Читать книгу "Гонщик - Дмитрий Николаевич Матвеев"

Не знаю, удастся ли вам сделать хороший снимок, но будьте наготове.

— Будьте покойны, Владимир Антонович, я мигом изготовлюсь. Пластинка уже заряжена в аппарат, так что пары минут мне будет вполне довольно.

— Ну, тогда вперед! — кивнул я и уверенно распахнул дверь.

В конторе было полно народу. Я заметил того рыжего веснушчатого парня, который помог мне два дня назад. Он тоже увидел меня, приветственно махнул рукой, но подходить не стал: вернулся к беседе с высоким сухопарым мужчиной в полувоенной одежде: сапоги, галифе и китель без погон. Лицо его, породистое, жесткое, с резкими чертами, вызвало в памяти фразу о твердом нордическом характере. Наверняка это тот самый Клейст. Ну а его подчеркнутое игнорирование моего присутствия говорило о том, что отношения с ним у моего предшественника… как бы это мягко выразить… сложные. Но не в моих правилах навязываться, тем более, что сослуживцами очень скоро мы быть перестанем, и дорожки наши разойдутся в разные стороны.

Обилие публики, видимо, было связано с национальным ежемесячным праздником — днем получки. Люди по одному заходили в кабинет, на солидной двери которого была прикреплена табличка: «Т.Ф. Маннер. Управляющий». Спустя недолгое время люди выходили обратно и либо сразу двигали на выход, либо, что случалось чаще, задерживались в помещении конторы. Надо думать, все уже были в курсе моего грядущего увольнения и жаждали увидеть финальную сцену этой потрясающей драмы. Что ж, я им предоставлю такую возможность.

Посматривали люди и на Игнатьева, но вслух ничего не говорили. Тот со своей треногой встал так, чтобы никому не мешать, и старательно прикидывался ветошью.

В ожидании своей очереди я подошел к столу, за которым сидела, колотя по клавишам пишущей машинки, единственная дама в конторе. По всей видимости, та самая Люсьена, о которой давеча шла речь.

— Добрый день, господин Стриженов, — равнодушно произнесла она. Извольте поставить свою подпись.

С этими словами она протянула мне два листа бумаги. Я быстро их просмотрел. Это было соглашение о расторжении контракта по инициативе работодателя. Дата стояла позавчерашняя. Что ж, сумма в расчете будет на пару рублей меньше. Я взял со стола перо, обмакнул в чернильницу и быстро вывел сложный росчерк сперва на одном листе, потом на другом. Ради этих двух закорючек я вчера перед сном убил не меньше двух часов, пытаясь сперва просто написать хоть что-то на листе не слишком качественной бумаги, а потом подделать собственную подпись, тщательно копируя все положенные завитушки, которые были изображены на бумаге с контрактом. Забрав и просушив свой экземпляр, я спрятал его во внутренний карман сюртука и вернулся к ожиданию беседы со своим теперь уже бывшем шефом.

Ждать пришлось довольно долго, но, наконец, дошел черед и до меня. Тяжелая дверь кабинета отворилась без скрипа, я сделал два шага вперед и остановился перед столом, за которым восседал, судя по всему, сам Т.Ф. Как-то так вышло, что я так и не удосужился запомнить имя-отчество начальства. Но теперь, надо полагать, в этом и вовсе не было смысла. Пока управляющий копался в ящиках своего стола и перебирал какие-то бумаги, я получил возможность как следует разглядеть этого человека.

Маннер оказался толстячком с круглым одутловатым лицом, пухлыми щеками, маленькими комичным усиками и большой сверкающей плешью. Одет он был в шикарный костюм-тройку, явно шитый на заказ у дорогого портного. На коротких толстеньких пальцах сверкали перстни. И камни в них явно были настоящими, в отличие от тех, что я видел у моих соседей по пансиону.

Какого-то конкретного плана беседы я заранее не составлял, положившись на импровизацию. И уже здесь, в конторе, глядя на собравшихся людей, у меня возникла идея. Состояла она в том, чтобы, во-первых, сделать разговор достоянием общественности. А во-вторых, оставаясь самому в рамках приличий, будучи до омерзения вежливым, раскрутить и без того несдержанного управляющего на эмоции, заставить выйти из себя и допустить какую-нибудь пусть небольшую, но достаточную для почтеннейшей публики промашку. Главное, чтобы это зафиксировала пресса и сформировала у почтенной публики соответствующий образ.

И вот я стоял у стола в ожидании, когда этот самый разговор начнется. Но Т.Ф. явно не хотел обращать на меня внимание, так что пришлось напомнить о себе, позаботившись, чтобы мои слова были слышны во всей конторе:

— Господин Маннер, вы так и будете старательно игнорировать мое присутствие?

Маннер поднял голову и уставился на меня с таким выражением лица, словно видел впервые. Я же в ответ широко улыбнулся и в свою очередь принялся пристально глядеть управляющему точно в переносицу. Тот, видя, что меня таким приемом не прошибить, грозно рявкнул из-за стола:

— Какого черта приперся? Пошел вон! Ты уволен!

Видимо, этого должно было хватить, чтобы мой предшественник в панике скрылся куда-то далеко в неизвестном направлении. Я же в ответ улыбнулся еще шире, подтянул поближе кресло для посетителей и уселся в него, закинув ногу на ногу. Во время этих манипуляций я украдкой глянул на дверь. Все в порядке, между дверью и косяком оставалась щель вполне достаточная, чтобы вопли Маннера слышала вся контора и, что гораздо важнее, мой новый приятель журналист Федор Игнатьев.

Видя, что горлом меня не взять, мой визави переменил тактику. Он откинулся на спинку своего кресла и уже спокойней произнес:

— Ну чего тебе еще надо? Люсьена тебе бумаги выдала?

— Выдала, — подтвердил я.

— И чего ты теперь от меня хочешь?

— Как чего? Своих денег.

— Каких еще денег?

Недоумению Маннера, казалось, не было предела.

— Что значит, каких? Честно заработанных. Я отработал в товариществе «Успех» весь месяц без двух дней. Так что мне причитаются сто двенадцать рублей.

— Что-о-о? — взвился толстяк. — Ты угробил новейший мобиль, позорно продул гонки и у тебя еще хватает наглости говорить о деньгах?

Честное слово, в театре господину Т.Ф. без разговоров отдали бы роль Мефистофеля. Он состроил такую свирепую рожу, что выглядел буквально воплощением Фобоса.

— Не преувеличивайте, господин Маннер. У мобиля был лишь слегка поврежден кузов и разбито ветровое стекло. Я уверен, что уже часа через три все было исправлено, да так, что и следов невозможно найти. И, кстати, извольте выражаться повежливей. Вы, все-таки, не на базаре.

Управляющий побагровел.

— Да ты знаешь, сколько денег ушло на ремонт?! Твоей годовой зарплаты не хватит, чтобы покрыть причиненные тобой убытки! Не говоря уже о проигранном заезде. Радуйся, что я не заставляю тебя отрабатывать причиненный ущерб!

Лицедействовал Маннер просто замечательно. Я аж залюбовался и чуть не зааплодировал. Если бы не фото в газете да инсайдерская информация