Читать книгу "Код Розы - Кейт Куинн"

ей было в их присутствии.

Не далее как этим утром Бетт прочла в «Ярмарке тщеславия»: «Разве в жизни всякого из нас не встречаются коротенькие главы, кажущиеся сущим пустяком, но воздействующие на весь дальнейший ход событий?»[25]

Пока еще трудно было судить… но как знать – быть может, именно одна из этих глав и началась в ее жизни.

До королевской свадьбы двенадцать дней. 8 ноября 1947 года

Глава 5

Внутри часов

Три девушки и книжка – с этого все и началось. Во всяком случае, так теперь казалось женщине в лечебнице для душевнобольных. Лежа в своей камере, она пыталась пересилить отупение, которое разливалось по венам после вогнанного в них укола.

– У нас очень прогрессивное заведение, – заверил лысеющий доктор, когда ее привезли в Клокуэлльскую лечебницу. Она плевалась и вырывалась. Это случилось почти три с половиной года назад, 6 июня, в день высадки союзников в Нормандии. День, когда началось освобождение Европы. День, когда она лишилась свободы. – Вы, должно быть, наслушались страшных историй, как пациентов приковывают цепями к стенам, обливают ледяной водой и тому подобное, – продолжал доктор, – но наше кредо – бережное обращение, умеренная занятость и мягкие препараты для успокоения нервов, мисс Лидделл.

– Меня зовут не так, – прорычала она.

Он пропустил это мимо ушей.

– Просто будьте паинькой и принимайте таблетки, – сказал он на прощанье.

Таблетки утром, таблетки вечером, таблетки, наполнявшие ее вены дымом, а череп – ватой, и какая тогда разница, что за умеренная занятость предполагалась для пациентов?

Ну да, тут имелись затупленные сельскохозяйственные инструменты для работы в розовом саду, окружавшем большое здание из серого камня, в котором располагалась клиника; в общем зале можно было плести корзины, а еще лежали романы с вырванными страницами, но мало кто из пациентов интересовался этими вещами. Обитатели Клокуэлла дни напролет дремали в креслах либо сидели на улице, щурясь на солнце мутными глазами, осоловевшие от тумана, который каждое утро разливался в голове – спасибо таблеткам.

«Прогрессивное лечение». Этой клинике не требовались цепи и электрошок, здесь обходились без избиений и ледяных ванн. И все же Клокуэлл оставался морилкой для заключенных в нем человеческих душ.

В первую неделю она отказывалась глотать лекарства и получила шприц: санитары ее схватили и удерживали, игла вошла в вену. Спотыкаясь, она вернулась в камеру – пусть сколько угодно называют ее комнатой, но комната, которая запирается лишь снаружи, – это камера. Окно затянуто металлической сеткой, кровать привинчена к полу, потолки высокие, до люстры не дотянуться, а значит, и не повеситься.

В ту первую неделю ей приходило в голову, что можно просто повеситься. Но это бы означало сдаться.

– Сегодня мы хорошо выглядим! – просиял доктор, заглянув к ней во время ежедневного обхода. – Немного кашляем, да, мисс Лидделл? Весеннее воспаление легких еще дает о себе знать?

Женщина, зарегистрированная под именем «Алиса Лидделл», больше не пыталась его поправить. Она послушно проглотила таблетки, дождалась его ухода и пошла к пластмассовому тазу, который служил ночным горшком. Просунув пальцы в горло, она исторгла из себя таблетки вместе с лужей желчи, затем равнодушно размешала таблетки пальцем, чтобы скрыть произошедшее от медсестер. За эти три с половиной года она кое-чему научилась. Как сделать, чтобы ее вырвало таблетками. Как одурачивать врачей. Как проскальзывать мимо недоброжелательных санитаров и дружить с теми, кто проявляет доброту. Как сохранить разум среди безумия… ведь в этом месте было бы просто, так просто по-настоящему свихнуться.

«Я не сойду с ума», – подумала женщина из Блетчли-Парка. Пусть она и сидит в камере психушки, мучительно кашляя, с посеревшим лицом, но она не всегда была такой.

«Я выживу. Я выберусь отсюда».

Конечно, это будет непросто. Клокуэлл окружали высокие стены с протянутой по верху колючей проволокой; она уже тысячу раз обошла их изнутри. Все входы были заперты на замок – и большие ворота, и боковые калитки, которыми пользовались садовники и разнорабочие. С ключей не спускали глаз.

И даже если ей удастся выйти за стену… От ближайшего населенного пункта ее отделяли мили безлюдных йоркширских пустошей. Какие здесь шансы на успех у женщины в тапках и больничном халате? Она обречена блуждать по вересковым полям, пока ее не изловят и не вернут обратно.

Уже на второй неделе пребывания в клинике она поняла, что без помощи отсюда не выбраться.

На прошлой неделе она наконец тайно передала на волю зашифрованные записки. Два отчаянных послания, отправленных в никуда, как письма в бутылке, – двум женщинам, у которых не было причин ей помогать.

«Они меня предали», – прошелестела мысль.

«Ты предала их», – напомнила следующая.

Получили ли они письма?

И если да, станут ли слушать?

Лондон

Одетая лишь в кружевную комбинацию и пеньюар, Озла сверлила взглядом послание, так внезапно испортившее ее день. В ушах еще звенело эхо от брошенной в негодовании трубки на другом конце провода, в Йоркшире. И сдавленный голос ее бывшей подруги. «Катись к черту, Озла Кендалл».

В углу мерно тикали часы. Голубое атласное платье соскользнуло с наваленного на кровать вороха одежды. Сейчас вопрос, что она наденет, отправляясь смотреть, как принцесса Елизавета сочетается браком с ее бывшим парнем, казался просто чушью. Озла в сердцах отбросила зашифрованное послание, и солнечные лучи, отразившись от кольца с крупным изумрудом, которое жених надел ей на левую руку четыре месяца тому назад, рассыпались зелеными искрами по строчкам шифра.

А ведь любая другая женщина, подумала Озла, получи она письмо с угрозами от пациентки психбольницы, сразу бросилась бы к будущему мужу. Жениха не могло не заинтересовать известие, что любимой женщине угрожают сумасшедшие. Но Озла уже знала, что не обмолвится об этом ни единой живой душе. Несколько лет в Блетчли-Парке кого угодно научат держать язык за зубами.

Иногда Озла размышляла, сколько же их в Великобритании, женщин вроде нее, день за днем, с утра до вечера лгавших своим близким о том, чем они занимались во время войны. Ни разу не обронивших: «Теперь-то я обычная домохозяйка, но когда-то взламывала немецкие шифровки в Шестом корпусе» или «Может, я и кажусь безмозглой светской барышней, но когда-то я переводила в Четвертом корпусе приказы для ВМФ». Столько женщин… Ко дню победы в Европе среди персонала Блетчли-Парка вместе со всеми филиалами на одного мужчину приходилось четыре женщины. По крайней мере, такое создавалось впечатление, если поглядеть на стайки девушек с прической «Победа» и в платьях экономного покроя, выбегавших из дверей в конце смены. Где теперь все эти женщины? Сколько воевавших на фронте мужчин читали прямо сейчас утреннюю