силуэт.

— Твоя очередь, здоровяк… — обжёг слух колючий грондэнаркский язык.

Женская фигура в меховой броне приблизилась к следопыту.

— Он тебя не поймёт… — ответила Эрминия на языке ледяного королевства.

Незнакомка задумчиво хмыкнула и направилась прямиком к ней.

— Ты, стало быть, поймёшь? — сорвала она мешок с пленницы.

Жадно глотнув свежего воздуха, Эрминия подняла взгляд на темноволосую воительницу с двумя бордовыми ссадинами на лбу, припухшими губами и синяком на щеке.

— Вы, жалкая кучка пришлых, живы лишь потому, что у меня есть вопросы, — холодно сказала та. — Но начнёшь болтать не по делу — сразу прирежу. Ясно?

— Ага…

— Тогда для начала ответь: откуда такая, как ты, — пренебрежительный кивок на золотую косу, — знает язык севера?

— Я родилась здесь и провела в этих краях большую часть жизни.

— Вот как?.. — недоверчивость воительницы стала осязаемой, словно дым погребального костра. — И кто же я, по-твоему? — она вынула из-за пояса знакомый тесак. — Ошибка будет стоить тебе жизни…

— Женщины-воины — большая редкость… Как и собранные в хвост волосы с тремя косичками вдоль левого виска… Ты из клана «Сов».

— Хм… Ладно… Тогда держи второй вопрос. Я видела, что творится в поселении. Кто перебил это стадо двуногих кабанов?

— Они были мертвы до нас. Мы убили только одного. Он гниёт на втором этаже.

— Я надеялась сама выпотрошить эту вонючую падаль… Кто именно его убил?

— Я, — Эрминия не сводила глаз с воительницы. — И ты последуешь за ним, если я узнаю, что кто-нибудь из моих спутников мёртв.

— Убьёшь меня, будучи привязанной к столу? — впервые на губах той появилось что-то похожее на ухмылку.

— Нет. Я, Эрминия Белая Тигрица, вызываю тебя на поединок, где по праву пленницы у меня будут развязаны ноги и одна рука. «Совы» же ещё чтят традиции? Или тоже оскотинились?

Темноволосая сначала опешила, а потом насупилась, и впрямь став похожей на хмурую сову, пережидавшую метель на ветке сосны:

— Твой вызов услышан. И я, Кайлор Несразимая, с охотой принимаю его, — убрав тесак, она присела сбоку и принялась мучить пальцами путы на запястьях пленницы.

Неожиданно помещение погрузилось во тьму, будто все факелы накрыло бураном, но вокруг не было намёка даже на сквозняк.

— Что ещё за?.. — судя по шороху, «сова» встала.

— Не встревай, — по-эльтаронски произнесла Эрминия. Она поняла, что вампирша пережгла верёвки, освободилась и теперь намеревалась обезвредить вражину на своих условиях. — Верни как было и сама вернись. Тут дело чести.

— С кем ты разговариваешь? — с раздражением бросила Кайлор. — Ответила. Быстро!

— Я вообще-то молчала… — как ни в чём не бывало сказала Эрминия.

На факелах снова заплясал огонь, и темноволосая сразу же пробежала взглядом по остальным пленникам: все на своих местах — ничего подозрительного.

— Какого ляда это было?.. — мазанув взором факелы, она коснулась ссадин на лбу.

— Тебе башку отшибли, что ль? Развязывать меня собираешься или двинутой решила прикинуться?

— В трусости обвиняешь, Тигрица? — Кайлор опустилась на колено и, выхватив тесак, ловко перерезала все путы. — Да дерись хоть обеими руками. Один пёс, будешь подыхать немой… с дерзким языком во вспоротом брюхе.

* * *

Лайла вздрогнула от звона металла, а Джон зашевелил головой. Они не могли видеть боя — лишь слышать, как свистят острые лезвия, как с пугающим лязгом сходится сталь и как стремительный шелест разрывает тесные объятия скрещённого оружия.

— Неплохо… — поигрывая топором, Кайлор смотрела на соперницу: та, убрав левую руку за спину, стояла с мечом в правой. —