Читать книгу "Царица Теней: возвращение Персефоны - Инна Ласточка"

сыном.

— Думаешь, все смертные достойны этого? Думаешь, мы можем приводить на Олимп, кого вздумается?

— Мама не КТО ВЗДУМАЕТСЯ! — Макс не любил, когда на него давили, и он уже не был ребёнком, чтобы молчать. — Просто ты всё ещё сохнешь по Афродите, и мама тебе не нужна! Можешь врать себе, но говорить, что она не достойна, не смей! — только когда эти слова сорвались с губ, Макс опомнился.

Над отцом и сыном повисло тяжёлое молчание, которое первым нарушил Гефест.

— Ты прав, — тихо сказал он, — но твоя мать тоже мне очень дорога. Я люблю её всем сердцем за то, что она хорошая, добрая и… смелая. Знаешь ли ты, как тяжело любить и терпеть бесконечные измены, и как прекрасно быть любимым и единственным, даже если не любишь сам? Эрос жесток, но мы более жестоки к самим себе… Твоя мать смертная, я не хочу тревожить её покой, я не хочу нарушать уклад вещей, к которому она привыкла. Мы не можем отобрать у неё смерть, Максимиллиан, понимаешь?

— Не будем об этом, — Макс ненавидел споры о матери, но и не мог представить, что её не станет, что он будет жить до скончания времён на земле, а она в царстве Теней, во мраке и ужасе. Чёртово царство Теней! Оно, видимо, решило забрать всех его женщин!

— Не будем, — согласился Гефест. — Тогда скажи, что это за предосторожность? Зачем тебе машина? Ты не мог переместиться сразу от барьера? Или… — он вдруг усмехнулся собственной догадке, — боялся, что я тебя не жду?

Макс покосился на него и взволнованно расстегнул ворот рубашки.

— Я пришёл за ответами, а вместо этого оскорбил тебя. Прости.

— Ответами? — Гефест задумался. — Слышал, «Протект» провалил миссию ещё до её начала? Столько веков существования, чтобы, в конце концов… я не удивлён, — он вскинул густые брови, — неужели пришёл просить убежища, несостоявшийся хранитель?

— Я думал, ты знаешь, что Зевс ещё не принял решения насчёт «Протекта». Пока никто не наказан, только Клессандра отправилась в Атлантику, чтобы встретится с отцом… Вообще-то я пришёл по другой причине. Как мне найти Гекату?

— Гекату? — Гефест внимательно посмотрел на сына и вдруг рассмеялся. — Гермес её супруг, не я. У него и спрашивай.

— Он занят, я не смог дозваться его в храме. Скажи, где она?

— Геката сейчас не лучший собеседник. Боюсь, она не на той стороне и находится в самом защищённом месте мира… — Гефеста осенила страшная догадка. — Ты собрался спуститься к Аиду?

— Да. Я хочу забрать Элину, вместе мы сможем найти способ оправдать её.

— Глупец! Женщины опасны, а если не любят тебя, опасны вдвойне. Ты заберёшь из царства Теней не Элину, а Персефону… Знаешь ли ты, что значит для Аида Персефона? Знаешь ли ты, что подписываешь себе смертный приговор?

— Мне надоели эти байки! Аид не знает ни любви, ни сострадания, и она не может любить его — что тогда, что сейчас, он забрал её силой. Я не позволю истории повториться, и Зевс должен понимать, что мы не можем винить Элину в случившемся! Мне нужна Геката, только она…

— Геката не поможет тебе! — перебил Гефест. — Если ты столь настойчив, можешь спросить у братьев-анемов совета, но знай, что ты совершаешь большую ошибку. Ты молод и горяч, оттого глуп, Максимиллиан. Чтобы понимать происходящее, нужно не смотреть, но видеть. И однажды ты увидишь… — Гефест встал и тяжело поплёлся к кузнице, — может быть, даже раньше, чем того желаешь.

Максим понял, что отец не намерен продолжать разговор, но он уже получил ответ. Нить судьбы вела его на дальний север, к первому и самому старшему из братьев-ветров. К северному Борею.

***

— Тебе опасно покидать дворец! — разгневанный Аид втолкнул Лину в спальню, где совсем недавно она проснулась, вошёл следом и закрыл дверь. — Я уже понял, что тебя не готовили к церемонии, но образование полубогов ты должна была получить! Ты понимаешь, где оказалась?

— Мне плевать, где я! Я знаю только, что это место мне не нравится! — она обернулась к нему с горящими от гнева глазами, однако гнев этот не был прежней яростью богини, он был обидой Лины. Обидой, приправленной страхом и болью. — Я хочу уйти! — Лина пошла к двери, подтверждая свои слова действием.

— Нет!

Аид сделал шаг в сторону и заслонил дверь собой. Только голос и глаза сейчас выдавали его истинную суть, в остальном он выглядел как смертный мужчина — неординарный, сильный, привлекательный, но всё же просто мужчина.

Лина глубоко вздохнула и подняла на него взгляд. Она никогда не чувствовала такого раньше — злость, заставляющая желать как можно больнее уколоть своего обидчика, вывести из себя так, чтобы он вышел из комнаты и, наконец, оставил её в покое.

— А что? — ехидно заметила Лина. — Боишься за меня, Владыка? Это лишнее. Я могу за себя постоять.

— Я беспокоюсь не за тебя, — ответил он. — Мы правим царством Теней, а значит, отвечаем за тени, которые идут с ладьи Харона к Залу Судеб, мы в ответе и за самого Харона, и за тех, кто живёт на границе царства и на Пустынных землях. Их безопасность меня беспокоит. Ты не контролируешь себя и поэтому останешься во дворце.

— Мы? Останешься во дворце? — проговорила Лина задумчиво. Она прошла в сторону от Аида к изысканному зеркалу и столику со шкатулками, маслами и расчёсками, провела пальцем по спинке кресла, тронула рукой одну из алмазных подвесок на подставке. — Ты прав, Владыка. Меня ничему не учили, меня не посвящали даже в азы, потому что до знакомства с тобой я не обладала ни способностями, ни силой. Я была никем, но теперь уверена, что тогда я была самой собой. И мне хочется остаться собой, — Лина снова повернулась к нему и уверенно посмотрела в глаза. — Я не твоя собственность, ты не имел права уводить меня, ты не имеешь на меня никаких прав.

— Персефона… — Аид попытался перебить её, но только раззадорил ещё сильнее, и она повысила голос.

— Я Элина! Неужели ты, Владыка, не подумал, что я могу быть приманкой, червяком на крючке для большой рыбы? Той единственной, кто освободит тебя только для того, чтобы спуститься в царство Теней и убить по приказу Зевса?

Аид несколько секунд внимательно рассматривал её лицо, затем его губы тронула лёгкая улыбка.

— Ты не сделаешь этого, Персефона. Ты уже этого не сделала.

— Излишняя уверенность погубила многих богов. Считаешь, ты исключение? Думаешь, если во мне зерно её души, то я Персефона?

Он нахмурился и повёл подбородком, словно