Читать книгу "Год Инвера - Марта Еронакова"

«Один шанс. Ошибиться нельзя».

«Сейчас!».

Волк отпружинил от земли, в прыжке разворачиваясь и фиксируя свою цель. Лисица испуганно тявкнула и тут же замолкла в пасти у черного зверя. Как и заяц, она исчезла на свету, чтобы потом снова материализоваться и быть готовой проверить выдержку уже следующего поколения волков.

Не успел воин опомниться, как за спиной грозным рыком уже вызывало его на бой следующее испытание. Белый медведь.

Ноги волка еще тряслись от напряжения, но в глазах уже загорелся азартный огонек. Почему-то вспомнился Рейгар и то, как он раздражал поначалу. Волк понял, что там ни разу и не победил его в драке, и поэтому сейчас дрался будто с двумя медведями сразу. Когда клыки его сомкнулись на мясистой шея зверя, на его горле, волк услышал радостный крик со стороны горы. Он узнал в этом вопле Геру.

Испытания были пройдены. Инвера потряхивало от возбуждения и усталости, но осознание того, что теперь никто не посмеет сомневаться в его праве увидеть Луну, придавало ему сил. У выхода из леса его ждала лишь сестра – собаки остались дома, а отец, по словам Геры, слишком распереживался, и Кинчир увел его на стоянку.

– Это было очень здорово, братец, – Гера вилась вокруг него, не переставая вспоминать моменты прошедших испытаний. – Как ты обманул зайца! А лиса? Я сама подумала, не сдох ли ты там. А уж медведь, ты дрался с ним так отважно!

Волк лишь смущенно улыбался. Он думал, что уснет, как только переступит порог лагеря. Но дома ему вдруг захотелось есть. Инвер остался на стороне собак, хотя Гера звала его с собой.

– Наверное, будет лучше, если я поддержу их.

– Наверное. Набирайся сил, Инвер. Завтра сложный день. Но я в тебя верю, – она куснула его за пушистое ухо. Инвер притворно-ворчливо зарычал и вдруг кое-что вспомнил.

– Спасибо. Кстати, а о чем говорил мой соперник со своим отцом? Ты, вроде, пыталась проследить за ними.

Гера царапнула землю.

– Мне не удалось подслушать. Амрон издалека почуял мой запах и предложил выйти к ним и поговорить. Я сказала, что ищу тебя, но, думаю, они все поняли и будут аккуратны.

– Что ж. Завтрашний день определит, кому надо быть осторожным.

Гера ушла к волкам, ни один из которых не подошел поздравить Инвера. Впрочем, тот и не ждал ничего подобного, осознавая, что они желали бы посмотреть лишь на его поражение. Легат, расправившись с ужином, улегся спать между жавшимися друг к другу собаками, возвышаясь над ними горой. Рядом раздавалось тихое пение Мираны, пытающейся уложить своих щенков. Камон и Эмили уже крепко спали, но Найк никак не хотел укладываться и жевал мамино ухо. Для него и пела собака тихим, нежным голосом. Инвер, услышав знакомый мотив, начал прислушиваться. Черно-белая собака шептала:

Спи, засыпай мой малыш.

Уже не шуршит в поле мышь,

Укрыла свой носик лиса,

Не хочет пастись и коза.

Мишка в берлоге уснул,

Дятел в дупле прикорнул,

Бык и коровка стоят,

Ночью они не мычат.

Кошка свернулась клубком,

Котенка держа под бочком.

Лишь сова все не спит и глядит,

За теми кто ночью не спит.

Песня подействовала и на Найка, который тихо засопел под боком у мамы, и на Инвера, почувствовавшего, как черная волна сна накрывает его с головой. Уже засыпая, волк подумал, что Таоры среди них нет.

«Надеюсь, она с отцом».

Клир V

Весь следующий день воздух будто звенел от напряжения. Инвер проснулся поздно и никак не мог найти себе места. Пошел было на охоту, но упустил зайца, расстроился и вернулся в лагерь. Но тут в центре внимания были Харон и Фрея. Каждый считал должным остановиться и поболтать с ними, пожелав удачи и обязательно добавив «Разнеси этого выскочку».

Волк хотел опять уйти из лагеря, когда его окликнула Мирана. Зверь подошел к собаке. Ее щенки, значительно подросшие, радостно приветствовали легата.

– Привет, – улыбнулась Мирана.

– И тебе того же. Как вам… тут? – волк хотел было сказать «Как вам у нас», но не смог.

– Тепло, сухо, сытно. Лучшего для Найка, Эмили и Камона я и представить не могла.

– Какие милые имена, – волк заметил царапину на носу у Камона и напрягся. Конечно, щенок мог получить ее, возясь с другими детьми, но Инвер уточнил. – Вас никто не обижает?

– Нет, просто не замечают, – пожала плечами собака. – Может, оно и к лучшему. Ты-то как? Готов?

– Узнаем ночью. Но чем больше я об этом думаю, тем больше мне кажется, что я совсем не готов.

– Если не ты, то я не знаю, кто достоин этого звания.

– Харон.

Мирана состроила страдальческую физиономию

– Он, конечно, весь такой положительный. Но он не похож на вожака. А ты похож. Но как бы не прошла сегодняшняя ночь, ты всегда можешь рассчитывать на верность этих ребят, – собака махнула хвостом на щенков. Те согласно кивнули.

– Да? – оживился Инвер и припал на передние лапы, заигрывая с малышами. – А что умеют мои будущие соплеменники?

До вечера легат возился с щенками. Когда солнце начало прятаться за край карьера, а волки – собираться на поляне перед пещерой вожака, Инвер, порядком потрепанный, но умиротворенный и счастливый, нашел Геру. Та ужаснулась его виду.

– И так ты хочешь предстать перед Луной?

– Ну, не перед ней, а перед ее дочерью. Да и что не так?

– Ты весь в пыли, каких-то травинках, колючках. Что с тобой произошло?

– Я немного… поиграл со щенками.

– Ты играл с детьми? Да, брат, ты вернулся совсем другим. И мне это нравится.

Гера вытащила из шерсти друга соломинки и попыталась вылизать его пыльную морду, но Инвер засмущался и просто отряхнулся. Волчица оглядела брата и отчего-то грустно улыбнулась.

– Не верится, что сегодня ты станешь вожаком.

– Еще не факт.

– Я знаю. Иначе и быть не может. Ну, пошли.

Когда начали зажигаться первые звезды, к народу вышел Серебряный Принц. Он, уже не скрываясь, опирался на плечо Кинчира и еле стоял на ногах. Но голос его по-прежнему был громогласен и прорезал тишину ночного леса.

– Дети Луны! Волки и волчицы! Псы и собаки!

Недовольство пробежало по рядам волков. Некоторые с откровенной злобой обернулись назад, туда, где сидели псы. Инвер нашел глазами Таору. Она почти скрылась в тени деревьев и, не отрываясь, смотрела на вожака. Тагир продолжил:

– Сегодня знаменательная ночь. Я возглавлял эту стаю прекрасные тридцать лет. Мы пережили с вами многое. И сытые времена, и голодные, и мирные, и полные сражений.