Читать книгу "Танго с тенями - Людмила Ватиславовна Киндерская"

глаза и глубоко вздохнула:

— Послушай, Жанна. Я пришла, чтобы попытаться разобраться в том, что произошло.

— А чего там разбираться? Бедная Федотова решила сходить в твой салон сделать процедуру. Сама себе она же не может ее забацать. Ты Альбинку узнала, ну и прикончила конкурентку. Я уже и в полиции это сказала, и всем клиентам говорю, чтоб знали, — Жанна закинула за щеку конфету из коробки, стоящей на столе, и ухмыльнулась.

Она испытала огромное удовольствие, видя, как на минуту растерялась Кречетова. Жанна вообще любила, когда ее боялись, любила чувствовать зависимость других людей. Вот и сейчас Наталья будет заискивать перед ней, предлагать различные варианты «содружества». Посмотрим, как она будет выкручиваться. Но произошло совсем не так, как она думала.

— В таком случае, — Кречетова встала, — я тоже доложу полиции свою версию.

Она взялась руками за край стола и наклонилась к Верховой.

— Дело было так: Федотова пришла в «Поэтику» устраиваться на работу, а заодно собиралась переманить из «Ласки» еще нескольких мастеров. Ты об этом узнала и прикончила беднягу.

— Ты дура?! — заорала Жанна. — Зачем ей менять шило на мыло?! Альбинка нормально зарабатывала в моем салоне.

— Ну конечно! Твой салон уже давно филиал «Поэтики», — Наталье захотелось сделать Верховой больно. Еще бы, после того, что она увидела в «Ласке».

Жанна вскочила со своего места и взвизгнула:

— Ты что, ополоумела?! Какой филиал?

— А такой. Выйди в фойе и внимательно посмотри: форма мастеров слизана с «Поэтики», выкладка товаров — тоже, мебель расставлена так же. Даже название процедур в прейскуранте такое же.

— Это ты с меня все слизала! — продолжала кричать Верхова. Ей хотелось выдать что-нибудь очень обидное, но она не могла сообразить, что именно.

— Ну конечно! Название этих процедур придумывала я лично. Вон «Молоко Клеопатры», «Сказки Шахерезады», «Шоколадное блаженство»… Я иду в полицию, и ты так просто не отделаешься. Я сумею за себя постоять, — и Кречетова, дернув головой, пошла к двери.

Верхову перекосило от злости, и она швырнула вслед уходящей конкурентке массивную вазу, очень красивую, с перламутровыми вставками и золотым напылением. Та вылетела, словно молот из рук метателя, и с силой ударила Кречетову в плечо. Наталья взвыла и, потеряв равновесие, вывалилась в коридор. От двери врассыпную кинулись девчонки, и через несколько секунд в фойе не осталось ни одного человека.

Наталья поднялась с колен и стала рассматривать порванные колготки. Верхова застыла. Зачем она сорвалась? Теперь эта чертова баба расскажет обо всем в полиции! А впрочем, она всегда была такой. Импульсивной. Психичкой, как говорил о ней бывший муж. Действия опережают мысли.

Кречетова, хромая, вернулась в кабинет. Верхова стояла у стола, воинственно подняв голову, но ей было очень не по себе. «Что еще может выкинуть эта идиотка?»

А «идиотка» огляделась по сторонам и уставилась на планшет, лежащий на столе. Подняла глаза и глянула на Верхову. Их взгляды схлестнулись, на секунду застыли, разошлись и метнулись вниз, к айпаду. «Не может же она…» — это все, о чем успела подумать Верхова. В то же мгновение Наталья схватила планшет и метнула в стену.

Верхова издала какой-то квакающий звук и бросилась ему наперерез, почти поймала гаджет, она даже почувствовала, как пальцы ухватили его металлический бок. Но он шелково скользнул по коже и сорвался вниз. Время замедлилось, и Жанна увидела, как серебристый красавец с яблочком на крышке летит на пол, ударяется о него углом и падает плашмя, вырывая шнур из зарядного гнезда.

Наталья развернулась и ринулась вон из кабинета. «Уничтожу, — подумала Верхова. — Я ее уничтожу. Разгребусь со своими проблемами и возьмусь за "Поэтику". Или я буду не я!»

Глава 11

Наташа выскочила на улицу, добежала до машины и, не разогрев ее, резко газанула с места. С неба сыпалось что-то непонятное, то ли снег, то ли град, какая-то снежная крупа — холодная, колючая, злая. Острые ледяные комочки молотили по капоту. После приземления на железную поверхность машины крупинки сразу подхватывал ветер, закручивал в маленький вихрь, бросал в стекло, делая дорогу впереди совершенно непроглядной.

Наташа всегда любила зиму. Лето… Что лето? Все понятно, конкретно и скучно. Неизвестно почему, но летнее буйство красок и какофония звуков оставляли ее совершенно равнодушной.

А вот зима… Она похожа на человеческую жизнь: то снег, то дождь, то поземка, то метель, то буран… Выглянет солнце, и засверкает снежное покрывало, наброшенное на землю, сотнями тысяч алмазов. Да так, что ослепнуть можно. И тишина… «Белое безмолвие», как назвал эту картину Джек Лондон. Лучше и не скажешь.

А когда солнце падает в серую мглу, алмазы глушат свой свет до лучших времен и прикидываются обычными минералами. Если очень холодно — снег легкий, воздушный, рассыпчатый. При малейшем порыве ветра он поднимается вверх взлохмаченными столбиками, делающими в воздухе между собой рокировку.

Если температура воздуха повышается, снег становится тяжелым, серым, ноздреватым. В предчувствии скорой кончины снежинки в ужасе липнут друг к другу, надеясь продлить агонию своего существования.

Наташа очень ярко запомнила три момента, связанных с зимой.

Первый — ей пятнадцать, она едет, съежившись, в ледяном вагоне трамвая, пытаясь монеткой отогреть в замерзшем стекле маленький кружочек, чтобы увидеть мир за окном.

Второе воспоминание — она бежит на каток. Через плечо перекинуты ботинки с прикрученными к ним коньками-«хоккейками», связанными за шнурки. Она очень тревожится по поводу стремительно опускающегося столбика термометра. И не потому, что холодно, а потому, что каток работает только до минус двадцати.

И третье, самое яркое, — ей семнадцать лет, она спешит на дискотеку. Колени в тонюсеньких колготках щиплет от холода, а она идет под руку с двумя кавалерами. Оба в нее немного влюблены, а она в них нет. И от этого весело и щекотно где-то в области желудка.

С тех пор, как только начинались первые морозы, у нее сразу всплывали воспоминания «старины глубокой» и возвращалось чувство дрожи под ложечкой. Правда, не такое яркое и сильное, как когда-то, но все-таки.

Но сегодня, несмотря на снежные вихри, никакого приятного волнения Наташа не ощущала. На душе было хуже некуда. Оттого, что она так ничего и не узнала об убитой девушке, оттого, что приняла участие в этом мерзком скандале, и оттого, что было больно, в конце концов. Ну и унизительно, конечно.

И еще. Наташа сказала Верховой, что «Ласка» напоминает филиал салона «Поэтика». Сказала просто так, чтобы посильнее ее уколоть. Но ведь и правда напоминает! Интерьер похож, это бог с ним! Но вот процедуры… Наташина массажистка Зоя раньше работала в Израиле