Читать книгу "Тайный любовник - Патриция Гэфни"

Тем не менее Джек попал в точку, он ничего не имел против того, чтобы всю ночь обнимать теплое женское тело. Кроме одного: это должно было быть тело мисс Софи Дин, только ее видел он в своих мечтах.

4

Какое-то время Коннор держался, но в конце концов ежедневные девять часов борьбы со скалистым грунтом в духоте глубокого штрека довели его до полного изнеможения. В пятницу, когда Джек повторил свое приглашение пойти в таверну, он не стал отказываться.

Предложение провести вечер в «Святом Георгии» привлекало возможностью не только отдохнуть от демонстративного неумения Моры готовить и, наконец, поесть нормально, но и снова увидеть Розу, пусть на сей раз и одетую. Она оказалась полногрудой черноволосой девицей лет двадцати, немного косящей на один глаз и обладающей громким низким голосом. Она обожала хлопнуть посетителя по спине и громогласно расхохотаться над его или своей шуткой. Но с Джеком она, как заметил Коннор, вела себя иначе и голос у нее становился мягче, и прикасалась она к нему с большой нежностью.

Несмотря на то что они не прожили в Уикерли и недели, Джек успел подружиться с большинством завсегдатаев таверны. Многие из них работали на «Калиновом» и «Салеме», остальные были фермерами, арендовавшими землю у лорда и леди Мортон, высокородных обитателей особняка Линтон-грейт-холл в Уикерли. В таверне к братьям Пендарвис относились с дружеской теплотой, и, хотя они недавно появились в деревне, где редко видели новые лица, и возбуждали всеобщее любопытство, никто не лез к ним в душу с расспросами, не держался с ними настороже из-за того, что они чужаки. По своему опыту Коннор знал, что тон отношению к новым людям в небольших провинциальных деревушках задают местные помещик и священник. В случае с Уикерли это были Себастьян Верлен, граф Мортон, и Кристиан Моррелл викарий церкви Всех Святых, человек, которого Коннор на прошлой неделе ошибочно принял за мужа Софи Дин. Коннор слышал, что завсегдатаи таверны часто называют имена викария и графа, причем с неизменным почтением и благожелательностью.

– О да, викарий прекрасный человек, – высказался Трэнтер Фокс и пустился в пространные воспоминания о том, как однажды его придавило обломком сломавшегося механизма на глубине в четыреста футов и все его бросили, потеряв надежду вытащить. Коннору, которому Трэнтер не раз рассказывал об этом, пришлось снова выслушивать историю о том, как преподобный Моррелл оказался единственным, у кого достало смелости пробраться к Трэнтеру, и как священник молился за него и пел вместе с ним гимны, пока свод штольни, где они оказались словно в ловушке, не обрушился им на головы. «Это было просто чудо, когда осевший свод надавил на угол станины, она приподнялась, и я освободился. Настоящее чудо, черт меня побери!» Мужчины, собравшиеся вокруг погасшего очага в длинном, с низким потолком, прокуренном зале таверны, согласно закивали головами, вяло поддакивая, из чего Коннор заключил, что они слышали эту историю еще чаще, чем он.

– А скажи, Трэнтер, почему ты не пошел сегодня на чтения? – ехидно спросил Чарльз Олден, работавший на «Калиновом» на паях. – Ты же знаешь сегодня вечером должны быть чтения.

Раздался всеобщий смех, Коннор был удивлен, когда коротышка-корнуоллец уткнулся носом в кружку с элем, скрывая смущение.

– Что за чтения? – поинтересовался Коннор.

– Да у викария, по пятницам, – живо откликнулся Олден. – Сам он это придумал, а может, его жена, не помню точно, только каждую неделю кто-нибудь читает вслух всем, кто захочет послушать.

– И что они читают?

– Да разное. Один раз миссис Моррелл читала о парне, который годами делал подкоп, чтобы сбежать из тюрьмы.

– «Граф Монте-Кристо», – помог ему Трэнтер. – Потрясающая книга, скажи?

– Совершенно потрясающая, – согласился Олден, делая знак Розе принести еще эля.

