Читать книгу "Сильнодействующее средство - Эрик Сигал"

— Может, вас подвезти?

— Нет, сержант, спасибо. Мне надо собраться с мыслями.

Лиз мужественно встретила трагическое известие. Сказала лишь, что не должна была разрешать мужу садиться за руль.

— Но ведь он такой упрямый! Ты же знаешь!

— Она взяла Адама за руку и горячо сжала ее.

— Приходится привыкать к тому, что такое иногда случается.

«Да, — отрешенно подумал Адам. — Но почему именно с Максом? С этим святым человеком? Это несправедливо!»

Лиз позвонила своей ближайшей подруге, и та с готовностью вызвалась побыть с ней, пока Адам займется организацией похорон. Поскольку речь шла о дорожной аварии, то сначала надо было дождаться результатов вскрытия.

В шесть часов позвонил Эли Касс из пресс-службы университета и спросил о некоторых деталях, необходимых ему для того, чтобы отправить сообщения в «Бостон глоб» и некоторые информационные агентства. Эли был рад, что есть человек, который мог уточнить список ученых наград Макса Рудольфа.

— Декан Холмс говорит, что Нобелевская для него была лишь вопросом времени, — заметил он.

— Да, — машинально ответил Адам. — Его можно назвать ведущим иммунологом мира.

В гостиной сидели Лиз и семейный адвокат Морис Отс.

— Я бы не стал так скоро говорить о завещании Макса, — словно извиняясь, сказал тот, — но дело в том, что он категорически не хотел, чтобы на похоронах звучали какие-нибудь речи. По сути дела, он вообще не хотел никакой панихиды. Во всем остальном завещание очень простое. — Он помолчал, потом, глядя на стоящего в углу высокого доктора с бледным лицом, добавил: — Вам он оставил свои золотые часы на цепочке.

— Сейчас принесу, — предложила Лиз.

— Нет, нет, — остановил Адам, — еще успеется.

— Ну пожалуйста, — попросила Лиз. — Что ж ты, придешь домой с пустыми руками? Не взяв ничего на память о Максе?

И забыв о посторонних, она вдруг упала Адаму на грудь и разрыдалась. Он тоже не смог сдержать слез. Так они и оплакивали вместе свою страшную утрату. Утрату человека, благороднее и чище которого они не знали.

Адам ушел около полуночи, оставив Лиз на попечение подруг и соседей. Дом еще хранил множество следов присутствия Макса: его книги, одежду. Очки, аккуратно лежащие на рабочем столе.

У Адама же был единственный памятный предмет — золотые часы. Тем более трогательный подарок, что в свое время они были подарены Максу его отцом по случаю получения докторской степени по медицине. Теперь они превратились в символическую эстафетную палочку. Адам прижал холодный металлический корпус к щеке.

Зазвонил телефон. Это была Тони.

— Передали в одиннадцати часовых новостях, — сказала она. — С тобой все в порядке?

— Не совсем, — с горечью ответил Адам. — За рулем должен был быть я.

На том конце трубки замолчали. Тони не знала, что сказать. Наконец она спросила:

— Когда похороны?

— Во вторник утром. Никакой панихиды не будет. Он так хотел.

— Мне кажется, что это неправильно, — возразила Тонн. — Какие-то слова должны быть сказаны — хотя бы слова любви. Лиз просто не понимает, но это нужно и ей самой. Нельзя уйти, не сказав ни слова в память о Максе. Можно, я приеду?

— Да ведь ты с ним и знакома-то не была!

— Похороны устраивают для живых, не для мертвых.

— Это я понимаю. Но мне надо будет позаботиться о Лиз.

— Знаю, — мягко ответила она. — Только о тебе тоже кто-то должен позаботиться.

Возникла короткая пауза.

— Спасибо, Тони, — тихо сказал Адам. — Буду тебе очень благодарен, если придешь.

Вокруг свежевырытой могилы собрались человек двадцать. Декан, коллеги с женами, сотрудники лаборатории, студенты. И среди них чуть в стороне стояла только что прилетевшая из Вашингтона Антония Нильсон.

Работники похоронного бюро, привычные к любым, в том числе и к самым необычным проводам умерших, приготовили для участников церемонии цветы, чтобы положить в гроб как последний знак уважения.

Когда у могилы остались только Адам и Лиз, сами собой сорвались с его губ строчки из «Гамлета». Почему-то именно они показались ему сейчас как никогда уместными.

Он человек был в полном смысле слова.

Уж мне такого больше не видать!

Адам медленно опустил цветы на гроб.

7

Сэнди

Как ни странно, Сэнди Рейвен без горечи вспоминал свои юношеские годы. Он почти не отдавал себе отчета во взаимной неприязни родителей, и в его памяти детство осталось как время самой чистой любви. Не чьей-нибудь любви к нему, а его тайной страсти к своей однокласснице Рошель Таубман. Он пылал к ней таким чувством, каким, наверное, можно было расплавить алмаз.

В те времена Рошель еще не являлась той лучезарной богиней, которая вскоре украсит обложки журналов «Вог», «Харперз базар» и «Силвер скрин». Тогда она была просто первой красавицей средней школы номер сто шестьдесят один.

Но все же и тогда она была стройна и хороша собой, с высокими скулами, блестящими медными волосами и бездонными глазами. Сэнди же был неуклюжим, приземистым очкариком рыхлого телосложения, с цветом лица, напоминающим овсяную кашу.

Она едва его замечала, если не считать того, что по мере приближения выпускных экзаменов стала обращаться к нему за помощью по математике и естествознанию. Но Сэнди ни капельки не обижался на столь потребительское к себе отношение.

Ему достаточно было и того, что каждое их занятие заканчивалось словами типа: «Сэнди, ты такой замечательный!», или «Век тебя не забуду». Однако, когда экзамены закончились, у Рошель тут же случился провал в памяти, и вплоть до окончания следующего семестра она о нем даже не вспомнила.

Все это время Сэнди страдал от неразделенной любви.

— Мальчик мой, не принимай это близко к сердцу, — пытался приободрить его отец. — Помни: даже если сейчас ей больше нравится капитан футбольной команды, наступит время, когда его чары померкнут. Ты сам не заметишь, как вы, словно в кино, пойдете друг другу навстречу под бурные овации зрителей. Представь себе: на вас устремлены миллионы глаз, а вы бросаетесь в объятия друг другу.

— Ой, пап, — с восторгом воскликнул тогда Сэнди, — как ты красиво придумал! Это ты откуда взял?

— Из фильма, конечно, — усмехнулся отец.

Учебный год еще не закончился, так что Сэнди успел похвастать успехами своего отца в Голливуде. И он недвусмысленно намекнул предмету своей страсти, что его отец занимает отнюдь не последнее место в студии «XX век — Фокс».

Рошель тут же необычайно оживилась и заявила:

— Не знаю, что я буду без тебя делать, Сэнди. Ты же пойдешь на естественное отделение, а я — на театрально-музыкальное. Когда же мы станем видеться?