Читать книгу "Сарматские хроники. Бежать нельзя остаться - Евгения Говоркова-Никифорова"

– посыпали чистым песком, и ладно! Богатеет князь – тут бы радоваться, да думы в голове и впрямь невесёлые. И народ вокруг перешёптывается. Дружина у князя сильна – а то бы и до бунта недалече!…

– Что молчишь, аки рыба? Али сказать нечего?…

Собеседник был с виду всего на десяток лет моложе, но его представительная широкоплечая фигура с первого взгляда внушала уважение к её обладателю и даже некоторую боязнь – от него так и веяло властью, опасностью и уверенностью в себе, граничащей с надменностью и спесью.

– Ты, княже, не гневайся, коли скажу такое, что тебя не порадует! – глубоко вздохнув, наконец произнёс седовласый. – Я тебя с малолетства знаю, никогда и в мыслях с тобой не спорил да не пререкался…

– То-то и оно – с малолетства! – нетерпеливо перебил его князь. – Иначе я и слушать бы не стал твои причитания! Думаешь, коли спрашиваю – так не знаю, что скажешь сейчас??? Дескать, союзников не в том месте ищу, шакалов степных с руки кормлю… А? Не так ли?

Пожилой боярин насупился ещё больше и ответил не сразу.

– Ты и сам всё знаешь, княже! – голос его был тяжёл, точно каждое слово давалось с неимоверным трудом. – Кипчаки6 никогда нам друзьями не были! Хазары да печенеги предкам нашим жизнь портили, теперь вот половцы…

…Сказанное было суровой правдой. Степным племенам, что пару веков назад, что сейчас не давали покоя соседи с севера и запада. Точнее, не давали покоя их пастбища, тучные стада, богатые поселения, где можно было поживиться не только скотом, златом, серебром да всякими товарами, но и рабами. Сколько жизней они загубили, сколько семей порушили, сколько сёл да деревень пограбили-пожгли – и вспомнить страшно! И таких-то душегубов – в союзники???

– Половцы похитрее будут! – князь всё же снизошёл до объяснений, только губы его сжались в узкую злую щёлку. – Их хан понимает, где выгода – деревни окрестные грабить или ко мне на службу за золото идти! А нам войско половецкое – тоже в дело! Не посмеют прочие князья даже головы поднять против силы такой!

– Так прочие-то князья и так под твою руку пойдут – только позови!

– Не скажи! – недобро прищурился правитель. – Кто пойдёт, а кто и в сторонке отсидится, чтобы потом в спину ударить! Нет, боярин, должны соседи раз и навсегда понять, на чьей стороне сила да удача!… И сам уразумей, и другим скажи – противникам воли моей тяжко придётся!

– Как Радомиру? – старик вскинул наконец подслеповатые уже водянистые глаза и наткнулся на яростный взгляд собеседника. – Верный был тебе человек, аки пёс! А ты его …

– Был бы верный – не вносил бы смуту в дружину! – рявкнул князь, уже не особо сдерживаясь – было видно, что разговор задел-таки его за живое. – Воеводе приказа княжеского слушать надобно, а не своими мыслями крамольными с дружиной делиться!… А за прошлую верность дал я ему возможность искупить вину свою…

– Да как же искупить??? – горестно воскликнул боярин. – Прямо в пасть к волкам отправил…

– Ты, Власий, говори – да не заговаривайся! Не в пасть отправил, а послом к вожаку ихнему! – князь назидательно ткнул указательным пальцем вверх, куда-то в потемневший бревенчатый потолок, расходившийся причудливыми сводами в стороны к стенам. – Вот коли прыткий такой, что с княжеским словом спорит, да верный, как ты молвить изволишь, – пусть договорится с кочевниками да приведёт их племя пред мои светлые очи! Тогда прощу вину его и впредь поминать не буду!

– Это ж верная смерть, княже…

– Будешь бубнить – и тебя во след отправлю волкам на радость! – почти весело пообещал князь. – На то он и воевода, чтобы не только мечом махать, но и уметь с врагом договориться, когда требуется. Приведёт кочевников – будет ему и прощение, и честь, и хвала!

– Да зачем они сдались-то тебе, кочевники эти???

– А зачем мы волков по лесам травим, а? Ни к чему нам под боком таких супостатов держать! Искоренить нужно род поганый до последнего волчонка! Слыхал про предков их? Скифами тех выродков звали. Так вот, боярин, половцы тебе невинными овечками покажутся, коли припомнишь легенды про скифов! Они врагов пленённых в жертву богам своим кровавым приносили, а то и кожу с живых сдирали…

– То было в древние времена, да быльём поросло! – осмелился возразить Власий. – Кочевники те – воины знатные! Вот кого тебе в союзники надо, княже…

– Ты мыслишь, что один умный такой? – хмуро взглянул на него князь. – Что мне наперёд тебя такой расклад не мнился? Только ты не хуже меня знаешь: сколько волка не корми, как говорится… Половцы, собаки степные, хоть и враги, да за злато согласны под рукой моей ходить, а дождёшься ты такого от волков-воинов???… Иди, Власий, не доводи до греха! Новый бог распятый прощать велел, да ведь моё терпение не безгранично…

Оставшись один, князь ещё долго глядел в сторону двери, давно уже закрывшейся за сутулой грузной фигурой. Стар стал Власий да боязлив. Хотя ему-то чего страшиться??? И так одной ногой в могиле… А вот ему, князю, крепко подумать надо – как разговоры подобные среди людишек прекратить, да союзом с половцами – недавними врагами – окончательно заручиться!…

***

…Майпранг сидел, прислонившись спиной к выступу скалы и прикрыв глаза. Ночью в лесу дышится совсем по-другому. Прохладный ветерок нёс с собой череду запахов, и обострившееся в темноте обоняние волка угадывало то «душок» пробежавшего невдалеке барсука, то аромат каких-то припозднившихся осенних цветов, то мимолётный далёкий запах тлена… Чуть двинувшись в сторону, он скривился от боли, тяжёлой пульсирующей тьмой поселившейся в голове. Тяжела рука у Катиара – ничего не скажешь! Чуть бы в сторону – и быть Майпрангу кормом для воронья… Повезло! Видно, всё же хранят его древние боги предков да молитвы безвременно ушедшей матери…

Он машинально коснулся спутанных волос справа от темени и недовольно поморщился, поднеся руку к глазам, – в серебристом лунном свете пальцы казались перепачканными чем-то тёмным. Кровь… Придя в себя после подлого предательского удара, он промыл рану в проточном ручье, что попался по дороге, но кровь не унялась окончательно – сочилась и сочилась, пока он не перевязал голову лоскутом кожи, который умудрился отрезать от полы куртки.

Напившись в том же ручье, он двинулся дальше, стараясь держаться леса и не выходить на открытую местность. Ему, ослабевшему от раны, всего с двумя короткими клинками, оставшимися в потайных карманах, ни со зверьём, ни с двуногими врагами сейчас не совладать. Ноги