Читать книгу "Защитник - Екатерина Гичко"

Ноздри Милима дрогнули. Дагрен решил было, что артефактчик что-нибудь скажет, но тот лишь прихватил зубами нижнюю губу.

– Но почему он вас… – Дагрен не закончил фразу, но окинул фигуру товарища по ремеслу очень красноречивым взглядом.

– Потому что меня к расследованию привлекли, – с досадой отозвался Милим, – и этот… – мастер запнулся, явно с большим трудом удерживая внутри парочку крепких определений, – с пухом вместо мозгов решил, что я в курсе происходящего.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– И ради этого он вас… – Дагрен запнулся, и Милим с вызовом приподнял голубую бровь, – … покрасил?

Почему-то выкрашенный голубыми пятнами артефактчик смеха не вызывал. И сочувствия тоже.

– Заявил, что это его изобретение и смыть её можно только с помощью определённого ритуала, – Милим презрительно искривил губы, и Дагрен всё же ему посочувствовал.

Хоть он и преподавал здесь совсем недавно, но о друзьях Майяри успел наслушаться разного. Мадиш как изобретатель был не просто нулём, этот талант у него уходил в минус. Большая часть его изобретений появлялась случайно и выдавала такие дичайшие результаты, что тот же мастер Милим месяцами устранял их последствия, выворачивая мозг наизнанку в попытках понять причины случившегося. Даже любопытно, как долго он и сам Мадиш будут столь вызывающе светиться? Дагрен сильно сомневался, что Мадиш на самом деле знает, как свести эту пакость.

– Тварёныш! – Мадишу очень повезло, что он уезжает учиться в Жаанидый. В этот раз он, похоже, поскрёб по донышку терпения мастера Милима.

Тряхнув головой, Милим тяжело взглянул на харена и кивнул на стулья. Ранхаш мельком осмотрел покрытые голубыми крапинками сиденья и предпочёл остаться на ногах. Сам артефактчик хотел устроиться в своём кресле, но, опомнившись, хлопнул себя по заднице и, с досадой уставившись на окрасившуюся ладонь, передумал.

– Я по поводу осмотра места, где держали Майяри, – спокойно заявил Ранхаш.

– Это я уже понял, – недовольно отозвался Милим. – Результаты меня очень озадачили. Хотелось бы надеяться, что вы кое-что проясните, но, зная вашу репутацию, думаю, терзаться мне любопытством до самой старости.

– Возможно, – согласился с ним харен. – Так что вы можете сказать?

– Печать активировала Рена, – уверенно заявил Милим. – Украденные Воспоминания – штучка весьма сложная в исполнении. При начертании нужно учесть очень много деталей, но сил на её активацию требуется совсем мало. Основную часть энергии для своей работы печать берёт уже у жертвы, поэтому та к концу и умирает. Вот только почему это сделала Рена?

Харен стойко выдержал пристальный взгляд и даже не подумал хоть что-то прояснить.

– А кто чертил печать? Неужели она же?

– Нет. Рена была усердной ученицей, но артефактология её не увлекала. Она не смогла бы столь аккуратно и грамотно сделать что-то настолько сложное. И это был не Арон.

– Вы уверены?

– Я знаю почерк Арона. Это не он. Кто-то другой. Очень опытный и знающий. Линии выводились прямо на каменной плите без чернового наброска: я не нашёл следов мела, угля или чего-то подобного. Ни одной переделки, ни одного затирания. Лично я не смог бы сделать всё так аккуратно.

– Может, вы нашли что-то ещё?

– Да, – серые глаза прищурились, – я нашёл, что плохо знаю Майяри.

В комнате повисла тишина. Дагрен прислонился спиной к бесшумно подрагивающей двери и напряжённо уставился на мастера Милима и харена, которые мрачно смотрели друг на друга.

– Что-то конкретное? – почему-то в голосе Ранхаша зазвенела едва уловимая угроза.

– Весьма конкретное, – угроза в тоне артефактчика была более ощутимой. – Я осмотрел трупы. От раны одного из них разит магией. Его убили чем-то магическим или же самой магией, что требует очень больших сил.

– И при чём здесь Майяри? – харен даже позволил себе приподнять брови в недоумении.

– След, оставленный её силами, я распознаю безошибочно. Дом разрушила тоже она, – Милим отвернулся от гостей и повёл плечами. Птица на его спине словно бы взмахнула крыльями. – Я знал, что она весьма щедро одарена, но не думал, что её силы настолько велики.

– Вас это беспокоит?

– Меня беспокоит, жива ли она после этого, – мастер круто развернулся. – Перегореть и сдохнуть после такого совсем несложно. Её ведь никто, кроме ваших оборотней, не видел после той ночи.

Спокойно выдержав тяжёлый взгляд, Ранхаш медленно откинул упавшую на лицо прядь, не спеша отвечать. Он ощущал какое-то странное, совершенно неблагородное удовольствие, мучая раздражительного артефактчика молчанием. Тот так откровенно пытался вызнать детали произошедшего, может, его, Ранхаша, просто злит такая наглость?

– Не переживайте, – наконец ответил он. – Она уже пытается ругаться со мной.

Лицо Милима ощутимо смягчилось, и это отчего-то не понравилось Ранхашу ещё больше.

– А Виидаш? – казалось, мастер спросил про парня больше из вежливости, чем из интереса.

– Ему хуже, – не стал скрывать харен, – но раны затянутся.

– Рад за него, – прозвучало откровенно фальшиво.

Дагрен вздрогнул, ощутив особенно сильный толчок в спину. Дверь тряслась сильнее, и мужчина даже заподозрил, что этот обормот сейчас вынесет её вместе с наложенным заклинанием.

– Больше вы ничего не обнаружили?

Милим отрицательно мотнул головой, и Ранхаш, мазнув взглядом по двери, решил, что ему совсем не хочется сталкиваться с наглым и упорным щенком, и, шагнув к окну, распахнул его и бесшумно выскользнул наружу.

Дагрен ошарашенно посмотрел ему вслед и с досадой подумал, что при встрече надо высказать Шидаю всё, что он думает о воспитании мальчишки. Даже не попрощался! Раздражённо дёрнув дверь на себя, мужчина посторонился, уступая место на полу грохнувшемуся Мадишу. Парень мгновенно собрался и, вскочив на корточки, совершенно звериным взглядом уставился на Дагрена. Даже оскалиться посмел, наглец! Никакого воспитания у молодёжи!

– Живы, идут на поправку! – рявкнул он парню. – Если не будешь дурака валять, то через неделю сможешь в гости к ним сходить.

Приподнятая губа опустилась, и Мадиш обрадованно улыбнулся. Но не успел он от души порадоваться, как горло его захлестнул воротник и Дагрен за шиворот выволок его в коридор. Дверь захлопнулась, и Милим с досадой посмотрел на неё. Он и сам был не прочь намылить шею засранцу.