Читать книгу "Баран и жемчуг - Ната Лакомка"

него хоть есть представление о чести? Гутун, ты должна отказать ему от дома. Сегодня же.

– Не говори глупостей, – вяло ответила я, а передо мной по-прежнему маячило голое мужское тело – такое неприличное, такое непристойное… такое красивое, что это просто не могло не быть дьявольским искушением.

– Какие глупости? – Эдвард наседал на меня уже не на шутку. – Сегодня же прогони его, слышишь? Я – твой жених, я – твой защитник, и я настаиваю!

Не удержавшись, я краем глаза посмотрела в сторону реки и обнаружила, что сэр Мюфла уже выбрался на берег и идёт к нам (в штанах – какое облегчение!), держа коня под уздцы. Обсохнуть или вытереться господин рыцарь не успел, и штаны липли к его бёдрам с таким откровением, что это было ещё хуже, чем когда он плескался в реке.

Рыцарь перехватил мой взгляд и усмехнулся. Да как усмехнулся! Точно так же он усмехался, когда заметил глазевших на него вилланок.

– Гутун, ты слышишь? – Эдвард снова взял меня за плечо, и это стало последней каплей.

– Да что ты цепляешься за меня? – возмутилась я, опять сбрасывая его руку. – Ты пока ещё жених, а не муж. И ты не имеешь права указывать мне, кого принимать, а кого выгонять. Сэр Мюфла – друг моего отца.

– Ну и что? – настаивал Эдвард. – Он мужчина! Неприлично юной девушке жить в одном доме со взрослым мужчиной! Представь, что скажут об этом люди?!

– Сплетники, ты хочешь сказать? – презрительно произнесла я и вдруг выпалила неожиданно для себя самой: – Сэр Мюфла – мой опекун. И пусть все, кто сплетничает, сгорят в аду за ложь.

Эдварда чуть не хватил удар, когда он это услышал.

– Что?! – переспросил он потрясённо.

– Папа назначил его моим опекуном, это его последняя воля, – сказала я твёрдо и, покосившись, увидела удивлённое лицо господина рыцаря. Он даже остановился – шагах в десяти от нас, уперев руки в бока. – Да, это последняя папина воля, – торопливо сказала я. – И я не могу ее не исполнить.

– Милорд Сегюр назначил… этого твоим опекуном? – Эдвард даже побледнел – то ли с перепугу, то ли от возмущения. – Не может быть, Гутун! Может, этот проходимец соврал тебе… Не верь!

Он стоял спиной к сэру Мюфла, и не мог видеть, как тот поморщился – видимо, не понравилось сравнение с проходимцем.

– У меня есть письмо, – соврала я, не моргнув глазом. Хотя, почти и не соврала. – Там папа поручает меня опеке сэра Мюфла, пока я не выйду замуж.

– Но у нас свадьба через два месяца… – казалось, Эдвард готов расплакаться.

– Вот через два месяца он и уедет, – отрезала я, и тут же ощутила ледяную пустоту внутри. Будто окунулась в колотый лёд не лицом, а душой.

Через месяц этот красивый мужчина уедет, а вместо него в Сегюре поселится толстозадый Эдвард… Будем честными – зад у него, и правда, как колода мясника. Только бараньи туши на такой рубить. Как противно, когда у молодого мужчины такой широкий зад…

– Это кто? – спросил сэр Мюфла жизнерадостно, подходя к нам. – С кем это вы вздумали прогуляться, леди?

Его словно распирало от удовольствия. Так рад, что прокатился голышом перед приличными людьми?

– Господин Эдвард Дофо, – сказала я, глядя прямо перед собой, поверх плеча Эдварда. – Мой жених. А это – сэр Морис Мюфла.

– Это, значит, жених? – Мюфла вытер ладонь об штаны и протянул руку Эдварду. – Вот и встретились, жених.

Судя по всему, Эдвард при знакомстве прекрасно отделался бы шарканьем ножки, но рука была протянута, и он принял её – как с обрыва в омут прыгнул. Я не сразу поняла, что происходит, но когда рукопожатие затянулось до двадцати секунд, а Эдвард из бледного стал красным, догадалась, в чём дело.

– Да прекратите же! – сказала я, с ужасом глядя, как белая и мягкая рука моего жениха сплющивается в загорелой лапище рыцаря.

– Что прекратить? – изобразил он святую невинность, но Эдварда отпустил.

Тот скривился, пошевелив помятыми пальцами, а рыцарь перешёл в наступление.

– На войне был? – спросил он, отбросив всю учтивость.

– Нет, – промямлил Эдвард. – Я – младший сын в семье, мне положено остаться дома.

– Значит, воевал старший брат? – продолжал допытываться Мюфла.

– М-м… нет, – вынужден был признать Эдвард.

Что-то мне подсказывало, что если бы меня не было рядом, он бы соврал – мол, да, старший брат воевал.

– Когда началась война, Эдмунд повредил руку, – пояснила я. – Поэтому его не взяли в армию.

– Калека, значит? – протянул Мюфла.

– Нет, сейчас с ним всё в порядке, – заверила я его. – Пошёл на поправку, когда объявили о нашей победе.

– Просто повезло – нашёлся хороший лекарь, – прорезался голос у Эдварда. – Он быстро поставил брата на ноги.

– У него разве не рука была повреждена? – Мюфла обернулся ко мне, ища поддержки. – Он с рукой лежачим, что ли, был?

– Ах, там всё очень непросто, – ответила я. – Хотите узнать что-то ещё? О здоровье родителей, бабушек, дедушек? У господина Дофо большая семья.

– Да нет, зачем мне их здоровье, – рыцарь перевёл взгляд на Эдварда и усмехнулся углом рта. – Может, пропустим по стаканчику? У маленькой леди отличное вино.

Я поджала губы, потому что приглашать гостей при живой хозяйке – это было верхом наглости. Проблема только, что хозяйка и возразить бы не смогла. Ибо «хорошо, что вы не спорили, это всё равно бы ничего не изменило».

Но Эдвард не горел желанием попробовать вино и поспешно отступил, налетев на пегую кобылку.

– В следующий раз – с удовольствием, сэр Мюфла, – сказал он, быстренько разворачивая лошадь. – Но сегодня у меня много дел, сожалею. Я всего лишь проезжал мимо.

– А, ну тогда в другой раз, – благодушно разрешил рыцарь, и Эдвард чуть ли не бегом направился к дороге, подтягивая за уздцы лошадь. – Так драпнул, что в седло забраться забыл, – сказал Мюфла.

Мы с ним смотрели вслед Эдварду, пока тот не добрался до гребня холма и не спустился на ту сторону, пропав из виду.