– А кто читает сегодня? – полюбопытствовал Джек.

– Не кто иной, как наша мисс Софи, – сообщил Муни Донн, ткнув Трэнтера локтем. Трэнтер отшатнулся и набросился на него с руганью, вызвав дружный хохот окружающих.

– Ладно, Трэнтер, не стесняйся. Все знают, что ты неравнодушен к мисс Дин.

– Ничего подобного. Ради всех святых, Чарльз, заткнись, олух ты царя небесного.

Олден довольно хохотнул.

– Сейчас, в эту самую минуту, она читает книжку своим нежным голоском так, что дрожь пробирает, правда? Что, не пробирает? Почему бы тебе не пойти послушать, Трэнтер?

– Потому, что мне неинтересно, – с достоинством ответил Трэнтер. – Эта книга не для меня, если хочешь знать. Там все о бабах; говорят, ее даже написала баба.

Это звучало разумно; мужчины, попыхивая трубками, важно закивали в знак одобрения.

Всю прошлую неделю Коннор видел Софи лишь мельком, рано утром или в конце рабочего дня, и неизменно издалека, без уверенности, что и она замечает его. Правда, однажды он поймал ее взгляд, и ей ничего не оставалось, как коротко кивнуть, здороваясь с ним. Воспоминание о том мгновении, когда на ее лице мелькнуло выражение интереса, секунду спустя исчезнувшее и сменившееся деланным безразличием, жгло его до сих пор.

Он поднялся.

– Что, уже уходишь, Джек? – удивился Джек. Чем больше он пил, тем розовее становились его впалые щеки и тем здоровее он выглядел.

– Ухожу. Не засиживайся долго, – небрежно бросил Коннор, тронув его за плечо. – Слишком здесь накурено, а это вредно твоим легким.

– Ты прав. Только допью последнюю кружку и тоже уйду, – пообещал Джек, но Коннор знал, что брат будет сидеть до тех пор, пока трактирщик не закроет свое заведение.

– Куда это ты собрался так рано? – захотел узнать Трэнтер.

Коннор бросил на стол шиллинг.

– Появилось настроение почитать хорошую книгу.

Джек фыркнул.

– Можно было заранее догадаться. Даже один вечер не можешь посидеть спокойно, ничего не делая. Положение хуже, чем я думал! Смотри, зрение испортишь!

Коннор уже в дверях обернулся.

– Сдается мне, что не стоит упускать такой шанс, – многозначительно бросил он и вышел в темноту.

* * *

– «Люби я вас меньше, я только бы и говорил вам о своей любви. Но вы знаете меня. Никогда я не говорил ничего, кроме правды. Я укорял вас, читал наставления, и вы относились к упрекам моим и назиданиям снисходительно, как не смогла бы никакая другая женщина в Англии. Будьте терпимы и к тому, что я скажу вам сейчас, дорогая Эмма. Я, возможно, не сумею найти красивых слов, но не сомневайтесь в моей искренности. Видит бог, я был не слишком романтичен в проявлении своей любви. Но вы понимаете меня. Да, вы видите и понимаете те чувства, которые я питаю к вам, – и ответите взаимностью, если сможете. А пока я прошу лишь об одном – хоть однажды услышать ваш голос».

Софи взглянула поверх книги на своих слушательниц. Двенадцать женщин устремили на нее полные ожидания глаза; по их лицам блуждала мечтательная улыбка. Объяснения были не нужны: прочитав несколько сот страниц, на что ушло пять пятничных вечеров, они наконец подошли к самому главному и прекрасному моменту в романе: исполнению (конечно, фигурально выражаясь) заветных чаяний двух нежно любящих сердец, Эммы Вудхаус и мистера Найтли. Глаза женщин, сидевших на длинных скамьях в молитвенном зале дома викария, затуманились: дамы явственно представляли себе любовную сцену, о которой им читала Софи. Большего эффекта она не могла желать. Софи тайком облегченно вздохнула, хотя «Эмма» была одним из ее любимых романов, поначалу она несколько опасалась, что дамы Уикерли не вполне одобрят гордую и довольно своенравную героиню.