Читать книгу "Змеелов. Книга вторая - Александр Дорнбург"

выдал диплом врача, потому что анатомии человеческого тела он совершенно не знал. Он делал разрез, затем бежал к одному атласу, страницы которого переворачивала санитарка, затем к другому, потом снова что-то резал, что-то сшивал…

История продолжалась:

— Операция длилась уже более четырех часов, больной слабел, и я возмутилась: «Пульс очень слаб, человек может умереть. Вы скоро кончите?» Габадулла помолчал, потом произнес: «За операцию отвечаю я.» — «А я отвечаю за наркоз, и если больной умрет на операционном столе, то виновата буду я.» Опять молчание. Наконец я говорю: «Зашивайте. Если вы этого не сделаете, я кладу маску и ухожу из операционной». Угроза подействовала. Операция продолжалась больше пяти часов, и что мог там наделать наш «хирург» — одному Аллаху известно… На следующее утро я пришла пораньше, чтобы справиться о здоровье этого старика-туркмена. Дежурная санитарка сказала, что еще вчера ночью его отправили домой на арбе. Врач не хотел, чтобы пациенты умирали в его больнице.

Услышав такую историю, я сразу понял, что теперь мне предстоит лечиться самостоятельно. Так как национальные кадры, вечно учившиеся по теме «научим управлять любым бизнесом за месяц», явно не вывозили. Любую работу делали в состоянии коматоза. А любая железяка, типа автоклава для стерилизации инструментов, для аборигенов — ужасная и непонятная «шайтан-арба».

Так что я выкупил у Рахмона и Гюльбешэр стеклянный шприц в жестяной коробочке, иглу, жгут и несколько ампул с противозмеиными сыворотками. А наши любезные нацкадры все это добро спишут.

Зайдем с другой стороны. Если трудолюбивые маргианцы продолжали тщательно ухаживать за своими личными садами, то совершенно иная картина наблюдалась в национализированных ханских и царских садах. Там работали «на отвяжись».

Кроме того, слишком уж много с триумфом и трескотней под фанфары говорилось о «стахановском движении», когда вместо десяти работников, теперь действует один «героический оператор совковой лопаты», работая за всех, но кое-как. В результате рабочий человек стал забывать, что такое добросовестная работа…

А уж зеленые насаждения на улицах и вовсе чахли. Все же вокруг народное, а значит — ничье.

Даже более того, стала распространятся вредная мода спиливать на улице деревья на дрова. Зимой же здесь холодно. Да и готовить каждый день надо. А дрова покупать лень. Гораздо проще ободрать кольцом кору с ближайшего дерева и когда оно засохнет, то спилить его как аварийное.

А надобно помнить, что вокруг города расположены пустыни. А раз в зеленом щите Байрам-Али стали появляться дыры, то в последнее время, когда я выходил на улицу, часто мелкая лёссовая пыль местами покрывала улицы таким толстым слоем, что с непривычки, прежде чем рискнуть перейти дорогу, я поначалу останавливался на краю тротуара.

Такое впечатление, что проходит какая-то компания под лозунгом «Засрем нашу страну вместе!»

Подобная же картина наблюдалась и при чистке городских арыков. Вода в них застаивалась и дно заиливалось. А тут жаркий юг. В воде начинали немедленно плодиться личинки малярийных комаров. И избавиться от них было крайне сложно. Если травить воду химикатами, то потом и отравленная ядами вода губила и зеленые насаждения и плохо действовала на здоровье людей. Это еще полбеды. Главное, что в накопленном на дне арыков иле заводилась сущая гадость.

В стоячей гнилой воде и в жидком иле дна поселялись мельчайшие насекомые, а в их телах гнездились личинки страшной «ришты».

Тонкий, как волос, червь-паразит переселялся под кожу человека, вырастал там в громадных нарывах. Это стала одна из самых распространенных в священном Байрам-Али болезней. Лечение — многодневная, мучительная операция. Червя вытаскивали постепенно, наматывая его на палочку. От оператора требовалось большое терпение. Если ришта разрывалась, то на месте одного нарыва появлялось несколько, и нужно было вновь ждать, чтобы черви созрели.

Но и это была еще не беда. Это только присказка, сказка будет впереди.

Как я уже упоминал, при Советской власти Средняя Азия стала ареной больших афер и хищений народных денег. Национальные партийные руководители, в дикарском желании подгрести под себя как можно больше, чего угодно и любыми средствами, вечно выпрашивали в центре деньги на грандиозные стройки века. Плотины, каналы, гидроузлы, великие фабрики и заводы. Затем эти деньги успешно разворовывались.

Даже знаменитый литературный герой «подпольный миллионер Корейко» с размахом проворачивал в этом регионе свои темные делишки. В последние годы, при Сталине, некоторый порядок навели. Но приписки и хищения ушли вглубь, как торфяной пожар под землю и медленно тлели. А когда-то количество должно было перейти в качество.

В Москве твердо были уверены, что значительные территории восточной и центральной Туркмении уже были покрыты сеткой каналов, несущих полям воду. Пора было пытаться посадить часть туркменских кочевников на землю. Вот в последние пару лет этим власти и занялись. Столичные руководители просто не знали, что их планы — мираж, а местные тупо выполняли приказы, надеясь, что их шалости не вскроются. Делалось все, чтобы охранить свое место «винтика», которому положена щедрая партийная «пайка» и начальственный кабинет!

Коммунисты вообще отчего-то с какого-то перепугу считали себя самыми лучшими, для которых «закон не писан». Сами они — «лучшая часть народа», их партия — «ум, честь и совесть эпохи».

По документам все площади уже оросили и не по одному разу. Часто по бумагам даже проводили новые арыки, чтобы взять под посев ту землю, что прежде занимал старый арык. А на самом деле, на протяжении десятков квадратных километров на высушенной почве лишь выпоты солей блестели белоснежным инеем.

Еще с прошлого года эпизодически, а в этом году массово, к железной дороге от Мары до Кушки, и кое где и далее на север ( в том числе и у нас в Байрам-Али) начали перегонять огромные стада скота. Мол, новым колхозникам-земледельцам столько баранов не нужно, а в центре это дефицитное мясо планово распределят.

Все изначально было построено на обмане, так что организовано все было из рук вон плохо. Итак. Согласно приказу сверху, немедленно, в марте месяце 1939 года, кочевые туркмены обязаны были стать земледельцами, сеять пшеницу и возделывать хлопок. Своих овец они обязаны были сдать государству.

Этот приказ пришел еще зимой, весной должна была начаться всенародная посевная — неизвестно, на каких землях…

Началось переселение народов. Многотысячные отары голодных овец своим ходом сгоняли на убой к железной дороге. Животные шли сплошной массой, жалобно блеяли, заполняя все улицы нашего города, растянувшись на километры, собранные зимой с огромной степи и из пустынь. Овцы не выдерживали этой дороги, массово погибали, а сопровождавшие их