Читать книгу "Чиновникъ Особых поручений - Алексей Иванович Кулаков"

Настоящий интернационал получается.

— В каком смысле?

Поправив бобровый воротник, «хозяин» Аграрной компании пояснил своему коллеге с Дальнего востока:

— Деньги от французов я получу через обрусевшего грека Мавроди. Элеваторы мне будут строить североамериканские мастеровые и негры. А насчет дополнительного товарного кредита от «Mordor Investment Fund»,мы с вами будем уговаривать его представителя, американского еврея Мелькора Моргото́вича. И как вам это?

Подумав, отставной поручик Пограничной стражи признал:

— Да, фамилия у него определенно жидовская… Да мне хоть черт, лишь бы толк от него был!

[1] Ко́нка(конно-железная городская дорога) — вид городского общественного транспорта, бывшего предшественником электрического трамвая. Конка представляла собой открытый или чаще закрытый экипаж, иногда двухэтажный с открытым верхом (империал), который по рельсовым путям тянула пара лошадей, управляемая кучером. В местах где линии конки пересекали крутые подъёмы, экипажи поджидали форейторы (обычно мальчики-подростки), которые подпрягали ещё 1—2 пары лошадей и помогали преодолеть трудное место, затем на ровном участке выпрягали дополнительных лошадей.

[2] Тантье́ма — вознаграждение, выплачиваемое в виде процента от прибыли директорам и высшим служащим акционерных обществ и банков. Система тантьем призвана связать интересы служащих с интересами предприятия, где вознаграждение определяется по финансовому успеху предприятия и составляет известный процент с общей прибыли.

[3] В девятнадцатом веке так обозначали заместителей.

Глава 3

Как же приятно бывает в конце многотрудного дня посидеть у живого огня! Пристроиться поближе к камину, взять в ладонь загодя налитый бокальчик с чем-нибудь подходящим по вкусу и градусу — и лениво обдумывать прошедший день, любуясь игривыми переливами вечно-изменчивого пламени. А можно просто всматриваться в его багряные глубины, чувствуя как обращаются в прах все недавние сомнения и тревоги: сидеть без мыслей и желаний, постепенно отрешаясь от самого ощущения скоротечности человеческого бытия… Хотя последнее не всегда удается — ведь плоть слаба, и подчас обуреваема самыми разными желаниями. К примеру, сколько бы один молодой и пока неженатый князь Агренев не ворочался в своем уютном, любимом и знакомом до последней складочки кресле, как бы не старался расположиться в нем поудобнее — кое-что все равно отвлекало его, не позволяя насладиться приятным дыханием и теплом прометеева дара. Пришлось сиятельному аристократу отставить в сторону едва ополовиненный бокал с ликером и самолично сходить за небольшой аптекарской склянкой — после чего он, устроившись в кресле поудобнее и распахнув надетый на голое тело халат, совсем было вознамерился хорошенько…

— Хм?

Внезапно замедлив движение руки, и прислушавшись к едва слышимому поскрипыванию наборного паркета, князь неожиданно переменил свои планы: досадливо цокнув языком, он быстро повязал пояс и принял расслабленную позу — как раз успев замереть в недвижимости до того, как от входной двери раздался тихий голосок:

— Дядь Са-аш? Ты не спишь?

— Сплю.

Стоило отозваться, как паркет вновь несколько раз предупреждающе скрипнул, сигнализируя о чьих-то легких шагах, остановившихся аккурат за спинкой кресла.

— А еще пьешь!..

— И поесть не откажусь, только чуть попозже.

Последовательно фыркнув и хихикнув, мадемуазель Ульяна Вожина непринужденно плюхнулась на колени к любимому дядюшке, вызвав у того невнятный звук — по всей видимости, искреннего восторга.

— Уля.

— М-да?

— Ты уже взрослая девочка…

— Да-да-да. Я помню, что девице моего положения и возраста неприлично так себя вести. Но могу я хотя бы дома немножко расслабиться и не быть чопорной букой?

— Я люблю тебя такой, какая ты есть, Плюшка. Но позволь все же договорить: раньше ты была тоненькой и худенькой девочкой, которая целиком умещалась у меня на коленях. Ах, какие это были славные времена! Однако все течет, все меняется — ты выросла, вместе с тобой подросла и твоя попа…

— Хи-хи!..

— Которая, будучи с размаху приложена к моим старым больным ногам, запросто может их сломать.

После краткого мига задумчивости, медноволосая красотка потупилась, признавая за собой вину.

— Я понимаю, что в твоем институте как раз и учат, как правильно резать живых людей, назначать им невероятно-противные на вкус микстуры, ставить уколы и… Все такое прочее, вырабатывая в будущих медиках равнодушие к чужой боли.

Под мерно-сухим речитативом слов Ульяна сникла еще сильнее.

— Но подумай сама, что скажут в обществе, когда увидят меня на костылях? Я ведь молчать не стану, и сразу укажу на виновницу моих ужасных ран!

Не выдержав, воспитанница князя уткнулась ему в шею, скрывая пылающее румянцем лицо. Ее тонкие пальчики вцепились в мужской халат, а плечики несколько раз содрогнулись, словно бы она изо всех сил давила в себе рыдания…

— Ну, Плюшка, не все так плохо. В любом случае, имя обладательницы столь грозного оружия останется тайным — хотя я не гарантирую, что тобой не заинтересуются в Военном ведомстве. Опять же, мои приятели в Семеновском лейб-гвардии… Оу!

Как оказалось, девица-красавица давилась не слезами, а смехом, с каковым она и начала душить опекуна. Правда недолго: протестующе взвизгнув, Ульянка легкой птичкой слетела со своего насеста — хоть и выросла уже, а щекотки боялась по-прежнему.

— Кхем! Ты сегодня исключительно резва.

Поправив слегка перекосившийся жакет[1], студентка мединститута приземлила свое «грозное оружие» на подлокотник хозяйского кресла и многозначительно вздохнула:

— В прошлое воскресение Наденька Юсупова уговорила меня устроить в ее семейном особняке на Мойке просмотр новых комедий и рисованных фильмов. Еще присутствовали оба сына Зинаиды Николаевны, и Великая княжна Ольга Александровна с… Забыла, как зовут ее свитскую.

Подождав продолжения и осознав, что от него ждут хоть какой-то реакции, Александр едва заметно кивнул.

— Скажи, а младший сын Зинаиды Николаевны, он всегда… Такой?

— Какой?

— Ну?..

Поглядев на огонь, рыжеволоска чуть поморщилась от жара, исходящего из каминного зева.

— Возможно, мне и показалось, что… Юный Феликс пытался науськать на меня своего английского бульдога.

— Тебе не показалось.

Машинально поймав и пропустив меж пальчиками непослушный локон,