Читать книгу "Охотники за курганами - Владимир Николаевич Дегтярев"

обитает личный представитель известного в Венеции да и во всей Европе антиквара Ушера Купермана. Жид Мойша. Дошлый Мойша живет в каменном доме на Виа де Венедори, но собирает древние вещи для самых влиятельных владык Европы в самых темных и грязных притонах венецианской гавани.

Колонелло тронул рукой плечо купца, чтобы ждал, а сам прошел в чистую залу кабачка. У единственного окна и точно сидел доверенный человек Купермана — жид Мойша. За его стол никто никогда не садился без спроса, ибо коробчатый стол был не стол, а лавка ростовщика, менялы и скупщика краденого.

Колонелло уверенно сел напротив Мойши.

— Ой-ой-ой! — замахал тот руками. — Колонелло! Тебя ищут с ночи до утра и с утра до ночи! И сбиры со шпионами Совета Двенадцати два раза уже были здесь! Отойди от моего стола, хапес, а то меня заберут вместе с тобой!

Колонелло с удовольствием кольнул острием шпаги икру правой ноги притворщика. И без слов выложил перед евреем золотого оленя.

— Пять цехинов дам, — глянув на золото, прогундел ростовщик и потянул фигурку к себе.

— Пятьсот цехинов. И то мало! — Грозно шепнул Колонелло и пошарил концом шпаги ногу еврея. Но тот уже успел поджать ее. — Фигурка пришла из страны, что лежит далеко на Восток от Московии. В землях неведомых. Клянусь честью, твой ушлый и подлый хозяин — Ушер Куперман — даже не видел таких изделий!

— Видел, — совершенно спокойно ответил еврей, — это золото скифов. Да, оно редкое. Но я не держу здесь набора алхимика и колб, чтобы проверить, не свинец ли ты позолотил, Колонелло, чтобы обмануть бедного иудея. Десять цехинов, моя последняя цена!

Колонелло опешил. Что, купец-московит солгал ему? Про золото скифов, точно, слышали многие. Но кто его видел и взвешивал? И откуда в земле скифов золото? Когда, говорят, там только трава и кости павших животных! Может, и правда, в земле скифских курганов на северном берегу Русского моря лежит позолоченный свинец? Ведь половина золотых монет в Венецианской республике, что имеют оборот среди темных людей, есть свинцовые оттиски чекана, покрытые золотом!

Рука русского купца вырвала у ростовщика золотого оленя.

— Скифы жили от пределов государства Хина до пределов земель хунгарских и регинских! — тяжело, с передыхом заговорил московский купец. — И ваш город, Венедия, стоит на стволах дерева лиственница, что доставлены сюда из пределов Сиберии! Пойдем, Колонелло! Продавать эту вещь я не хочу. Я дарю ее тебе. Возьми.

— Но на золото этого пейсатого жида мы могли бы найти тебе врача!

— Лекарь мне не поможет. Особливо иноземный, — сказал купец. И непонятно добавил: — Эх, в баньку бы сейчас! Да квасу последний ковш внутрь! И уходить бы не страшно. Пойдем, я расскажу, где водятся эти золотые звери.

И купец рассказал. Как сбиваются по весне в далекой стране Сиберии приоружные шайки бугровщиков и едут на много миль от родных мест, ищут курганы древних народов. Как их, эти курганы, копают. И собирают золото, серебро, драгоценные камни прямо с костей покойников. Спокойным ужасом несло от купца, когда он растолковывал Колонелло, как надо разбирать кости людей в глубокой и темной яме, чтобы отыскать в рассыпчатой земле драгоценности.

Краем глаза Колонелло заметил, что сучий сын Мойша шепчется с хозяином подземного кабачка «На галере». Явно, велит позвать сбиров, гадский гад!

— Спрячь эту фигуру и никогда не меняй ее на деньги, — закончил свой рассказ купец-московит. — У тех народов, что уже давно засыпаны и забыты, этот олень приносил удачу. Я скажу тебе — какую удачу. Сердце мое колотит не в такт. И замирает в горле. Отходить начинаю… Скажу последнее… Фигура оленя — это придаток карты. Найди карту

Сиберии, хорошую, арабскую карту, и приложи на нее оленя. Где сойдутся рисованные на карте реки и горы, говорят знающие люди, будет нарисовано озеро названием… забыл озеро. Найди то место… у озера, которое обозначено копытом вытянутой ноги золотой фигуры. Там — клад… Огромный клад… золото, серебро… камни… и еще…

— Чей клад? — потряс купца Колонелло. — Кому его собирали? Кто собирал?

Купец вдруг замолчал. Его лицо стало синеть. Колонелло вспомнил, что в запашном, потайном кармане всегда носит спирт на опиуме, изготовленный для него Парацельсом. Этот настой вырывал из лап смерти любого человека. Только на пять минут, но — вырывал.

Колонелло выхватил из потайного кармана серебряный пузырек, сорвал пробку и влил всю жидкость в горло купца. Тот хрипанул, и глаза его изумленно открылись.

— Ты еще здесь, на земле, — сообщил умирающему Колонелло, — говори про клад! Чей клад? Кто охранитель?

— Клад? — напряг глаза купец — А!.. Это ты, Колонелло! Клад… этот собирали богам… Лет, почитай, тысячу назад. А то и две тысячи… Да боги, видимо, про него забыли… Или он им пока не надобен. Да, вот что крепко помни… тамошние люди… язычники, станут тебе говорить — взял, мол, клад в охрану дракон с огненным языком в пасти… Этому не верь… Но, ежели укажут, где в горе прячется дракон, — лучше туда не ходи… все!

Купец неплотно прикрыл веки. Потом открыл их снова.

— Колонелло… раз ты, чужак, меня хоронишь по совести и чести людской, а мои товарищи пожалели для меня две тысячи цехинов… чтобы вернуть долг… отомщу им. Укажу тебе путь спасения. Следуй ему… Видишь человека в одежде каменщика?

Колонелло чуть скосил глаза, ибо и здесь, в кабачке, даже днем могли обретаться шпионы Совета Двенадцати. Худой человек, видом простолюдин, медленно поглощал жидкое варево из рыбных остатков.

— Это католик… Иезуит, — из последних сил шептал московит. — Он мне предлагал помочь и даже вернуть меня на Родину. Только я отказался. Я — человек православной веры. Да и плата больно высока. Предательство веры и народа. Попробуй с ним столковаться. Ты парень еще здоровый. И ловкий. Эти азуиты, конечно, помогут тебе попасть в Сибирь. А уж там, если захочешь, всегда от них затулишься. Скроешься.

Тут купец забормотал непонятно, но ритмично, и Колонелло понял, что тот молится. Когда молитва кончилась, кончился и купец.

Не мешкая временем, Колонелло уплатил хозяину кабака серебряную франкскую монету за кусок железа. Привязал железо к теплому еще телу и проводил тело купца до потайного бездонного колодца, где ему придется упокоиться навсегда. С миром, без якорного посмешища.

А вернувшись в зал, Колонелло обнаружил за своим столом иезуита в одежде каменщика.

— Помолимся, брат, — обратился к нему худой и глазастый человек с резным лицом и тонкими