Читать книгу "Лучи смерти товарища Теслы - Артур Зеев"

самое, что и накануне — отчёт по форме писал, засиделся... В общем, стою, курю — и снова эта чертовщина. Решил взять Рому и тихо проверить. Дальше понятно...

— Да это-то понятно... Яков, неужели никто ничего не заметил?

— В том-то и засада. Опросил начкараула, послушал, что говорят в столовой. Никто не видел ни черта. Понимаешь, Клим, вообще ничего. Как будто мне два дня подряд кажется то, чего нет. Ну, один раз я бы поверил — но не два же дня к ряду! Не может такого быть, у меня с мозгами всё хорошо, умом я пока не тронулся. И не пил ни капли с твоего приезда. Чертовщина да и только...

Клим потёр подбородок. Не могло же им втроём примерещиться одно и то же? Нет, такое невозможно, вся мировая наука, да даже просто здравый смысл говорит, что так не бывает. Значит, версия коллективного помешательства отпадает. Тогда что? И почему диаметр этой штуки один в один с диаметром выжженного пятна? Главное — куда это делось?

За размышлениями дошли до караула. Солдаты своё дело знали — сразу лязгнул затвор «мосинки» и послышалось звучное: «Стой! Кто идёт?»

— Свои... Агнаров, Латыгин, Глебов. Смирно!

— Так точно, товарищ Агнаров!

Рядовые вытянулись по струнке смирно.

— Давно на дежурстве?

— Полчаса как. Сменили Ахметова и Смирнова, товарищи.

— Ясно... Видели что-нибудь необычное?

Караульные переглянулись.

— Никак нет! Самое необычное, товарищ Агнаров, это ваше появление, вот так вот, в ночи, из степи.

— А обычное что-нибудь видели? Хоть что-то?

— Никак нет! Тишина, темнота... Мы ладно, но Алтын бы учуял, услышал. А он, вон, под машиной дрыхнет.

Пёс, в самом деле, потянулся было, услышав шаги за шлагбаумом, но, стоило узнать голоса, завалился спать дальше. В будке ВОХРы зажглась керосинка — в окно высунулся начкараула, на всякий случай, с пистолетом в руке.

— Вольно! Степан, видел чего? Слышал?

— Никак нет! Товарищ Агнаров, я это, спал... Согласно распорядку — дозволено. Вы, если что...

— Да всё хорошо, спи. Мы так, проверяем...

Пошли дальше, к смотровой вышке. Оценив лестницу взглядом, Яков Иосифович вздохнул, но поковылял наверх, остальные следом. В тесноте, но все поместились. Дежурные на вышке, к изумлению офицеров, ничего не видели.

— Черти, спали? А ну колитесь!

— Никак нет, товарищ майор!

— Врёшь, паскуда...

Глебов одёрнул Латыгина.

— Роман, прожектором по песку водили, мы все это видели... Ну-ка, служивый, посвети вон туда.

— Так точно!

Луч света выхватил следы трёх человек на контрольно-следовой полосе около ограждения.

— Ах...

— Спокойно, это мы. Дай-ка мне прожектор.

— Так точно!

Клим попробовал выудить следы на песке, нашёл чьи-то и пополз лучом по ним вглубь пустыни. Наконец, упёрся примерно в то место, где нашли диск — как раз было натоптано.

— Вон там что-нибудь видели?

— Никак нет, товарищ следователь.

— Ни спички, ни огонька, ни блеска какого?

Солдаты в удивлении переглянулись и отрицательно мотнули головами. Яков Иосифович выругался и начал спускаться вниз, по ходу проклиная лестницы, колено и поляков. Спустившись, он перевёл дух и мрачно посмотрел на коллег.

— Либо мы все тут душевнобольные, либо чудеса. Первое сомнительно — пойдём проверять второе к Кебучеву. Пусть хоть в жопу себе этот диск засунет, но скажет нам, что это и откуда.

***

Кебучев открыл не сразу. Гавриил Платонович был в старомодной ночной рубашке ниже колен, которые носили лет так двадцать назад, в домашних мягких туфлях и с сеточкой на волосах. Глаза подслеповато щурились в слабом свете керосинки.

— Простите...

— Гавриил Платонович, дело есть. Срочное!

— Ох, ну тогда я поставлю чайник на примус.

Зашли, плотно закрыли за собой дверь. Кебучев подкрутил керосинку, чтоб стало светлее, и организовал чайник на примусе. С вопросительным видом уставился на ночных гостей.

— Ну-с, судари, с чем пожаловали? Только предупреждаю — коньяку на всех не хватит.

— Гавриил Платонович, давайте без этих ваших шуточек... В общем, вот. Полюбуйтесь. Что это может быть по-вашему?

Профессор с интересом взял из рук Агнарова блестящий диск. Повертел его в руках, постучал костяшкой указательного пальца, потёр, поскрёб ногтем. Подошёл к керосинке, подержал немного рядом с ней, попробовал через диск посмотреть на пламя. Потом снова потёр пальцами, приложил к щеке.

— Уверен быть не могу, но напоминает стекло. Похоже, не совсем чистое, такое делают для крупных матовых светильников, например, в Кремле я такие видел. Говорят, в метро такое будет, специально по указу товарища Сталина готовят... Но зачем вы мне это принесли посреди ночи и, что не менее интересно, откуда вы его вытащили?

— Об этом потом... И почему вытащили?

— Ну, форма идеального круга — похоже, диск сделали для витража или чего-то наподобие, чтобы вставить в раму... Меня только смущает отполированная поверхность — зачем она здесь? Стекло для витражей или светильников должно пропускать свет, а не отражать его.

Глебов не выдержал и встал со стула, прошёлся от одной стены к другой.

— Гавриил Платонович, а для чего можно использовать отполированное стекло?

— Ну, много для чего. Скажем, в прожектор добавить, чтобы свет отражался и больше луч был. Или, не знаю даже, применить при создании призмы Ньютона... Но зачем его делать круглым?

— Хороший вопрос...

Мужчины умолкли. Видно было, что Яков Иосифович ведёт спор с самим собой, рассказать всё Кебучеву или нет. Латыгин выглядел растерянным, он явно вообще не понимал, что происходит.

— Яков, расскажи.

— Клим, думаешь...

— Уверен. Он тут был. Да и ты сам слышал, что никто ничего.

Кивнув, НКВДшник кратко пересказал события текущей ночи и то, как и где был найден блестящий диск. Гавриил Платонович встряхнулся, заварил себе и гостям чай, после чего принялся неспешно помешивать сахар серебряной ложечкой. Наступила напряжённая тишина.

— И вы уверены, что он был там, где вы видели... ну, назовём это огнями Эльма?

— Да. Направление совпадает. Расстояние, на глаз, тоже.

— Очень, очень интересно. Дайте-ка мне его ещё раз.

Профессор взял диск и принялся разглядывать его нижнюю, не блестящую сторону. С неё ссыпалось немного песка — нижняя часть была шероховатой и матовой, густо облепленной песчинками.

— Это может показаться невероятным и ненаучным, товарищи...

— Гавриил Платонович, говорите, как есть.

— А как есть, наиболее здравое предположение, что мы с вами держим в руках фрагмент... как бы это сказать... запечённого песка. Даже не так.