Читать книгу "Железное сердце - Дженнифер Доннелли"

Голос шел из кроны дерева.

Паук высунул из-под ствола голову, одну лапу, потом другую. Приподняв верхнюю часть тела, он вгляделся во тьму и наконец кивнул.

Иоганн спрыгнул на землю. Другие братья тут же последовали его примеру и появились из своих укрытий.

Йозеф поглядел на тропу, по которой ушли брат и сестра.

– Это не он убил девушку, – сказал он.

– А он никогда не убивает. Всегда находит тех, кто сделает за него грязную работу, – сказал Иеремия и добавил, как выплюнул: – Ублюдок!

Шатци, с лицом белее соли, спросил:

– Иоганн, ты спасешь ее?

– Попытаюсь, – ответил тот и наклонился к девушке.

– Времени совсем мало, – волновался Шатци, показывая на мешок из паутины.

Паучий шелк едва сдерживал напор души, которая рвалась наружу.

– Знаю, Шатц, вижу. И все же, пока она у нас… – он кивнул на мешок, – у девушки есть шанс.

Юлий покачал головой:

– Для чего нам лезть во все это?

– А что нам, по-твоему, делать? Бросить ее здесь и пусть валяется? – фыркнул Иоганн.

Юлий поморщился и отвел глаза.

– Накличем мы нашей добротой беду на свою голову, помяни мое слово, – пробормотал он.

Но Иоганн его уже не слушал. Он поднял с земли тело и, не мешкая, понес его в Лощину – так назывался их дом.

Иоганн был силен и отважен, но его сердце ухало от напряжения – так тяжела была для него девушка из мира людей. Его легкие готовы были разорваться от натуги. Ноги подгибались на бегу. Раз-другой ему показалось, что он не сможет, не успеет, но он упрямо бежал вперед со своей ношей; наверху ветерок раскачивал ветви деревьев. Вокруг Иоганна и над ним беспрестанно шелестела и лепетала листва.

Годы спустя, рассказывая эту историю у камелька долгими зимними вечерами, он будет говорить, что деревья словно торопили его, шепча наивными детскими голосками: «Не сдавайся! Не теряй надежду!»

«Король Воро́н забрал еще одно сердце, – говорили они. – Торопись, Иоганн. Не дай ему победить. Не дай этой девушке погибнуть».

Глава 15

Софи снилось, что она купается в море боли. Огненно-красные волны прокатывались по ее коже, отчего горела кровь и тлели кости.

– Перестаньте… пожалуйста, – молила она. – Дайте мне уйти. Умереть.

Какой-то паук забросил в море сеть, поймал девушку и бережно потянул ее к берегу.

Софи навзничь лежала на песке, разбросав руки и ноги. Голова откинулась набок. Сквозь красную пелену перед глазами Софи увидела, что под ней – не песчаный берег, а деревянный стол. Вокруг были разбросаны инструменты: зажимы, тиски, ножницы для резки жести, молоточки. Она различила какой-то механизм с колесиками, противовесами и пружинками. Громко тикали часы. Двое переругивались шепотом.

Ты с ума сошел!

У тебя есть идея получше?

Мы ее теряем!

Какой-то человек, изможденный и бледный, смотрел сверху вниз хищным взглядом. Рядом с ним появилась женщина и улыбнулась; рот ее был полон гнилых зубов.

Софи ощутила, как чьи-то руки хватают ее голову, поворачивают, насильно разжимают сведенные челюсти. По языку растеклась горечь. Все вокруг померкло; глаза закрылись.

Она уснула. И увидела сон.

Ей снилось небо, черное от воронья.

Глава 16

Пока шла борьба за крохотную искорку жизни, которая еще тлела в теле принцессы, королева на троне так крепко впилась руками в подлокотники, что обломала все ногти.

Она ждала меня, егеря.

Королева не сомневалась, что я выполню свою задачу. Ведь я, как и она, всегда видел мир таким, каков он есть, а не таким, каким мне хотелось бы его сделать, и она это знала.

Я видел, как новорожденный олененок встает на подгибающиеся ножки, а волк бросается на него и вырывает ему горло прежде, чем он успевает сделать первый шаг.

Я видел, как неоперившийся птенец падает из гнезда и как его хватает лисица.

Я видел, как сова уносит в когтях кричащего крольчонка.

Поэтому я называл себя реалистом. Я говорил себе, что мир таков, всегда был таким и таким останется. Такой была моя вера. Но она не спасла меня. Ничто не могло спасти меня тогда.

Весь двор собрался в Большом зале, где должна была начаться коронация принцессы. Но урочный час настал и прошел, а принцесса все не являлась. За ней послали фрейлин. Те принесли ответ: рано утром принцесса отправилась на охоту и до сих пор не вернулась. А вместе с ней – я.

Фельдмаршал велел своим людям отправиться в Темный Лес на поиски нас, но едва он успел отдать распоряжение, как по залу прокатился дружный вздох.

В стрельчатом проеме дверей стоял я – моя грудь часто вздымалась, взгляд был безумным. В руках я держал стеклянную шкатулку, запачканную кровью.

Поняла ли королева тогда, что она наделала? Или все еще воображала, что она в безопасности?

С трудом переставляя непослушные ноги, я подошел к трону. Придворные расступались передо мной, многие в ужасе вскрикивали, ведь мое платье пропиталось кровью. Стражники, схватившись за рукояти мечей, ринулись ко мне, но королева подняла трепещущую руку, и они остановились.

В нескольких шагах от трона я пал на колени.

– Принцесса мертва! – воскликнул я.

В зале пронзительно закричали. Многие придворные побелели как полотно и поспешили опуститься на стулья. Кто-то потерял сознание. Молодой принц Хаакон словно окаменел от потрясения.

В мгновение ока фельдмаршал оказался рядом со мной, выхватил меч и прижал его острие к моей груди.

– Ты ответишь за это, мерзавец! – взревел он.

И я ответил. Рассказал им историю. Двору, не королеве. Она и так знала ее наизусть, от слова до слова, ведь она сама поведала ее мне той ночью, когда призвала меня в свои покои.

– На нас напали волки, целая стая, – начал я. – Я бился с ними, как мог, но их было слишком много. Один из них перегрыз принцессе горло, а другие… растерзали тело…

Тут мой голос прервался. Мои безумные глаза встретились с глазами королевы. Я протянул ей шкатулку, которую держал в руках.

Королева уставилась на нее, вернее, на то, что лежало внутри. Вспоминала ли она, как я рыдал, когда она дала ее мне накануне? Как молил избавить меня от этого поручения? Она ответила мне тогда, что у нее нет выбора. А значит, у меня тоже.

– Нескольких зверей я убил, остальных прогнал в лес, – лгал я. – И так спас сердце принцессы.

Я медленно наклонился и осторожно – острие фельдмаршальского меча все еще упиралось мне в грудь – опустил шкатулку на пол.