Читать книгу "Социальный вид - Мэттью Либерман"

Во-вторых, в ППК плотность опиоидных рецепторов выше, чем в любом другом участке мозга73, из чего следует вывод, что именно она отвечает за проявления физической и социальной боли. В-третьих, дППК играет основную роль в переживании физической боли. И наконец, в-четвертых: привязанность матери к детенышу и детеныша к матери у нечеловекообразных приматов обусловлена именно дППК. Рассмотрим подробнее два последних фактора.

За последние два десятка лет наука шагнула далеко вперед в изучении нейроанатомии боли в человеческом мозге. В сенсорном и дистрессовом аспектах боли участвуют отдельные кортикальные области. Сенсорный аспект боли информирует, откуда она исходит и наколько она интенсивна74. Его отслеживают две области в задней половине мозга: соматосенсорная кора и задняя островковая доля.

Соматосенсорная кора отмечает болевые источники в теле — на боль в ногах, руках или на лице, а также на без­болезненные прикосновения реагируют различные ее участки. Задняя островковая доля отслеживает болевые ощущения во внутренних органах и внутренностях — это про нее говорят: «Чую нутром». В свою очередь, дППК и передняя островковая доля, расположенные в передней половине мозга, реагируют на дистрессовый аспект боли — тот, который делает ее столь неприятной.

Боль приходит единым ощущением, и кажется нелогичным раскладывать ее на несколько составляющих. Но это всего лишь обычный фокус мозга: почти любое переживание состоит из многих компонентов, просто к моменту достижения сознания они сливаются в единое целое.

Предположим, вы увидели человека на противоположной стороне улицы — цельная картинка появилась мгновенно. На самом же деле поработали отдельные участки мозга, действующие слаженно, как музыканты оркестра: несколько областей зрительной коры зафиксировали все линии и края (вертикали, горизонтали и диагонали), другие области передали цвета, третьи — отметили движение75.

Каждая область действует автономно, и ее можно отключить от остальных. Это известно из редких случаев нейропсихологических синдромов, возникающих при повреждении отдельных участков мозга. К примеру, есть люди, у которых нарушено восприятие движения — и они видят мир как череду фотоснимков, полноцветных и детализированных, но сменяющихся рывками76.

Случаи нейропсихологических заболеваний помогли разграничить роли дППК и соматосенсорной коры в болевых ощущениях. В 1950-х нейрохирурги начали проводить у пациентов с некупируемыми болями операцию на головном мозге — цингулотомию. В ходе ее удаляется или отсекается от окружающих областей часть дППК. Этим методом успешно лечат также депрессию и тревожные расстройства77. Но наибольшую пользу он принес страдающим хроническими болями, которые невозможно заглушить лекарствами.

Поразительно, но некоторое время после цингулотомии пациенты продолжают испытывать боль. По их словам, болит как раньше — они могут указать, где именно, и оценить, насколько сильно78. Правда, после операции боль «не такая изматывающая», «менее навязчивая» и «не особенно беспокоит». Для человека с исправной дППК непостижимо, как боль может «не беспокоить» и «не изматывать» — но именно таков эффект цингулотомии. Если в результате удаления или отсоединения дППК устраняется дистрессовая составля­ющая боли, значит, полноценная дППК и является причиной дистресса при болевых ощущениях.

В другом случае пациент после инсульта с частичным повреждением соматосенсорной коры с правой стороны (которая отслеживает функции левой стороны тела) испытал обратный цингулотомии эффект. При болезненном воздействии на левую руку он отмечал «явно неприятные» ощущения где-то между кончиками пальцев и плечом, но точнее указать не мог79.

И на просьбу охарактеризовать природу боли — жар, холод, укол — он тоже затруднился ответить. Боль его беспокоила, но вот где и какая — он был не в состоянии описать. Если проводить аналогию с чтением книги, то соматосенсорная кора отвечает за жанр (триллер, детектив, фантастика) и содержание, а дППК — за эмоциональную реакцию на прочитанное. Известно, что это отдельные реакции, потому что эмоции сохраняются даже после того, как сюжет давно забыт.

Передняя поясная кора и привязанность

ППК в целом и дППК в частности также играют существенную роль в связи матери и ребенка. Как говорилось ранее, разлученные с матерью или опекуном детеныши млеко­питающих издают жалобные звуки. У рептилий, от которых произошли млекопитающие, дистрессовая вокализация полностью отсутствует — они немые. И это хорошо, потому что многие съели бы своих кричащих детенышей, так как легко обнаружили бы их. Млекопитающие слышат в плаче призыв к матери о помощи, а не звонок к обеду, как его воспринимают пресмыкающиеся, и это огромный эволюционный скачок.

Нейробиолог Пол Маклин экспериментировал с рассечением (хирургическим отсоединением) разных частей медиальной лобной коры, включающей в себя ППК, и наблюдал, как это сказывается на дистрессовой вокализации у беличьих обезьян во время социальной изоляции80. Един­ственной областью, после удаления которой дистресс прекращался, оказалась дППК. Рассечение других областей при нетронутой дППК эффекта не давало. Маклин отметил: после всех операций у обезьян сохранилась способность к вокализации других типов (тявканье, гоготание и визг), то есть ни одна область мозга сама по себе не влияла на физическую возможность издавать звуки.

Если в результате удаления дППК дистрессовая вокализация исчезает, логично предположить, что электрической стимуляцией той же области мозга ее можно искусственно вызвать. Так и происходит. Макак-резусы во время стимуляции дППК издавали звук «кёё», специфичный для социальной изоляции81. И совсем другой сигнал — предупреждающий — они воспроизводили во время стимуляции других областей мозга, но никогда — дППК.

Описания этих исследований проясняют потенциальные последствия неспособности младенца формировать и сохранять привязанность при поврежденной дППК. Если детеныш не издает звуков, не плачет — о нем могут забыть. А если дППК повреждена у матери, она не воспримет призыв детеныша по «рации привязанности».

Поведение родителей с рассеченной дППК изучали на самках крыс. Перед родами их разделили на три группы: одной сделали рассечение поясной коры, второй — рассечение других областей, кроме поясной коры, а третьей операции не делали82. Кроме того, исследователи усложнили условия, установив источники жара и ветра в некоторых местах клетки, чтобы сымитировать естественные неблаго­приятные условия.

В первую неделю у неоперированных матерей выжили почти все детеныши. Когда волны жара достигали гнезда, они переносили крысят в другое, более прохладное место. Матери из второй группы (с рассеченными областями, кроме поясной коры) действовали приблизительно так же, хотя у них погибло больше детенышей. А вот последствия рассечения поясной коры оказались удручающими: через два дня после родов в живых остался только каждый пятый детеныш. Эти матери обустроили плохие гнезда, уходили от детенышей, не кормили их, не спасали от жары и ветра.

Мамаши из первой группы не удовлетворяли потреб­ностей детенышей. Жизнь малышей зависела от работоспособности материнской поясной коры. Кстати, если эта история вас расстроила — значит, ваша дППК в полном порядке.